Бантик

Вице-президент Жданов нервно постукивал пальцами по папке с документами. Весь день он думал о вечном, и, надо признать, занятие это оказалось на редкость утомительным. Даже если вечное на самом деле было сиюминутным. Неразрешимость задачи оставалась неизменной. Он хлопнул ладонью по столу, подводя итог: первый путь, путь самостоятельных размышлений, завел его в тупик. Оставался второй – путь тонкого дипломатического подхода. Если задавать вопросы целенаправленно и аккуратно, то наверняка удастся получить нужную информацию. Дверь почти незаметно приоткрылась и в кабинет проник Малиновский, подозрительно покосившийся на хмурого друга. – У тебя лицо, как у людоеда, не успевшего к трапезе. – Мне не до трапез. – Ага, людоедство не отрицаешь. Обнадеживает. Роман прислонился к внешней стороне стола и, чуть изогнувшись, подсунул Жданову под руку отчет о продвижении продукции на японском рынке. Было чем гордиться, но Андрей и не подумал ознакомиться с радостными новостями. – У тебя завтра день рождения, – сказал он тоном, более всего подходящим гособвинителю. Даже привычный Роман несколько оторопел. – И что? – Ничего. Ты же родишься, то есть, вообще-то родился, в смысле столько лет... – Андрей потер подбородок и категорически перешел на третий путь. – Что тебе подарить? – Даже не знаю. – Роман наклонил голову и сделал вид, что задумался. – Квартира у меня есть, машина у меня есть... Андрей фыркнул. – Поумерь аппетиты. У тебя же не столетний юбилей. Друг, будто и не слыша его, продолжил голосом, похожим на тянучку. – Должность у меня есть, акции у меня есть... – Не кочевряжься, а то останешься без подарка. – Девушки у меня есть, выпивка у меня есть. – Он помахал рукой. – Всё-то у меня есть... – Скромности у тебя нету, но ее в магазинах не продают. Роман ухмыльнулся и перебрался поближе. В глазах его заплясали опасные искры. – А мне и не нужно ничего чужого, подари что-нибудь свое. Андрей не столько услышал, сколько почувствовал легкую ехидцу. Он оттолкнулся от стола и кресло откатилось подальше. – Мой Порш? Очки? Право подписи? Или мое виски? – Фи, какие мелочи! Андрюш, у меня появилась идея. Определенно, не надо было спрашивать. – Ты ведь не откажешь несчастному, обделенному злодейкой-судьбой? Это было почти мурлыканье, но отнюдь не домашней твари. Андрей даже сморгнул, такие яркие привиделись ему черные полоски на рыжеватой шкуре. Роман, перетекая из одной позы в другую, устроился рядом с креслом, на корточках. И смотрел теперь на него снизу вверх, удивительным образом сочетая во взгляде капризную просьбу и подковырку. – Ужин в ресторане. Андрей сдержал облегченный выдох. Это был бы не Малиновский. Надо дождаться продолжения. – Я не видел красного платья. По слухам, дошедшим лично от нашего гения, оно идеально подчеркивает твою фигуру. Представив, как он будет объяснять, что причиной убийства стал вопрос о крое платья, Андрей решил обойтись зловещим хохотом. А потом парировал. – Только если ты пригласишь меня в "Голубой огонек". На секунду он по-настоящему испугался, потому что ему почудилось, что сейчас прозвучит бодрое "Отлично, закажу столик". Но обошлось. Роман лишь понимающе улыбнулся. – Там ты слишком популярен, Андрей-сан. – И он спокойно переключился на следующую тему. – Тогда подари кулек вишен. – Ты же хотел, чтобы "от себя". А я вишни не выращиваю. – А "от себя" пригласи меня в дом и разреши плеваться косточками. С преувеличенной заботой тронув ладонью его лоб, Андрей подул на пальцы, будто обжегшись. – И давно это у вас, Роман Дмитрич? Может, в отпуск пора? Роман качнулся, но передумал и остался на месте. – Давно. Ох, как давно, – сказал он голосом ослика Иа. – Есть не могу, пить не могу, спать не могу, всё мечтаю о незабываемом дне рождения. – Незабываемым он станет, когда Катерина увидит, что ты намусорил на ее любимый ковер! – Ну так я и говорю, – хладнокровно продолжил Роман, не отводя бесстыжего взгляда, – кому-то придется подбирать косточки. Когда перепуганная грохотом и невнятным ревом Шурочка замерла у двери, не рискуя зайти внутрь, ей удалось разобрать голос шефа, который звучал немного придушенно, но жизнерадостно: "Бантиком, обязательно перевяжи бантиком!"