Этому не бывать

Сумеречная долина. Тяжёлые, мертвые облака плывут неспешно по такому же мертвому небу. Все здесь привычное, простое, как у людей, но оно в тоже время и отличается. Все вокруг отдавало некой мертвенной серостью, сыростью. А что? Таков этот мир — сумеречный, загробный мир. Здесь все обычно, тут редко что-то меняется. Мертвые целую вечность изучают мир, куда они попали, как и он, но он уже несколько лет подряд думает об одном и том же. А что? Ему некуда спешить, ведь смерть уже пришла к нему на порог и забрала его с собой. Парень думал об одном: о своей жизни и какой она была бы, если смерть не пришла так рано. Может быть, он смог бы окончить институт, найти хорошую работу, жениться, завести семью, воспитывать сына и ругать его за тройки. Леонид никогда не жалел о своей смерти, по крайней мере, так он говорил ребятам из первого отряда и убеждал самого себя в этом, ведь он смог защитить Надю, помог ей выжить, хотя сам погиб. Но это же того стоило, так ведь? А может, он жалеет о том, что умер, но никому не говорит? Может, если бы весь отряд сбежал, а Надя умерла, то Лёня был бы сейчас жив, и все картинки, что всплывают в голове о возможном будущем сбылись, но частью его мечты была и Надя, она была их неотделяемой частью. Именно эта светловолосая девушка, которая всегда лучезарно улыбалась, была серьёзна, когда необходимо, в меру холодная, но в тоже время дарящая всем своё тепло, сильная, та, которая ему поначалу нравилась, а потом в которую по настоящему влюбился. Только Лёня осознал о испытываемых чувствах к этой девушке за несколько дней до собственной смерти, но юноша успел ей сказать о них. Его счастью не было предела, когда блондинка ответила ему взаимностью. Лёня был настолько счастлив, что для него в какой-то степени все перестало иметь значение. Мир наполнился новыми красками, теперь все для него стало таким ярким, прекрасным, светлым, но ничто не могло затмить в его глазах любимую. Теперь он мог свободно её защищать, оберегать, крепко зажимать в объятьях, провожать до самой двери её комнаты в общежитии интерната и уходить к себе с дурацкой радостной улыбкой на лице, ложиться в кровать, думая о ней до глубокой ночи, ведь он её любит и она его и этом нет ничего плохого. Лёня не строил грандиозных планов на будущее, но тогда ему хотелось, чтобы Надя всегда была частью этого будущего. Он надеялся, что она займёт очень важное место в жизни юноши, но вся его радость рассеялась в один день… 22 июня 1941 года. Мне ли вам говорить, что произошло в этот злополучный день? Все знают, что случилось, но для Лени это была особая дата. В этот день юноша поцеловал свою любимую, не в щеку или лоб, как он обычно делал, а в губы, впервые в своей жизни и в последний раз, и в этот день Лёня отдал жизнь за неё… Теперь он застрял, навсегда. Леонид никогда не станет взрослым, не окончит институт, никогда не женится, никогда не заведёт семью и никогда ему не придётся воспитывать сына. К нему это осознание пришло только спустя много лет после собственной смерти, когда он мозгами повзрослел, а телом оставался все тем же шестнадцатилетним пацаном. Лёня не знал сколько ему точно лет, но примерно уже девятнадцать, и он считался совершеннолетним. В сумеречной долине ребята отпраздновали совершеннолетие своего друга, хотя это было больше простым походом в тир, но им было плевать, главное было поздравить Леонида с совершеннолетием. Они имеют на это право, ведь они отдали свои жизни за страну и Родину, сами жизни толком не зная. Пусть Лёня при первом отряде натягивал улыбку, но в глубине души он больше всего хотел увидеть на этом торжестве лишь одного человека- свою Надежду. Она ведь все ещё его? Леня этого не знал наверняка, с одной стороны хотел чтобы она влюбилась в кого-нибудь, стала счастливой, не тянуть её назад, но в тоже время хотелось, чтобы эта девушка оставалась его, и только он мог ей шептать на ушко любя — «ты моя навеки». Лёня никому этого не говорил, держа эти эгоистичные мысли глубоко внутри, не показывая и пряча их подальше даже от самого себя, считая такие мысли и желания неправильными. А можно ли его за это винить? Он не знает, как любимая, что с ней, где и как она, не попала ли в какую-нибудь передрягу, может, Надя нуждается в помощи и тихо зовёт его. Подобные мысли сводили Леонида с ума, неизвестность сводила его с ума. Он не знал что делать, с кем поговорить, кому выговориться, ведь остальные ребята тоже переживают за подругу, может быть так же, как и Лёня, а может, чуть меньше, но это не важно. Они, может, и не задаются такими вопросами, но ребята скучают по подруге не меньше Лени. Сейчас он сидел в гордом одиночестве на опушке мертвого леса, прислонившись спиной к стволу какого-то дерева, и представлял, как он бы задал Наде один единственный вопрос: «ты выйдешь за меня?», стоя перед ней на одном колене и держа в руках красную, бархатную коробку с кольцом. Лёня представлял радостное лицо возлюбленной, чьи глаза переполняли слезы радости и счастья, которая бросилась бы к нему в объятья, крича заветное — «Да!». Лишь представляя эту картину, душа умершего переполнялась теплом, но в голове эхом звучала одна фраза — «этому не бывать…» — твёрдо, но насмешливо шептал голос в голове. Лишь от одной этой фразы юноше хотелось заплакать, как ребёнок, рвать и метать, как обычный разозлённые подросток, и проклинать судьбу за собственную смерть. И ему было плевать, какими могут быть последствия, просто плевать, ему уже нечего терять, все худшее уже произошло. А что может быть хуже? Его лишили всего, мечты, надежды, будущего, в конце концов жизни, и он застрял на одном месте с этой болью в груди, от которой никак нельзя избавиться, которая горит, горит не правдоподобно жарко, сжигая и испепеляя уже умершую, жалкую душу. И нельзя ничего с этим поделать, только «существовать» с ней дальше и скрывать её ото всех, продолжая натягивать фальшивую улыбку перед друзьями, а наедине с собой тихо себя ненавидеть. Но он продолжает это делать, мечтать и представлять собственное будущее, счастливое, радостное, наполненное любовью, где он сможет быть рядом со своей Надеждой, но голос внутри продолжает твердить- «Этому не бывать…» И правда, этому не бывать… Ведь он мертв, а она жива, ради этого стоило умереть, но… Но в глубине души можно же, хотя бы иногда, проклинать судьбу за собственную смерть? Ведь можно побыть иногда немножко эгоистом?