Оцепенение

      Она смотрела на пустой экран четвертый час подряд. Апатия. Почти сон. Ленивая мысль вилась вокруг неповоротливого вопроса о ‘времени’.       Она думала: «Здорово тут всё поменялось, когда они появились со всеми их мутациями, ножами и гибкими позвоночниками. Будто так и было кем-то задумано. А мы?..»       Воздух дребезжал от писка приборов, который она уже не замечала. Тусклый красный свет датчиков дробил формы предметов. Под ногами, не шурша, перекатывалась пыль и осыпавшаяся побелка.       Она думала: «Должно быть, раньше и время текло иначе. Быстрее. А сейчас поросло кремнием».       Воздух — недвижим.       У неё дёрнулась радужка глаза, дрогнул зрачок — она взглянула на свои руки, перетянутые тонкими перчатками, на пальцы, сжимающие пульт управления. Едва разглядела. Сейчас ей, по старым меркам, около тридцати — примерно. Но она детально помнила, как замкнулось кольцо одного из секторов Структуры в прошлом столетии, по старым меркам — лет восемьдесят назад.       Совсем недавно.       Она попыталась представить себе чувства и мироощущение людей, чья жизнь вмещала лишь несколько быстротечных десятилетий — не смогла. Не смогла представить непредставимое. Сеть не дала подсказок.       Где-то далеко лязгнула при открытии автоматическая дверь; звук долетел сбившийся, с помехами. Монитор зажегся — всего через четыре часа ожидания. Слишком мало для ординарной исследовательской вылазки.       Ей в лицо бил зеленый свет: на светящемся плане у наружного отсека стремительно исчезали отвечающие за чьи-то жизни точки. Она нахмурилась. Взглянула на верхние экраны — камеры не работали. Стоило ожидать. Теперь она одна в своей группе.       Она встала, не глядя сунув в кобуру низкочастотный излучатель.       Ещё один потерянный отряд, а ведь они почти успели вернуться. Почти. Впрочем, ничего действительно неожиданного. Она обернулась, прежде чем выйти из тесного помещения, отведенного под наблюдательный пост — единственная точка на плане замерла перед дверьми.       Кто-то из Кремниевых.       Она застегнула защитный костюм, поправила шлем, прибавила шагу — тяжёлая поступь дробным эхом отлетала от стен узкого коридора. Дверь за дверью (некоторые повреждены), отсек за отсеком. И никого — людей здесь осталось совсем немного.       Впрочем, сектор строился не для жизни. Она не знала, зачем именно.       Она подумала: «Что Кремниевым надо? Ресурсы? Все борются за ресурсы, все, кто в нескольких километрах по диаметру от Капитолия. Но разве они нужны таким, как они? И что тогда? Доказывают своё превосходство, рисуются, держа в страхе — страхе? — или это у них… Инстинктивно-генетическое? Вроде как жажда крови. Слишком мало информации. Никто не отмечал, чтобы кто-нибудь из Кремниевых занимался чем-то кроме убийства. Но можно доверять статистике. Строители не перестают достраивать Структуру, а Кремниевые сдерживают популяцию. Как распределение».       Звучало логично. Она пожала плечами и скучающим взглядом окинула экран, считывающий её биометрические данные, прежде чем открыть дверь наружного отсека. Био-метрические. Досадный рудимент.       Ей было всё равно. Она ничего не теряла: каждый импульс мозга был записан, проанализирован и занесён в протоколы, каждое движение отслеживалось кем-то, готовым прийти на замену. Совсем скоро в этот сектор Сеть пришлёт новую разведывательную группу.       Она подумала: «А мы ведь перехитрили их эволюцию».       Ей не раз случалось наблюдать в Сети последние моменты перед отключением: бесстрастные лица Кремниевых, их длинные конечности, острые лезвия, брызги крови и раздробленные кости. В этом не было ничего пугающего.       Её смерть мало отличалась от всех прочих — она даже не вздрогнула, когда увидела за дверью длинное белесое лицо и черные слепые глаза, когда в лицо ударил металлический запах крови. Потянулась к кобуре скорее для приличия. Взгляда не отвела — фиксировала.       Когда лезвие со свистом рассекло воздух, её болевые центры были отключены от Сети.