Плата за дерзость

      Праздник в честь Дня дураков Клаудия Фролло считала самым отвратительным бедствием из всех, что может случиться. Каждый год, шестого января улицы Парижа наполняются шумной толпой. Все просто утопает в безудержном веселье: выпивка, песни, танцы… Единственный день в году, когда законы теряют свою силу и все вокруг поддаются всеобщему безумию. Кроме Клаудии Фролло.              Одна мысль о том, что придется покинуть свою уютную комнату ради того, чтобы присутствовать на празднике, вызывала головную боль. Все это было слишком чуждо Клаудии. Шумная толпа не увлекала ее, а только вызывала отвращение. В такие дни, как этот, она предпочитала терпеливо отсиживаться на своем месте, дожидаясь окончания официальной части праздника. А после, ускользала прочь, надеясь не встретить никого по дороге.              Но это было пока только в планах.              Судья Фролло восседала на своем месте, увлеченно перебирая в голове все, что делала бы сейчас, не будь она обременена официальным долгом. Наблюдать за судьей в такие моменты было сплошным удовольствием. Она, будучи обычно холодной и неприступной, на этот раз позволяла эмоциям затрагивать ее мимику. Трудно было сказать, какие мысли отражаются на ее лице тенью улыбки, а какие — горьким вздохом. Никому не было известно, что заставляет ее потухший взор загораться, и от каких мыслей судья стыдливо опускает глаза. Но хотя бы редкое присутствие эмоций, отличных от гнева, на ее лице, давало надежду на то, что Клаудия Фролло все-таки живой человек, еще не до конца лишенный чувств.              Клаудия так увлеклась своими мыслями, что упустила начало праздника. Впрочем, она не считала это большой потерей. Судья устало приподняла голову и устремила взгляд к центру площади. Там, в лучах солнца, стояла девушка, прикрывая лицо бубном. Иссиня-черные волосы поблескивали на солнце, а глаза, большие и красивые, притягивали к себе взгляд и казались полностью черными. Маленькое создание ритмично двигалось, вознося бубен над головой, ее загорелые ножки, как будто поддразнивая, мелькали из-под юбки.              — Эсмеральда! — кто-то выкрикнул из толпы.              — Цыганка… — про себя заметила судья.              Фролло почувствовала себя ужасно неуютно. Была ли тому причиной танцовщица, сказать было трудно. Но этот танец определенно действовал на Клаудию. Это зрелище казалось ей столь пленяющим и завораживающим, что ее вряд ли сейчас могло что-то отвлечь от него.              Один взгляд быстрых глаз — и Фролло бросило в жар. Эта цыганка точно посмотрела прямо на нее, и Клаудия тут же отвела глаза в сторону.              «Как можно смотреть в глаза судьи Парижа так дерзко и совсем без страха?»              Клаудии хотелось бы возмутиться этому, но она испытала только восхищение.              Эсмеральда, легко кружащаяся в своем танце, сразу приметила судью. Ее важность, надменность и отчужденность позабавили ее. Ничего другого ждать от Фролло не приходилось. Но теперь, когда внимание судьи завоевано, она переменилась. Не осталось ни следа от прежнего равнодушия. Клаудия смотрела на танцовщицу, и казалось, боялась упустить хоть одну деталь. Маленькая цыганка в ее глазах предстала чем-то хрупким, нереальным — мимолетным видением, которое вот-вот улетучится. И Эсмеральда это понимала.              Еще один быстрый взгляд — и сердце судьи замерло на какую-то секунду. А после забилось так сильно, что причиняло обладательнице почти физическую боль. Клаудия испугалась внезапных ощущений и опустила голову, принявшись рассматривать свои пальцы, чтобы хоть как-то отвлечься.              Этим замешательством воспользовалась Эсмеральда, на этот раз позволившая себе разглядывать судью внимательнее.              Клаудия Фролло не представляла из себя ничего особенного. Она не могла считаться красивой, по определению красоты того времени, но черты ее лица не были лишены приятности, и вполне могли увлечь. Клаудии было уже за сорок, но она выглядела моложе положенного. Морщины еще не успели коснуться ее лица, а в волосах только-только начали появляться серебряные пряди. На ее бледном, обычно скучающем лице выделялись только глаза. Небольшие, обычно прищуренные, они имели холодно-серый цвет, отливающий металлическим блеском, что только прибавляло холода ее взгляду.              Эсмеральде ужасно захотелось сделать что-то, чтобы окончательно вывести судью из привычного равновесия.              Во время выполнения очередного па, она подскочила к судье и запрыгнула ей на колени. Не успела Фролло предпринять хоть что-то, как Эсмеральда притянула ее к себе шарфом, приблизила свое лицо к ее и поцеловала судью в нос. Легкое прикосновение губ показалось Клаудии ударом тока. В сердце больно кольнуло, дыхание перехватило, а голова закружилась. Она закрыла глаза и открыла их вновь, чтобы удостовериться реальности происходящего. Но все осталось прежним: праздничная площадь не потеряла очертаний, а маленькая цыганка не оказалась видением. Она во все глаза смотрела на Клаудию, лучезарно улыбаясь и ожидая реакции.              Щеки судьи вспыхнули, и танцовщица, звонко засмеявшись, соскользнула с ее коленей.              Клаудия так и пребывала бы в глубокой растерянности, если бы не реакция толпы. Взрыв хохота вырвал ее из приятной неги назад в реальность, где она, уважаемая судья, была только что оскорблена жалкой цыганкой. Растерянность тотчас сменилась бешенством. Клаудия яростно сорвала с шеи оставленный танцовщицей платок. Первым поползновением ее души было бросить этот шарфик на землю, уничтожить все, что напоминало бы об этом позорном случае. Но что-то остановило Клаудию, и она спрятала платок за пазуху.              Клаудия не могла оставить такую дерзость без внимания. Она приняла решение спросить с Эсмеральды объяснения. Устроить это было бы просто — обычный приказ об аресте, и цыганку доставят прямо к ней. Но расправляться с дерзкой девушкой таким способом Клаудии показалось скучным. Она хотела личной встречи. Без огласки и без вмешательства кого-то еще.              Сразу после того, как внимание толпы к Фролло угасло, а цыганка закончила свой танец и скрылась с площади, Клаудия поспешно покинула свое место и направилась к цыганским шатрам, что стояли неподалеку. Приметив шатер, где только что скрылась Эсмеральда, Фролло проследовала за ней.              Раздался легкий стук о деревянную балку, а затем на полу шатра, у входа появилась записка. Эсмеральда подняла ее, развернула и прочитала следующее:              «Сегодня сразу после заката я буду ждать тебя в соборе, у статуи Девы Марии. Не опаздывай.       

Клаудия Фролло»

      

***

      С наступлением заката зала Собора Богоматери постепенно пустеет. Люди, заканчивая с молитвами, отправляются по домам, а священники становятся гораздо менее внимательными к тому, что происходит внутри здания. Скрываясь под плащом от преследования поклонников, Эсмеральда спешила к дверям церкви. Предложение Клаудии Фролло о встрече не напугало ее, а напротив, только возбудило в ней интерес.              Она знала о судье Фролло немного — только то, что успела услышать от других. Сама Эсмеральда пришла в Париж недавно, но сразу же ее предостерегли, чтобы она старалась не попадаться на глаза судье. Клаудия Фролло славилась своей откровенной нелюбовью к уличным музыкантам, танцовщикам и обычным попрошайкам, так что если хоть кого-то из них замечали подчиненные Клаудии патрули, несчастных тут же вели на допрос, оканчивающийся чаще всего высылкой из города.              Эсмеральда была наслышана о бесчинствах судьи, и даже всерьез опасалась ее и солдат, ей подчиненных. Но все же, Эсмеральда пристально наблюдала за ней. Судья вызывала у нее почти нездоровое любопытство. Ей доставляло удовольствие наблюдать за ней издалека, отмечать малейшие эмоции на ее лице. Следить за тем, как она, когда ей кажется, что никто не видит, позволяет себе слабую улыбку, или хотя бы усмешку; судья почти не улыбалась. Эсмеральда узнавала Клаудию Фролло лучше. Ей стало известно, что судья не была замужем, и за всю свою жизнь ни разу не изъявляла интереса к мужчинам. Это только больше подогрело интерес Эсмеральды к ее личности.              Эсмеральда медленно подходила к статуе Девы Марии, оглядываясь по сторонам в попытках найти Клаудию. Но не увидела никого вокруг себя.              Клаудия Фролло спряталась за колонной.              Как только Эсмеральда отвлеклась, Клаудия решилась на атаку. Судья бросилась на девушку, одной ладонью закрыв ей рот, а другой заломив ее руку за спиной.              — Зачем ты вздумала дразнить меня?.. — раздался над ее ухом тихий, низкий голос Клаудии.              Эсмеральда почувствовала у себя на шее рваное, горячее дыхание. На спине — тяжело вздымающуюся грудь. Мадемуазель Фролло прижалась к юной цыганке всем телом, наклонилась над ее плечом и медленно вдохнула запах кожи. Эсмеральда поняла, что это заходит слишком далеко.              — Что вы делаете?.. — цыганка попыталась отодвинуться от судьи насколько это было возможно, но та по-прежнему крепко ее удерживала, не давая никуда сбежать. Эсмеральда не видела ее лица, но чувствовала ее напряжение: Фролло слишком сильно держала ее руки, хотя та почти не оказывала сопротивления.              — Твоя дерзость заслуживает наказания. Я представила веревку на этой дивной шейке… — судья отпустила руку цыганки, переместив свою ладонь к ее шее. Цепкая хватка сменилась нежным прикосновением. Фролло осторожно, почти ласково провела пальцами по тонкой шее Эсмеральды, и уже почти решилась коснуться ее губами.              — Я знаю, что вы представили! — цыганка резко развернулась, вырвавшись из несложного захвата, и наконец увидела ее лицо. Пряди русых с проседью волос выбились из прически и спадали ей на лоб. Щеки залил густой румянец, глаза потемнели настолько, что в скудном освещении собора виделись почти черными.              — Ты — такая же, как и я, верно? — тихо спросила Фролло.              — Такая же, как и вы? — повторила Эсмеральда.              — Находишь женщин гораздо более интересными, чем мужчин.              Эсмеральда хитро прищурилась. Клаудия Фролло оказалась догадливей, чем ей казалось.              — Даже если вы мне нравитесь, — с легкой улыбкой начала она, — что вы с этим сделаете?              Клаудия прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Да она же просто издевается! Знала бы она, каких усилий стоит судье сохранять самообладание и не потерять голову от одного только взгляда в ее глаза.              — Если ты не прекратишь дразнить меня, я…              — Что?! — выпалила Эсмеральда.              Прилив страсти накрыл судью с головой. Фролло кинулась на нее, прижав девушку спиной к стене. Взгляд пытливо пробежал по ее телу, задерживаясь на оголенных плечах и часто вздымающейся груди. Судья наконец накрыла ее губы своими и облегченно выдохнула.              Эсмеральда не успела толком понять, что произошло. Одно резкое движение — и судья прижимает своим крепким телом ее к стене, смяв ее губы в настойчивом поцелуе. Она хотела предпринять что-то. Оттолкнуть Фролло от себя и убежать. Но судья перехватила ее руки, предвидев этот маневр. Клаудия оставила ее губы и прильнула к шее цыганки. Эсмеральда издала короткий стон — сопротивляться ее ласкам было невыносимо.              — Пожалуйста… — прошептала она, — Пожалуйста, перестаньте.              — Теперь ты просишь меня о пощаде?              Эсмеральда не видела ее лица, но слышала в ее голосе явную насмешку. Все это: темное помещение, жаркое тело судьи, прижимающееся к ней, витающий в воздухе тяжелый запах ладана, странным образом действовало на Эсмеральду. Все происходящее казалось ей нереальным. Она верила, что может закрыть глаза и все это исчезнет. Но этого не происходило. Она по-прежнему была в западне, во власти обезумевшей от страсти судьи.              Еще одна маленькая смелость — и Клаудия снова целует Эсмеральду. На этот раз она приоткрыла губы и позволила себе скользнуть языком ей в рот. Цыганке показалось, что ее тело объяло пламя. Все, что делала судья кружило голову, интриговало. Эсмеральда почувствовала сладостную тяжесть внизу живота, и невероятно огорчилась такому предательству со стороны собственного тела. Она поерзала под судьей, надеясь выбраться.              — Не делай так. — ответила Фролло и вернулась к ее губам.              Эсмеральда не послушала и снова потерлась о ее бедро, выпрашивая свободу.              Клаудия видела в этом жесте иное. Когда она чувствовала, как молодое и гибкое тело такой желанной женщины касается ее, то совершенно теряла голову от переполняющей ее страсти. Прикосновения казались обжигающими. Внезапно тело ее напряглось, она с силой вжала Эсмеральду в стену, ее спина выгнулась и судья приглушенно застонала. Еще через мгновение Фролло в бессилии обрушилась на девушку, еще сотрясаемая мелкой дрожью.              Эсмеральда толкнула ее от себя и Клаудии пришлось опереться о стену, чтобы не упасть: ноги ее совершенно не держали. Предметы перед глазами только через несколько секунд начали приобретать очертания. Блеск свечей, монотонные линии вертикальных колонн, и наконец, испуганный взгляд Эсмеральды. В глазах девушки уже не было ни решительности, ни дерзости. Она смотрела растерянно, даже со страхом. Ожидала, что скажет судья.              Как только Клаудия пришла в себя, то только приподняла глаза на Эсмеральду, смиряя ее холодным взглядом. Цыганка думала, что во взгляде судьи прочитает удовлетворение от своего триумфа, но там было только глубокое сожаление о произошедшем. Судья поднялась на ноги и медленно ушла прочь, оставив Эсмеральду наедине со своими мыслями.              Как бы она не хотела это признавать, но ей оказалось мало произошедшего. Как будто она… Хотела большего. Хотела снова чувствовать на теле такие интригующие поцелуи, снова вдыхать этот одурманивающий запах ладана вперемешку с тяжелым запахом пепла, которым была пронизана судейская мантия. Снова услышать, как голос судьи дрожит от накатывающего на нее удовольствия, а ее глаза загораются неутолимой страстью.              Эсмеральда вскинула голову и оглянулась по сторонам. Фролло уже нигде не было.