Ichigo

На самом деле, у группы An Cafe есть хорошие менеджеры. Они качественно выполняют свою работу, даже качественнее, чем можно себе это представить, и неплохо облегчают (в какой-то мере) жизнь пяти музыкантам, но почему-то Теруки это не удовлетворяет полностью. Его преследует какое-то непонятно приятное чувство ответственности за окружающих его людей даже несмотря на то, что ему самому нужна некая опека. Он все время остается после работы минимум на часа полтора (редким исключением были дни окончания записи, когда ребята идут праздновать сие событие в якинику). За это время он успевает сделать немного нудных, но полезных дел, выполнение которых, впрочем, стало уже каким-то ритуалом, избежав который даже как-то неудобно возвращаться домой. Мини-уборка за четырьмя участниками группы, которых Теруки сам для себя назвал «детьми», разбор каких-то бумаг, а может, что-то еще более скучное. Этот поздний вечер не стал исключением – Нагата медленно расхаживает по коридорам здания с правым наушником в ухе, пока играет заводная «Ichigo». Ударник уже не помнил, в какой обстановке он начал делать первые наброски композиции, хотя прошел от силы месяц с записи этой мелодии. Теруки понимает, что дошел до комнаты с инструментами только тогда, когда чуть не впечатывается носом в стену напротив. Такое случалось порой, когда он задумывался о повседневной рутине своей жизни, в которой был вполне счастлив. Ни катастроф, ни безработицы, ничего подобного. Он ведь даже не помнит, когда в последний раз ссорился с кем-то – так давно это было. Хотя… нет. Во время написания музыки состав An Cafе становился похожим на стаю голодных собак, готовых перегрызть друг другу глотки. Порой их дискуссии длились часами, голоса срывались, летали журналы, бумаги, провода (если не менеджер Спарк с ними собственной персоной)… И если басист Канон, вокалист Мику и клавишник Юки насильно заставляли себя идти на компромиссы после долгих споров ради общего успокоения, то гитарист Нугуиши Такуя даже не думал об этом. Впрочем, ругать его за это было нельзя – Теруки сам был таким. С первых записей, концертов… Даже с побега из дома. Несмотря на то, что Такуя кажется очень мирным и безмятежным, он жутко упрямый юноша. Конечно, дело (в студии) до кулаков еще ни разу не доходило до этой ссоры, но переубедить гитариста в чем-то было практически невозможно. А на этот раз все было… немного серьезнее. –Я тебе уже тысячный раз говорю, что это твое соло – полное дерьмо,– деря горло кричал Теруки на Такую, из глаз которого, кажется, вот-вот польются слезы от злости,– неужели ты не можешь этого понять, твою мать?! –Закрой свой поганый рот, сукин сын!–Нугуиши перешел на крик, что увидеть можно довольно редко, а его руки начали трястись от агрессии,–Сколько тебе лет, что ты ведешь себя, будто ребенок?! Еще секунда и Такуя «зарядил» по лицу Теруки ладонью со всей силой. Обидчик не особо был в курсе, что он сделал, но рука у него однозначно была тяжелой. Однако, Теруки не способен дать ему в ответ, даже если ему очень хочется это сделать, но старший рассердился настолько, что швырнул свои палочки куда-то в стену, выкрикнув нечто нецензурное, и вышел прочь, громко хлопнув дверью. Гитарист же недовольно фыркнул и отвернулся, не желая сказать и слова, пока Мику, вцепившийся от волнения в плечо Такахаши, сам Юки и Канон стояли в стороне, пытаясь подобрать челюсти с пола. –Вашу мать, вы ненормальные,– усмехнулся Джуниор, делая пару снимков с онемевшей троицей себе на память. А сейчас эти двое не разговаривают уже третий день. Они не ходят друг к другу домой: чаще всего не проходит и дня, когда Такуя, купив всякого рода алкоголь или японский фаст-фуд, не заваливается в квартиру ударника. Или же, когда уставший Теруки приходит к младшему, чтобы поиграть на приставке, насладиться его компанией или поговорить о музыке. Третье часто заканчивается… несколько трагически. Синяками, царапинами, ушибами. Даже хлеще, чем тот случай в студии. Нагата также помнил, как однажды Такуя дал смачную пощечину во время бурной дискуссии ударнику, ведь тот не хотел включать в работу духовые инструменты. В конце концов все было записано так, как хотел гитарист. Кстати, та песня вышла просто отличной, да и синяк на щеке Теруки остался знатный. Подобный вечер может закончиться как угодно. Но никак не взаимным молчанием более, чем на сорок восемь часов. Естественно, о прикосновениях, даже случайных, поцелуях и другом и речи не может идти. Такуе в самом деле сложно разговаривать. Но Нагате это как-то нравится: они оба дополняют друг друга. Да и читать по лицу чувства Нугуиши было забавно. Теруки сильно удивляется, когда в столь позднее время видит младшего с гитарой в руках посреди контрольной комнаты. Тот ловко перебирает струны, покачивая головой в такт, играя как раз ту мелодию, которую предлагал именно ударник некоторое время назад. Помнится, из-за нее и разгорелся нешуточный спор, после которого они решили ограничить свое общение банальным «доброе утро». Впрочем… Нагата - мягкий и добродушный человек. Вдобавок, около года назад он понял, что не на шутку влюблен в человека за стеной, хоть это было слишком сложно для его мозга тогда. Ему пришлось преодолеть себя, напоить гитариста месячной дозой алкоголя и буквально «выбить» из него согласие (хоть тот не имел ничего против). Теруки действительно любит эту пьяную рожу (как он сам называет его в смс-сообщениях), и ему не хватало его коротких фраз и сдержанной улыбки эти два проклятых дня. Поняв, что ситуация его уже достала в конец, Теруки решает сделать шаг первым. Он чуть приоткрывает дверь и сразу же ловит взгляд Нугуиши, направленный в его сторону. Такуя, как кажется ударнику, выглядит немного нервным и сожалеющим о чем-то, а возможно, ему и мерещится: диапазон эмоций гитариста… не так уж широк. Мало эмоциональный невысокий шатен с инструментом в руках невольно теребит медиатор в руках, явно пытаясь что-то сказать, и вся эта картина настолько мила сердцу Нагаты, что Теруки в миг решает избавить младшего от трудностей. –Почему ты еще здесь? – с искренней улыбкой спрашивает он и, найдя, все таки, чем занять на время свои руки, копается в каких-то вещах. – Я думал, все уже ушли. В это время Такуя кладет свой инструмент на специальную подставку. Молча. –Кстати, тебе все же понравилась та мелодия, верно?–ухмыляется барабанщик, щелкнув пальцами прямо у носа гитариста, наблюдая за удивленно-смущенным выражением лица. Тот все еще молчит, видимо, подбирая слова для ответа, – Такуя-кун, ну хватит уже, скажи что-нибудь!– не выдерживает Нагата молчания, тряся младшего за плечо. Порой Такуе кажется, что Теруки слишком много болтает. А сейчас он в этом просто не сомневается. –Прости, Теруки,– странным образом выдавливает из себя Такуя, даря свою робкую улыбку. И Теруки этот момент кажется по-настоящему волшебным. –Целых два слова,– удивленным голосом протягивает ударник, но в миг же жалеет об этом, чувствуя слабый толчок в ребро. –Ты мог бы и помолчать,– замечает Нугуиши, получая объятия от назойливого по случаю «примирения» барабанщика, который через пару секунд успевает как-то незаметно для Такуи добраться до тонких губ. О, это момент, которого он определенно долго ждал. Губы гитариста кажутся столь мягкими и еле незнакомыми, будто с момента их последнего поцелуя прошло не два дня, а два месяца. Нагата усиливает напор, становится агрессивнее и грубее, не дает Такуе отдышаться и хоть как-то отреагировать. Однако, скоро в сознании Теруки резко всплывает мысль о том, что он уже не может терпеть своего возбуждения ни секунды больше. Юноша обхватывает гитариста за талию одной рукой, а другую спускает ниже, к ягодице, больно хватая чуть ниже. Удивленному и крайне смущенному таким напором со стороны Такуе остается лишь полностью передать контроль над собой Нагате, который буквально впился в тонкие губы младшего. Теру помогает ослабевшему в ногах Нугуиши лечь на томы, одновременно проклиная свой родной инструмент за относительно средние размеры, и начинает раздевать пассива. Уже сейчас гитарист дышит неровно, дрожит, краснеет, тем самым заставляя ударника умиляться далеко не в самый нужный момент… Постепенно Нагата начинает замечать, что области паха отвратительно тесно. Он ускоряется в процессе, и буквально через минуту серо-голубая футболка Такуи уже мятая валяется у педали ударной установки вместе с джинсами и черными боксерами. Младшему несколько некомфортно в данном положении: ободок барабана сильно давит в область поясницы. Он приподнимается, чтобы устранить дискомфорт, а заодно и помочь Теруки раздеться, а именно – наконец снять с ударника этот чертов ремень. Когда Нагата дотрагивается до напряженного члена Нугуиши, а после и обхватывает влажной ладонью, одновременно осыпая его грудь поцелуями, Такуя издает хриплый стон, а Теруки, кажется, теряет контроль над собой абсолютно на все сто процентов. Его движения становятся до нельзя резкими, грубыми. Ударник раздвигает ягодицы младшего, который уже чересчур сильно дрожит, и вводит средний палец внутрь. Реакция Нугуиши не заставляет себя ждать: он выпрямляется, словно натянутая струна, и впивается тонкими руками в спину где-то в области лопаток. –Быстрее, – сбивчиво говорит он, – ну пожалуйста, я так больше не могу… Нагата подавляет в себе чувство умиления и, посылая Такуе воздушный поцелуй, входит. Вскоре Теруки начинает чувствовать оргазм, который накроет его быстрее, чем ему представится возможным, и даже быстрее, чем ему этого захочется – это неконтролируемо, это не остановить. Нагата, который уже кажется сумасшедшим, с бешеным темпом долбится в Такую, чье лицо относительно давно скривилось от боли. Он еле сдерживает болезненные стоны, одной рукой закрывая губы, а другой придерживая в области живота. В этот момент Теруки, который, с одной стороны, просто не в состоянии увидеть страдающее лицо гитариста, делает пару финальных толчков, после чего вскрикивает, изливаясь в юношу. –Черт, как же хорошо… Однако Такуя, которому еле хватает возможностей, чтобы дышать, так не думает. Теруки замечает это только после того, как отдышится и с трудностью натягивает свои боксеры, а позже и штаны. Барабанщик еще несколько мгновений рассматривает голого и немного потрепанного гитариста, у которого на коже бедер поблескивают капли семени, желая запомнить эту картину по крайней мере до их следующей встречи с аналогичным окончанием. Нагата мысленно говорит Такуе «прости» и, проводя пальцами по груди, нарочно касаясь соска, спускается ниже к паху, дотрагиваясь до члена гитариста. Он еще несколько секунд рассматривает «чиби-Таку», после чего обхватывает его около основания и погружает в рот. Нугуиши сдержать глухой стон так и не удается. Он резко поддается вверх, навстречу губам Нагаты, одновременно вплетая пальцы в темные пряди где-то на затылке Теруки, и начинает дрожать еще сильнее. Параллельно с этим ударник, который вовсю развлекается с плотью Нугуиши, описывая круги и скользя по всей ее длине языком. Обычно их позиции обратны до наоборот, поэтому, для ударника это новые ощущения… Теруки понимает, что слишком увлекся, когда слышит голос Такуи. Пассив вовсю кричал и извивался, сам уже подмахивая бедрами в темп ударнику, насилуя его рот, до боли зажимая собственные соски, в то время как подобное болезненное ощущение появляется ниже поясницы, из-за того, что Теруки больно шлепает ладонью по ягодицам гитариста. Кажется, будто Нагата делает младшему минет с таким увлечением, будто не сделает этого никогда более и видит Нугуиши в последний раз в этой жизни. Однако, Теруки решает немного поработать на члене младшего рукой и отрывается от плоти губами, тем не менее, поддерживая темп. –Kimi wa boku no Ohime-sama sa…*–зачем-то напевает Теруки песню «Ichigo» шепотом, любуясь на извивающегося Нугуиши под его рукой, но вряд ли тот его слышит сейчас. –…Hitorijime sasete hoshii…** Теруки, довольно рыкнув, вновь погружает плоть пассива в рот, начиная обсасывать ствол с еще большей жадностью. И через несколько секунд, наконец, Такуя чувствует финал и кончает, дрожа от сильного оргазма, жадно глотая горячий воздух, и щедро благодарит барабанщика, заполняя его рот горячей спермой. Отплевываться активу не хочется, и он проглатывает все до капли. Младший краем глаза также видит небольшое пятно белой жидкости на лице ударника в области ямочки, которую спустя пару секунд слизывает Нагата, пристальным взглядом сверля переносицу гитариста, который, кажется, отключится в скором времени. Когда они вместе собираются домой, Такуя все еще молчит, стараясь не встречаться с Теруки взглядом. Последний же, наоборот, только и делает, что пялится на несчастного, который пытается натянуть на себя футболку, и который до сих пор красный от смущения и слегка дрожит. Нагата бесцеремонно подходит к нему и вновь ведет себя, словно мамочка, даже несмотря на то, что пять минут назад жестоко трахал застенчивого юношу, долбясь в его тело. –Было бы неплохо, думаю, поднять свой ремень с пола,– отвернувшись, бормочет смущенный Такуя, кивая в сторону педали. Теруки молча улыбается ему, пиная аксессуар куда-то в сторону, думая, что такое проведение нескольких часов после работы ему нравятся намного больше… *Пер: Ты − моя принцесса [An Cafe − Ichigo] **Пер: Я хочу тебя всю себе [An Cafе − Ichigo]