***
Когда в напарники Риду дают улучшенную модель Коннора, — RK900 или Ричарда, — он кривит лицо в гримасе отвращения. Ричард значительно выше RK800, волосы у него на несколько тонов светлее, а серые глаза какие-то зловещие, будто он тоже что-то знает. Гэвин отступать перед куском пластмассы не собирается, высокомерно задирает голову и отправляет андроида за кофе. Глаза у него, может, и зловещие, но он такой же, как и все предыдущие и последующие — никчёмный и мерзкий. Ричард держит Рида за ворот кофты и льёт горячий кофе ему за шиворот. Гэвин кричит, вырывается, всеми внутренностями чувствует ожог во всю спину, а RK900 отпускает только тогда, когда в стаканчике не остаётся ни капли напитка. — Я прислан сюда с целью повысить раскрываемость преступлений, а не для того, чтобы быть вашим верным пёсиком. Я не тупица-Коннор, — Ричард говорит спокойно и твёрдо, как робот (впрочем, он им и является), но в голосе ни капли механики нет. Он даже чем-то на голос самого Рида смахивает. — Надеюсь, наше сотрудничество будет приятным и плодотворным. В тот момент, скуля от жгучей боли, Гэвин впервые чувствует мерзким не весь мир, а только себя.***
Гэвин Рид не сдаётся. Он всё ещё считает себя единственным разумным человеком в насквозь прогнившем Детройте и каждый раз пытается указать Ричарду его место. RK900 отвечает, что он там, где ему следует быть, а вот Рид путь к своему месту на члене Ричарда всё никак не найдёт. Гэвин не признаёт напарника живым ни на йоту. Потому что люди, когда-то подобные Риду, сами создали андроидов из металла и кучи всякой фигни, но ничего из этого списка материалов к живому не относится. Их хвалёная девиация — сбой, вирус, который можно было бы устранить, немного покопавшись в программе, а человечество решило, что всё это не просто так, что тупые железки вдруг одушевились, а это значит, что нужно делиться с ними тем, к чему они совершенно не имеют отношения. — Да что ты чувствуешь, консервная банка?! — орёт Рид, тыкая пальцем в грудь напарника. — А я скажу тебе, что! Ниче… RK900 перехватывает Гэвина за запястье, заламывает ему руки и утыкает щекой в стену, наваливаясь сзади. Гэвин шипит, через мгновение срываясь на скулёж, потому что ожог на спине совсем свежий, а хватка у андроида такая крепкая, что повезёт, если у Рида не сломается рука. Время за полночь; Гэвин, как всегда, затянул с отчётами, и ему пришлось остаться, чтобы доделать бумажную работу. В офисе никого нет, так что, даже при всём желании Рида, его криков никто не услышит. Да он бы и не стал просить о помощи. Он же человек — разумнейшее существо на планете, стоящее намного выше андроидов, неужели он не сможет справиться с какой-то сумасшедшей микроволновкой? — Я чувствую ваш страх, детектив, — шепчет RK900, расстёгивая ширинку напарника. — Вы боитесь меня. Почему? — Нихера я тебя не боюсь, шизоид, — твердо отвечает Рид. — Прекрати немедленно! Ричард одной рукой стягивает с Гэвина штаны, второй всё ещё удерживая его запястья, и, совершенно не обращая внимания на возмущённые крики и дёрганья, входит в него. У Гэвина никогда не было опыта с мужчинами (да ещё и с роботами; мерзость), он не растянут, у него даже не стоит. Ричард плевать на это хотел — вдалбливается в Рида насухую, свободной рукой залезает под футболку, с нажимом проводя по спине, чтобы сделать ещё больнее. Гэвин орёт, пытается ударить андроида ногами и срывается на рыдания. Его будто разрывает на куски от повсеместной боли. Когда RK900 толкается в последний раз, кончая в Рида каким-то биокомпонетном, и выходит, застёгивая штаны; Гэвин опускается на колени и мелко дрожит. — Я всего лишь доказал, что ваши страхи вполне оправданы, детектив. Рид думает, что теперь он — сосредоточение всей мерзости этого грёбанного мира. Детектив берёт отгул и не выходит из дома до конца недели.***
Когда во вторник утром кто-то настойчиво стучится в квартиру Рида, Гэвин продолжает сидеть на кухне и пить уже остывший кофе. Он прекрасно знает, кого припёрло в такую рань, и не может признаться самому себе, что боится открывать дверь. Впрочем, открывать её так и не приходится, через десять минут она с оглушительным грохотом падает на пол, и перед Гэвином появляется Ричард, всё такой же идеальный, одетый с иголочки и пугающий. — Ты должен мне новую дверь, сукин сын, — шипит Рид, стараясь не смотреть на андроида. — Детектив Рид, я прибыл узнать о вашем самочувствии по приказанию капитана Фаулера, — RK900 слегка наклоняет голову вправо, рассматривая Гэвина. — И извиниться за неприятный инцидент, произошедший между нами. Дверь была вынужденной мерой, вы долго не открывали. Выглядит Гэвин плачевно: у него тёмные синяки под глазами, сальные волосы, недельная щетина, заляпанная майка и совершенно пустой взгляд. Он сдался. Теперь он такой же, как все. Слабый. Ричард поднимает Рида со стула, закидывает на плечо и несёт в ванную. Детектив не сопротивляется. Когда андроид ставит Гэвина на керамическое дно душевой кабинки, он сразу же разворачивается лицом к стене и упирается в неё руками. — Делай быстрее то, за чем пришёл, и проваливай. RK900 снимает идеально выглаженную одежду, заходит в кабинку и включает душ. Гэвин ощущает эти несколько минут так, будто стоит здесь уже год. — Развернись. Рид поворачивается и недоумённо смотрит на Ричарда. У того глаза уже совсем не зловещие, тёплые какие-то, и смотрят будто бы с сожалением. Гэвин мысленно даёт себе пощёчину. Как же всё это мерзко. Ричард опускается на колени. Обхватывает член Рида, проводит вверх-вниз несколько раз и берёт в рот головку. Член мгновенно встаёт, за что Рид хочет отвесить себе ещё одну пощёчину, только уже реальную, — он возбудился от действий робота, который всего чуть больше недели назад изнасиловал его в полицейском участке. Это точно не нормально. RK900 начинает медленно двигаться, помогая себе рукой (он, всё-таки, не секс-андроит, расширение глотки в его теле не предусмотрено), заглатывая чуть больше половины. Гэвин дуреет. — Нет, так прощения не просят. Рид, наплевав на все опасения о том, что изнасилование может повториться, хватает андроида за волосы на затылке и насаживает во всю длинну. Ричард боли не чувствует, но морщится. «Он всё равно не живой», — думает Гэвин и начинает с остервенением двигать рукой, вдалбливаясь в рот робота. Ричард смотрит с жалостью, принимает правила игры и предоставляет возможность управления Риду, работая только языком и втягивая щёки. Язык у RK900 сухой, по ощущениям похожий на кусок пластилина, и если бы у Гэвина не было естественной смазки и воды, льющейся из душа, то от такого темпа (да и от любого другого, в принципе) ему стало бы больно. Ричард тихо, но часто стонет. Рид задумывается, симулирует андроид, или ему действительно всё это нравится. А потом понимает: у всех роботов-детективов языки — сгустки рецепторов, поэтому RK900 так ведёт. Даже прощение он просит с выгодой для себя. Гэвин ускоряется, ещё несколько раз двигает рукой, оттягивает голову Ричарда и кончает ему на лицо. Струи воды, льющейся из душа, сразу же всё смывают. — Я прощён? — спрашивает растрёпанный Ричард, поднимаясь и оглядывая детектива замутнённым взглядом. — Нихера подобного, жестянка.***
Через месяц, лёжа на Ричарде, сидящем на диване перед телевизором, Гэвин думает, что, может быть, всё этого того не стоило. У него было знание, он был лучше остальных, возвышался над всеми, а теперь сам ходит под покровительством андроида, наравне с людьми, которых так яростно презирал. — О чём задумался, мудила? — ласково спрашивает RK900, щёлкая Рида по носу. — Ни о чем, — раздражённо бурчит Гэвин. — Я спать, — и утыкается в шею андроида. — Что, прямо так? — усмехается Ричард. — Ага. — Нет уж, детектив Рид, катитесь в зад. Но Ричард Гэвина так и не сталкивает, наоборот, накидывает на него плед и делает телевизор потише. «Окей, может, он и живой. Немного.» И нахер всё это.