Книги Магиру

«Повелитель демонов когтистую лапу поднял, Пастыря меч во тьме, как звезда, засиял. Схлестнулось в битве жесткокой зло и добро — И Владыке Бедствий, и Пастырю в ней умереть суждено».

      Приятная мелодия очередной героической баллады плыла по разом замолчавшей таверне, будто в своем особенном ритме огибая её посетителей и зачаровывая их, возвращая в недавнее прошлое, где над миром властвовала страшная болезнь, превращающая людей в ужасающих монстров, и эмпиреец Безымянный.       Люди помнили все ещё о силе таинственных волшебных духов и самом их существовании, помнили об экзорцистах и сладких, как патока, дарующих свет надежды на лучшее будущее, речах Пастыря Арториуса — спасителя, что в страшные для всего мира и, в частности, королевства Мидганд времена поднял знамена Аббатства дабы защитить людей от демонов. Спасти их от не менее ужасной Владыки Бедствий — демоницы, что в своей ненависти к роду человеческому желала уничтожить этот мир. Отдать в битве с ней жизнь.       Ещё пять минут назад веселившиеся люди с грустью опустили глаза в пол, слушая поющего об этих всех событиях юношу, словно отдавая дань пожертвовавшему ради них собой Пастырю. И только одна русоволосая женщина в причудливом наряде арлекина не разделила этот общий порыв, потому что не хотела вновь становиться частью одной большой лжи.       В её жизни притворства и без того хватало с избытком.       Да, она не раз отыгрывала несуществующие эмоции, отыгрывала интерес, отыгрывала даже страх, но не хотела отыгрывать грусть, которая даже не стоила того, так как была порождена лишь неведением и наивностью окружающих.       «Зло» и «Добро», да? Всегда были только лишь Владыка Бедствий и Пастырь. Этих двоих, если подумать, только наименования и отличали, невзирая на отношения к ним людей - оба были перешагнувшими границы отчаяния монстрами, что не желали каждый своей печальной участи, но сознательно выбрали её.       Магиру усмехнулась и вновь с аппетитом принялась за поставленный перед ней горячий суп. Когда юный музыкант завершил свою песню, а в таверне вновь зазвучали смех и голоса, женщина снова вся обратилась в слух и достала свою любимую тетрадь и перо, готовясь записывать стремления живущих рядом с ней людей и отображать их многогранные чувства на бумаге.       В конце концов, ну что ещё делать тому, кто своих давно уж не имеет? Только собирать чужие, ведя летопись времен.       Такое вот хобби Магиру Мейвин, тогда ещё не расставшаяся с именем Магираника, себе завела ещё будучи совсем молодой девушкой с сердцем, разбитым на осколки нелегким обучением и предательством того, кого она искренне считала своим отцом, своей единственной семьей, но для кого сама была только лишь орудием, которое даже выбросить в случае поломки было не жалко. Когда Гримуарх вновь уходила до самых кончиков шляпы в написанные на древних языках книги, Магиру отчаянно пыталась отыскать в себе желание жить, пыталась обрести цель в разом ставшем пустым существовании. Не выходило. Потому что ничего уже не хотелось.       Тогда Магиру впервые подумала о том, что мира на самом деле всегда два: личный мир человека и тот, что его окружает, — они и составляют полноту жизни, если гармонично взаимодействуют между собой. И мир, что окружает, не перестает жить даже, когда рушится личный, и наоборот. Люди вокруг продолжают жить даже, когда ты разбит. Мир вокруг может гореть, но ты-то жив. У бывшего легата Аббатства была первая ситуация, а значит, что спасение следовало искать в мире окружающем. В большинстве.       Хах, принцип безукоризнено логического мышления старика Магиранике вырвать из себя все равно не удалось, а это не могло бы закончиться хорошо. В таком случае, Магираника Лу Мейвин должна была просто навсегда исчезнуть.       Приняв это решение, теперь уже родившаяся Магиру покинула Гримуарх, надеясь не только заполнить безразличную ко всему пустоту в своем сердце и жизни, но и отыскать в вихре людских желаний и чувств ту силу, что создает историю и движет целые миры.       Молодая женщина надеялась, что убьет в этих поисках все отмеренное ей время, но у кого-то — стихийных эмпирейцев ли, Земного или Космического пульса ли, Небесного храма ли, — были опять на все свои планы или же совершенно не смешное чувство юмора. Планы те отзывались на название Вельвет и банда (Владыка Бедствий и свита, если так хочется), и просто убивать с ними время… не хотелось: рядом с Вельвет, Рокуро, Лафицетом, Айзеном и Элеанор хотелось просто жить. По-настоящему жить. Потому что все они воспитали в себе ту волшебную силу, с которой не сравнятся даже самые могущественные магические приемы — силу приводить мир вокруг себя в движение и создавать историю, которую, с исчезновением с горизонтов Аббатства, начинали ощущать в себе многие люди.       Ещё бы, балваны, позаботились о том, чтобы эту историю и чувства в истинном виде сохранять, но никто ведь не идеален? В конце концов, для этого есть она.       Мейвин.       И она позаботится о том, чтобы настоящая история, чувства и желания никогда не исчезли безвозвратно.