Королева порока

— Спасибо за компанию, мисс Уэллс, — громко произносит начинающий жиголо в заурядной зелёной шляпе. Дверь дома напротив кто-то открывает изнутри, незаметно подглядывая из-за шторок, но куртизанке плевать: она оборачивается, потому что нечасто ей удаётся услышать в свой адрес такое вежливое и уважительное обращение в искреннем тоне. Какое угодно, но только не воспитанное "мисс". Поглядев на ночного спутника и компаньона, она не может сдержать улыбки и триумфально входит в жилище, нарочно игнорируя форменную неприязнь открывшего дверь человека. Честное слово, будь у него возможность и сила духа, точно бы плюнул в лицо,— игривые мысли на немногочисленных ступенях. Едва девушке удаётся перевести дух от прогулки и пройти в сторону гостевой лестницы, как от неё раздаются стремительные шаги и взволнованный голос: — Шарлотта, прежде всего — это была ошибка! — на весь дом завывает хозяин, щеголяя в одной ночной рубашке и немудрённом чепчике в качестве шапки. — Ты говоришь о моей сестре? — сдержанно и остранённо. — И как, совершил задуманное? Вопрос вовсе не требует ответа — он риторический — ведь они оба знают, о чём идёт речь, и ответ также известен обоим. Уэллс не хочет этого показывать, но внутри у неё глубокая обида и злость: её же содержатель опорочил невинную сестрёнку своей мисси, а теперь силится загладить вину пустыми извинениями. — Да, — нарочито уверенно, но в то же время до омерзения трусливо парирует Говард. Прислужница Венеры закинула в рот кусочек свежего яблока. Будто пытается показать, насколько ей всё равно на произошедшее. И плевать, что внутри разгораются искры. — Это стало ошибкой лишь после... — Это всё — результат твоего ужасного поведения, — говорит не моргая, в то время как лицо мужчины начинает приобребать неестественно-болезненную бледность. Ой, ну надо же, какие мы грозные. Чувствую себя так, будто стою перед папочкой, и он сейчас меня по попе раз ударит, чтобы сбить спесь. Ты давай ещё ножкой недовольно топни, Джордж. Ей-Богу... — Я уезжаю. Закажи карету, — всё, что смогла ответить Шарлотта, лениво дожёвывая фрукт. — Это ничего не значило! Блистательно. Теперь он ещё и давит на жалость, делая непричинное лицо. Люцифер, упокой его душу в своих жарких объятиях, ни то я придушу это создание балдахином своей кровати. — Всё время там я думал о тебе! — продолжал сокрушаться мужчина. — Прошу тебя, я обезумел от любви. Не покидай меня. Не выставляй меня глупцом перед всеми! — умолял едва ли не плача, опустившись на колени. Шарлотта опустилась ближе к лицу своего хозяина, подпитывая внутреннюю ярость. — Это беспокоит тебя? — в глазах — жалость к ничтожности человека напротив. — Не в моих силах заставить тебя любить меня, просто останься. Я дам тебе всё... Глаза баронета красные, как если бы он плакал несколько часов напролёт без устали. — Я прошу лишь о доверии. Великодушие всё же пришло в сознание ревнивой мисси. — Я доверяю тебе. Я верю... Короткая пауза, означающая временное шаткое перемирие. — Прошу, ты пробудила змея, — возбуждённо произнёс Говард, сминая в руке рубашку. — Змей был плохим. Не желаю его видеть, — Шарлотта привстала и проплыла в направлении кушетки. — Он так сожалеет. Он хочет лечь на... покаяться. Джордж пытается быть максимально мягким, а потому использует заискивающие фразы. — Что же он мне подарит в знак раскаяния? — почти безразлично спрашивает Уэллс, включая расчётливую жилку своей профессии. — Кольцо. Из золота с жемчугом. Мужчина стал нервно потираться коленями о ковёр. Он чувствовал, что вот-вот получит прощение, а с ним — и наслаждение. — И игровые счета оплатит? — Да. Да, все. Шарлотта села на кушетку полулёжа, одной рукой прихватывая обивку мебели, а другой касаясь полов платья. — Позволю ему отведать фруктов. Ловкие пальчики приподнимают пышные юбки, как бы давая разрешение на свободу действий. Негласное дозволение. В коридоре большого дома до омерзения громко раздаются страстные стоны любовников. Хэксби слышит каждый из них, особенно — звучные стоны Шарлотты. Выкривающие имя его хозяина. Такие неправильные, пискливые, противные и фальшивые, что худая рука сама невольно захлопывает дверь, а мужчина сдерживает рвотные позывы. Разумеется, какое-то дерево не способно изолировать набожного работника от громогласных возгласов этих слуг бесчестия. *** После нескольких часов изнурительных ласк и удовольствий, баронет спутился в кабинет лакея, чтобы уладить финансовые дела. Всё так же в ночнушке и чепчике он вошёл в открытую входную дверь. — Тебе не понять, каково это: быть с такой, как Шарлотта. Такое благо для избранных, — в преподнятом настроении начал Джордж. — Тут некоторые её счета — оплати. — Тут больше пятидесяти фунтов, — ошарашенно заключил финансист. — Да, она очень плохой игрок. Раздалось короткое молчание, но голосом змея девственник вскоре решил его нарушить. — Господин, вы можете ошибаться, что в числе избранных... — О чём ты? — спросил опасливо. — Об ирландце, что провожал её. Там был не только поцелуй... — фраза сочилась прямым намёком и акцентом на ней. Мужчина не собирался отвечать что-либо, находясь в ступоре, потому просто ушёл. В комнате лакея наступила долгожданная тишина, которой, однако, было суждено исчезнуть из-за нарушевшей её особы, что меньше всех в этом мире симпатизировала Томасу. К нему в кабинет зашла Шарлотта. Он знал, что это она, поскольку только в её присутствии в помещении может настолько отвратно пахнуть духами. — Мистер Хэксби, вы должны помочь мне с простынями, — произнесла это с насмешкой, не иначе. Мужчина даже не поднял взора на обращение к нему. — Для решений подобных вопросов у вас есть служанка Сесилия. В мои обязанности не входит кровать и прочие мелочи. — Быть может вы правы. Однако, если не выполните моё поручение, то я передам Джорджу, что его работник отказывается выполнять желания его дорогой дамы. Дорогой дамы? Хах, что за фарс?! Она и пенса не стоит со своим прогнившим телом и душой... — Я выполню вашу просьбу, дрожайшая мадам. Яд так и сочился из его уст, не скрывая презрения от её победы над ним. В обращении не было и капли веры в собственные слова. Он лицемерил и делал это без зазрения совести. — Отлично. В таком случае, пройдём в спальню. — Девичья рука вытянулась в приглашающем жесте. *** Помещение по-прежнему хранило в себе запахи и цвета недавних сладострастий. Разумеется, ментальные. На деле же заподозрить какие-либо действия в комнате помогали лишь разбросанные по периметру перья из многочисленных подушек, свидетельствующие о страстном времяпрепровождении. Шарлотта торопливо прошла в сторону кровати, а затем подала свой тоненький пошлый голосок: — О, ну надо же. Вы только поглядите, — худой пальчик потянулся в глубь простыней. — Это же семя вашего господина, мистер Хэксби... Глазам Томаса была предоставлена возможность лицезреть на редкость мерзостную картину: куртизанка и вправду касалась семенной жидкости его господина. — Стоит ли мне напоминать, что он является и вашим хозяином? — превозмогая брезгливость, спросил лакей. Ещё один риторический вопрос. В копилку к остальным. — Да ладно, какое это имеет значение, если я не против быть его ночным светилом? Девушка присела на край кровати и с любопытством наблюдала за лакеем. За его реакцией. — Хмм, прошло не больше пяти минут. Как думаете, мистер Хэксби, она ещё тёплая? Огонёк в тёмных глазах разгорелся с новой силой, и девушка потянулась грязным ротиком в сторону эякулята баронета. Её губы уже почти коснулись мутной смеси, как вдруг Томаса скрутило пополам, и он опустошил измученный желудок в пустующий ночной горшок, который так кстати оказался рядом. Недавно съеденный обед теперь покоился нелицеприятной жижей в фарфоровой посудине, а горло жгло от желудочного сока. Ну, этого следовало ожидать хоть когда-то. Видимо, нужен был повод в лице омерзительной потаскухи. Разумеется, эти мысли покоились лишь в голове мужчины. На деле он, судорожно глотая слюну, ответил: — В вас осталась хоть капля чести или нравственности? — Нравственность возникла вместе с пороком, так что одно от другого ушло не сильно далеко, мистер Хэксби. Уэллс была довольна реакцией этого доходяги, поскольку шоу требовало оплаты, и лучшая для неё — страдания человека стоящего напротив. — Как же вы омерзительны... И каково заниматься всякими непотребностями с каждым, кто заплатит хоть шиллинг? — Многие знатные женщины настолько порочны, что ложатся в постель с теми, с кем не хочется проснуться, поэтому не пытайтесь осквернить род моих занятий. — Вам самим не совестно выгараживать постыдные действия? — Бесстыдство — не порок, порок — ваш дорогой стыд! — Я... я более не намерен продолжать разговор, который не имеет смысла, — напоследок произнёс Хэксби. Он вмиг обернулся и захлопнул за собой дверь, оставляя Шарлотту в негодовании. Игра окончена, и победитель в ней — набожный верующий. *** Джорджу необходимо было ехать к родной тётке Беатрис, чьи груди были, словно коровьи языки. Мать требовала присутствия, поэтому баронет должен был немедленно отправиться в семейное имение, чтобы проводить свою тётушку в последний путь. Говард попросту не мог оставить свою мисси без присмотра, и, несмотря на все прирекания и высказывания форменной ненависти со стороны содержанки, оставил её под чутким руководством верного Хэксби. Высокая белая дверь закрылась, молчаливо провожая своего хозяина, а в коридоре остались двое людей, которые равно не могли терпеть присутствия друг друга. — Так вы мой пёс, — утверждение, не вопрос. На лице куртизанки прослеживается безразличность и интерес от всей ситуации, на лице же "пса" — абсолютная безучастность. — Эй, пёсик, ко мне, — специально издевается, закапывая его гордость в недра Земли. — Сидеть. Ей определённо нравилось происходящее. Как ролевая игра, в который оба участника испытывают взаимную ненависть, но не могут не наслаждаться моментом абсурда. Всего пара-тройка секунд молчания — и один из игроков также втягивается в игру: — Я получу что-нибудь, мисс Уэллс? Он специально спрашивает именно это. Именно так. В её манере. Как если бы он был шлюхой, а она — его покупателем, и он бы попросил у неё награду за услугу или хорошее поведение. Шарлотта не была глупой. Она понимала, к чему этот вопрос. Очередной, на который не требуется ответ. — Не думаю, что вы пёс, мистер Хэксби. Скорее, сучка. В этой игре победила старшая из сестёр Уэллс. *** И всё же девушка позволила ему сопровождать её на предстоящий вечер. Она хотела навестить больную сифилисом Мэри Купер, чтобы проститься, и Томас, за не имением выбора, отправился вместе с ней. Разумеется, идея была провальная, поскольку Шарлотта не удержалась от высмеивания шпионских наклонностей своего вынужденного спутника, а Хэксби, в свою очередь, констатировал заключение того, что все шлюхи прокляты. Их препирания случились на смертном одре Мэри, из-за чего ссоры плавно перешли в похоронные приготовления. Вечер поминок наступил быстро и незаметно. К Шарлотте плавно и неспешно подошел тот самый ирландец, Даниэль Марни. Он наговаривал ей на ухо описание рыб, обещанных за два шиллинга. Ей же он рассказал всё бесплатно. Так, чтобы слышала только она, ведь в праздничном шуме мало что вообще можно было различить. Она надолго запомнит этот зелёно-синий рай из его слов... Глаза в исступлении переводятся в сторону недавно звучавшего голоса, но натыкаются лишь на презрительную гримасу ручного пёсика. Он точно доложит об этом своему хозяину — сомнений нет — и всё же сейчас не сказал ни слова по поводу увиденного. А на затворках сознания отдалённо слышалась та самая причудливая песенка в честь умершей. Мэри Купер, Мэри Купер, Была с каждым господином и солдатом, Мэри Купер, Мэри Купер, Оставляет своих любовников в ступоре. Никто её не одурачит — Лондонская чертовка Мэри Купер! Спустя час от силы все присутствующие были вусмерть пьяны. Исключением не являлась и бесстыдная куртизанка в чёрном парике. Начинающий жиголо в чудаковатой шляпе решил повеселить народ, устраивая демонстрацию своего молодого тела во время стриптиза. Никто, очевидно, не был против, потому и исполнитель не стеснялся. Люди одобрительно вскрикивали и свистели, когда предметы одежды один за другим покидали красавца. Но Даниэль знал, что этот танец предназначается единственной стоящей даме — его наставнице — потому взгляд то и дело останавливался на ней в попытке прочитать одобрение. После оголения своего упругого зада ирландец был доволен реакцией Шарлотты, что последовала незамедлительно. — Мистер Хэксби, дайте ему монету. Алкоголь очевидно ударил в грешную голову, а азарт следовал за ним. — Монету джентльмену! — смешливо вторил юноша, протягивая шляпу. — Не стану, — отрешённо бросил мужчина, явно не испытывая удовольствия от происходящего. — О, ну тогда покажите, на что вы способны. Что там в штанах? — заискивающе произнесла одна пташка. — Ничего, кроме молитвенника, — с насмешкой в голосе произнесла Уэллс. Явно желая оскорбить того, к кому был обращён вопрос. И колкость подействовала. — Ты омерзительно пьяна, — едва ли не хватая за шкирку, произнёс набожный лакей, желая поскорей закончить весь фарс. Праздник для "сладкой" парочки закончился блюющей в шляпу своего спутника Шарлоттой. Блеск. Мой головной убор осквернил её нескладный желудок. Надо будет поскорее сжечь этот ужас. *** На следующий день утро несчастного Хэксби было свободно, поскольку временная хозяйка дома обычно спит до обеда, а это значило, что у него масса свободного и, что немало важно, тихого времени. Он решил воспользоваться возможностью с умом. Направился в пригородный банк, дабы погасить счета "плохого игрока", которая за играми пропускает едва ли не целое состояние из раза в раз. Но в какой-то момент Томаса очень забеспокоил непослушный ремень на плаще, из-за чего он не заметил человека, идущего навстречу. В следующую секунду раздалось тихое оханье и звук падения. Голова Хэксби заболела от столкновения, а глаза безуспешно силились сфокусироваться. — Нижайше прошу прощения, сэр. Право неловко, я такая неуклюжая. Всегда была и всегда буду, хах... Лакей перевёл взор в сторону приятного женского голоса и наткнулся на ещё более приятную его владелицу. Это была миловидная молодая девушка со светлыми волосами, небесно-голубыми глазами и осанкой такой ровной, что можно на ней строить здание. В руках, убранных в перчатки, у неё покоился пергамент с какими-то словами и цифрами. — Н-нет, ничего страшного, леди... — выжидающе произнёс Хэксби, выпав из недавнего осадка. — Моё имя Лоралейн Эштон. А как величать прикажете джентльмена? — Я-я Томас Хэскби, леди Эштон. Приятно познакомиться. Он скромно и аккуратно поцеловал вежливо протяную ручку в бежевой ткани. — Взаимно, мистер Хэскби. Что ж, раз уж мы с вами познакомились, не подскажите, как я могу пройти по адресу Площадь Сент-Джемс, дом 13? — спросила Лоралейн, открывая сжатый в свободной руке кусочек бумаги. Томас загляделся на стоящую перед ним даму и не мог отвести глаз, потому реплика коснулась его уха несколько медлительно. — Что? Ах, да, адрес... Знаете, леди Эштон, я как раз иду в направлении этого дома и мог бы осмелиться вас провести, а затем идти выполнять свои обязанности. Как вы на это смотрите? — надежду в голосе на положительный ответ скрыть не удалось. — Это было бы просто замечательно, мистер Хэксби. Спасибо вам большое. Дело в том, что я недавно в городе, а приехала для... Началась долгая ознакомительная беседа, что скрашивала их быстротечную прогулку, в то время как в голове хмурого лакея назревала мысль, что начался этот день просто замечательно.