***
Дзеном там и не пахло. Страстный кабэ-дон в исполнении великого и ужасного Сейрю едва не выбил из стены камни и не заставил меня скончаться на месте от разрыва сердца. Шутка ли, так резко, внезапно, да ещё и мориковой драконофобией сверху! Отведя взгляд, дабы сберечь свое несчастное сердце, случайно залипла в точку на полуобнаженной груди. А куда ещё пялиться, если в лицо нельзя, а ростом не вышел и кабэ-донщику недоделанному в подмышку дышишь? К тому же, некоторые так и не научились запахивать новую красивую одёжу по-человечьи! Ао навис надо мной, согнувшись едва не попалам, и старательно прожигал мне дырку во лбу. Вот не видя, и то не перепутаешь. — Что опять происходит? — его возглас перешел в шипение, которое потревожило волосы отросшей чёлки и макушки, а за ними бодро пустились в пляс тараканы. Свои и чужие. Я догадывалась, что сыграть дурочку не выйдет, но не могла не попытаться. — А что-то происходит? Глухо пророкотало, и он склонился ещё ниже. Предвидя это движение, я на секунду зажмурилась, а после старательно начала смотреть на точку между губами и носом. Глаза норовили свестись в кучку, но я старательно их не отводила. — Ты не смотришь мне в глаза! — несмотря на непонимающие (обиженные?!) и откровенно злые интонации, прозвучало негромко. Ладонь рядом с моим ухом сжалась в кулак. Домик-то наш выдержит такие нападки? Из груди вырвался обреченный вздох. Как объяснить? Правда в чистом виде — не вариант, по понятным причинам, ложь — раскусят, да и просто противно это. Ирония, шутки и остроты — все куда-то делось, оставив меня без защиты. Хотелось спрятаться хоть в какую-то раковину и никому ничего не доказывать, пока хотя бы сама с собой не разберусь. — Не смотрю, — согласилась совсем тихо. — А должна? Кажется, он даже оторопел, подавившись новой репликой. Меня кольнуло сожалением. Зря я с ним так, знаю же, что не на ровном месте завёлся. Мужик со мной нянькался, с Шиньей вон поладил, я же… Почувствовав себя последней сволочью, плюнула на все и набрала воздуха в грудь: — Давай пого… …и именно этот момент он выбрал, чтобы все-таки заглянуть мне в глаза. На выдохе оцепенение стиснуло горло, и остаток фразы погасило. Серебрёное золото, холодный лунный и таинственный звездный свет… Как у Шиньи, только холод более жгуч и остр, а в темных зрачках болезненной струной натянуто ожидание. Глаза Сейрю действительно прекрасны. К сожалению, Морико посчитала иначе. Ещё и подкинула из воспоминаний картинку заляпанного в крови молодого парня, почти мальчишки, со съехавшей набок знакомой маской… Из-за того, как сумбурно сменили друг друга события, разогнать, растворить в себе страх я просто не успела. Его цепкие лапы заморозили меня не хуже истинных сил Дракона, подставляя под накатывающуюся волну безотчетного ужаса, такого нелогичного и сильного, какой встречается порой в кошмарах. В пугающих и чудесных одновременно глазах отразился запутанный клубок чувств: непонимание, раздражение, ожидание и, привиделось, страх. Такой мощный, что сковывающий меня показался в сравнении безобидным. — Камнем станешь, увидев глаза дракона, верно? — невесело хмыкнул Ао. — Но ведь ты не верила в это. Ты не боялась. Я бы видел… К клубку добавилась нить разочарования. Сбежит сейчас, поняла я. Если и не убежит в лес, где будет шарохаться сутками, то меня снова начнет избегать, а то и вовсе не попросит из дома — и вернёмся мы к тому, с чего начали. А я устала уже скакать «по кочкам да по аленьким цветочкам». Только начало появляться подобие на доверие! Всколыхнувшееся понимание подействовало отрезвляюще. Стоило Ао, прийдя к каким-то своим выводам, начать медленно отстраняться, как я вцепилась, куда дотянулась — в рукав, как всегда — и прокричала в голос, забыв про спящую причину наших переругиваний на малой громкости: — Стоять! А вот дальше началась откровенная чепуха. Результат — не менее страстный, чем кабэ-дон, поцелуй. Только уже моего лица с полом. Ао, судя по звукам и все еще зажатой в руке ткани, возлежал где-то рядом. С его стороны донеслись незнакомые слова, вероятно, нецензурного содержания. Не без сожаления подавила желание устроить слезоразлив. Мне нужно, чтобы эта пугливая двухметровая махина захотела остаться, а не сбежать, сверкая пятками. Этому, конечно, не способствует помятое лицо и наливающийся синяк на лбу… Рукав из моих цепких пальчиков выдрать ему не удалось. Зато меня на себя дернуть — это пожалуйста. Чертова разница в весовой категории! И уткнулась я не куда-нибудь, а прямо в волосы, чтобы тут же расфырчаться, пытаясь не зажевать особо беспардонную прядь. Именно тогда Ао… Заржал. Это, на самом деле, мало походило именно на смех — скорее на хрипящее бульканье с отчетливой примесью то ли отчаяния, то ли истерики. Страх? Растерянность? Да какая о них может идти речь, когда ты в обнимку с рукой издающего странные звуки мужчины пытаешься не съесть его же лохматые космы, и при этом вся ситуация комична до абсурда? Выбравшись из волос, я начала издавать такое же истеричное бульканье в перемешку с кашлем, отпустив рукав и откинувшись на трясущееся мужское плечо. Раз дурак, два дурак — получился кавардак. И почему Шинья ещё не проснулся? Когда самые сильные эмоции выплеснулись, и сил уже не осталось, мы продолжили молча лежать, абсолютно не понимая, что теперь со всем этим делать. До Ао, похоже, начало доходить, насколько у нас сейчас тесный контакт, так как мышцы под моей головой напряглись. Стыд подзабытым голосом бабушки вежливо напомнил, что воспитанные девочки так себя не ведут. Разум намекнул, что мне за такие вольности может потом по маковке прилететь — Ао не сторонник объятий… И все же не скинул меня, как точно сделал бы это пару месяцев назад. Только зверские мимические усилия явно пытались убедить меня уползти самой. Я не стала испытывать его терпение. И сидели мы теперь друг напротив друга. Молчали. И думали. Цивилизованный разговор не клеился. Меня слегка потряхивало в отходняке, и Ао чем дольше на меня смотрел, тем больше мрачнел. И в итоге не выдержал. — Боишься? Ответила честно. — Боюсь. Он дернулся, но как-то слабо, заторможенно, а ко мне правильные слова не шли. Подобное слишком сложно объяснять, не рассказывая всего. И без зрительного контакта. — Этот страх не имеет ничего общего с реальностью. Я верю, что ты не причинишь мне вреда! — получилось как-то даже слишком… Наивно. Не удивительно, что мне не поверили. Ао развернулся полубоком, приложив ладонь к лицу, будто стремясь скрыть от меня свое проклятие. — Хватит. Я услышал достаточно. И в голосе ни гнева, ни обвинения. Только усталость с примесью какой-то насмешки. Не надо мной — над самим собой. — И ничего не достаточно! — во мне взыграла злость. — Дослушай уже, герой печального образа! — Кто?.. Дракон в пальто! Нашёлся несправедливо обиженный! Да и я хороша! Я — сама себе хозяйка. Мои мысли, мои чувства… Не чьи-то ещё. Я никому не позволю в них лезть. Не позволю призраку глупой девчонки разрушить то, что я с таким риском для жизни и психики строила! — Дело действительно не в тебе. Не в силе Сейрю. Я, в конце концов, Шинью от себя в ужасе не откидываю, верно? На меня Ао не смотрел, но, вроде как, сидел на месте. Слушал. — Пойми, я сама плохо понимаю, что происходит. Здесь замешано… — Опять магия, Хирью и возрождение? — меня перебили. Быстро он уловил суть. Жаль, в штыки воспринял — снова фонарики свои включил. Вдох-выдох, Рита. Вдох-выдох. — Ты можешь мне не верить. Но мы уже не чужие люди, правильно? Я справлюсь с этим, обещаю, — голос не дрогнул, в отличие от внутренностей. Успокоив свое содержимое, я почти шепотом закончила: — Я была бы рада считать тебя семьёй. Он услышал. Вскинулся, приготовился что-то сказать и… И жизнеутверждающим воплем привлёк наше внимание Шинья. Как нельзя вовремя, сынок.***
Мир снов встречает меня королевской улыбкой и чешуйчатыми кольцами, выглядывающими из воды. На панический сип Величество отвечает: — Тебе нужно научиться контролировать чужую память, — и кивок в сторону рогатой головы, закрывавшей ночное светило. — Сейрю поможет. Очаровательная новость.