Приемная

      Фриск сидела за семейным ужином и задумчиво смотрела, как родня с аппетитом поедала свежий салат вместе с пареной картошкой под соусом. Азриэль активно хрустел листом салата, когда неосторожным движением задел краем рукава соусницу. Наблюдая за сконфуженным выражением лица брата и суетливой матерью, Фриск отрешённо перевела взгляд карих глаз на собственную порцию, протяжно вздохнув.       — Фриск, почему ты не ешь? — спросил Азриэль, активно подставляя перепачканный рукав под чистку. — Что-то случилось?       Глядя в яркие, цвета свежей травы, глаза брата, девчушка отметила, что маленькие, только начавшие появляться рожки, выросли ещё больше. Братец часто жаловался на противную ноющую боль, на что папа довольно смеялся.       Азриэль рос весь в отца, Фриск же на маму была совсем непохожа, и ощущение того, что тут что-то не так, не давало ей покоя.       Она никогда не задумывалась над своей отличительной внешностью, нетипичной для их вида, ровно до того момента, как девочка из старших классов не проявила бестактность.       В конце концов, Фриск решила, что не найти лучшей правды, чем у самих родителей. Поэтому, воинственно подняв голову и сощурив глаза, она поинтересовалась:       — Я не родная? — полупроцитировала фразу Фриск.       Попивающий в это мгновение подслащённый карамельный кофе Азгор разразился громким прерывистым кашлем. Ториэль поспешила похлопать по спине мужа, хмурясь, ответила:       — Глупости! Кто это тебе сказал?       Раскрывать источник информации так сразу не хотелось, поэтому Фриск не нашла лучшего выхода, как просто продолжить смотреть, не меняя выражения лица.       Ториэль активно принялась вытирать рот мужа чистейшим платком, игнорируя его попытки прекратить настырные ухаживания. Она всем видом показывала полнейшее оскорбление и недовольство несколько секунд, прежде чем пересечься взглядом с супругом.       — Фриск, ты наша дочь, — Азгор говорил мягким миролюбивым тоном.       — И мы тебя любим, — в тон произнесла Ториэль, садясь на место.       — Да-да, — не остался безучастным Азриэль. — И ты моя сестра!       Фриск не притрагивалась к еде, только задумчиво глядела на содержимое тарелки. Её родители — ушастые с белой шёрсткой и вытянутыми мордами монстры, не спеша трапезничали, то и дело кидая быстрый взгляд выразительными глазами.       И с чуть загорелой, несмотря на отсутствие солнечных лучей, кожей, тёмными волосами и узким прищуром глаз она никак не вписывалась в семью.       Внезапно Фриск осознала:       — Я не монстр.       Действительно, она не была похожа ни на одного монстра во всем подземелье, словно была каким-то другим, враждебным и противоестественным видом.       Её детские руки были такие малюсенькие в сравнении с огромной ручищей отца, мягкой ладонью Ториэль, даже слегка меньше рук братца.       Они были… совершенно не такие, какие должны быть.       Голыми? Гладкими?       Или вовсе другой формы?       — Почему у меня нет волос? — сжала и разжала Фриск пальцы рук.       Она заметила, как Ториэль с беспокойством в глазах обратилась к Азгору и тот, словно отжавшись на полу пару сотен раз, неестественно улыбнулся:       — Потому что ты особенная, милая.       — А мои когти? Почему у меня нет когтей? И почему ноги другие?..       — Фриск, не все дети похожи на своих родителей, — мягким голосом произнесла Ториэль и улыбнулась добродушной материнской улыбкой, какая есть исключительно у неё.       Девочка угрюмо согласилась, как подобает хорошо воспитанному ребёнку. У неё сходства было больше с братьями-скелетами, чем с семьёй!       — Хэй, а почему это я похож? — невпопад заметил Азриэль, нахмурившись так, будто ему не досталась порция мороженого. — Зачем мне нужна эта шерсть? — недовольно высказал он, когда белоснежные назойливые волоски в очередной раз попали в пищу.       — У меня нет магии, — в тон произнесла сестра.       — А у меня большие неповоротливые руки! — продолжил Азгор, с грохотом опустив вилку.       — Маленькие глаза!       — Глупая улыбка!       — Нет больши-их уше-ей, — протяжно заревела Фриск.       — Нет реакции, — в унисон заплакал брат.       — Эй-эй, дорогие, не плачьте! — неловко поднял руки Азгор, глядя на детей с неприкрытой паникой.       Послышался громкий стук, и в комнате воцарилась тишина. Ториэль, всё ещё держа ладонь на столе, громко встала и, возвышаясь над детьми, грозно произнесла:       — Фриск, ты наша дочь! Не верь всяким глупостям!       — Но я совсем непохожа…       Она лепетала едва слышимым голоском.       — Непохожа! — кивнула Ториэль. — Но это не отменяет того, что ты моё дитя! — она подошла к Фриск и легонько дотронулась до лица. — Мы твоя семья, не забывай этого.       Она легонько обняла дочь и улыбнулась, когда её крепко сжали в ответ.       И только Азриэль, крайне недовольный тем, что являлся точной копией отца, продолжал плакать.