Тень Моя (Shadow Mine)

Звук бьющегося стекла. Шум телевизора. Приглушенное бормотание. Все это Хэнку знакомо, и хотя не казалось особо комфортным, но все равно нравилось. Всяко уж больше удовольствия, чем пить дома: не придется за собой убирать, да и остальная часть бара составляет невольную компанию. Хотя сегодня здесь и было нечто необычное. Помимо привычного шума слышался мягкий звон то и дело подбрасываемой в воздух монеты, металла к металлу, когда она приземлялась на ладонь владельца. Наличные сейчас большая редкость. Удивительно, что этот звук не привлек внимание всего чертового бара. Возможно это и к лучшему.В рамках закона андроиды могли находиться, где им заблагорассудится, но конкретно в это заведение они не допускались и до революции, и его покровители все еще придерживались данной политики. Коннор, напарник Хэнка и хозяин монетки, был андроидом, и хотя маловероятно, что кто-нибудь попытается затеять перепалку, пока рядом с ним сидит Андерсон, эти люди все равно пьяны. Хэнк знал, что подвыпившие люди могут быть идиотами. Монетка подлетала вверх и снова падала. Вверх и вниз, вверх и вниз и сторону, по костяшкам на руке Коннора. Хэнк молчал и просто наблюдал краем глаза. Он может и был старше, грубее, казался слегка неотесанным, но все равно оставался детективом до мозга костей. Мало что ускользало от его взора. Он наблюдал за диодом на виске Коннора. Хотя андроид и переоделся, сменив привычный пиджак и нацепив эту шапочку на голову, светящийся кружок остался на виду. Сейчас — и так продолжалось уже некоторое время — он оставался желтым. Наблюдение за изменением цвета казалось чуть ли не вторжением в личную жизнь, но Хэнка мало волновала моральная и этическая сторона вопроса. В конце концов, Коннор много раз сканировал его без предварительного на то согласия. Диод никак не становился голубым. О чем бы Коннор ни думал, играя с монеткой, это занимало почти все его внимание. Она перемещалась вправо и влево, и Хэнку стало интересно, осознает ли он вообще, чем сейчас занят? Его терпение иссякло довольно быстро. — Коннор, — произнес Хэнк, поворачиваясь к нему лицом. Движение отдалось в пострадавшем плече, и от внезапной боли он резко втянул воздух. Его рука была подвязана после полученного на прошлой неделе огнестрельного ранения. Это было обычное расследование, но все пошло наперекосяк. Он сам виноват: оставил Коннора и направился исследовать второй этаж, где был замечен подозреваемый, который, конечно же, напал на него. Элемент неожиданности оказался бесполезен: в панике, парень выстрелил навскидку, и Хэнку просто повезло, что пуля не задела жизненно важных органов. Разумеется, Андерсон выстрелил в ответ, и парень умер еще до того, как Коннор успел подняться по лестнице. Фаулер не очень обрадовался тому, что один из подозреваемых во все еще открытом деле убит, но Хэнк остался жив, поэтому он лишь махнул на это рукой. На обращение по имени Коннор не ответил. Сколько же вычислительной мощности уходит на размышления, раз он не слышит ничего, что творится вокруг? Хэнк раздраженно помахал свободной о повязки рукой перед лицом андроида, затем пихнул его: — Коннор. Что, черт побери, я говорил тебе об этой монетке? Монета со звоном упала на пол, и андроид встрепенулся, его диод на доли секунды вспыхнул красным, прежде чем вернуться к голубому. Коннор моргнул и его взгляд метнулся к монете на полу.Наклонившись у барной стойки, чтобы поднять ее, он произнес: — Прости, Хэнк. Андерсон не особо нуждался в извинениях. Его не настолько раздражали фокусы, проделываемые с монеткой, он просто воспользовался этим как предлогом, чтобы начать разговор. Коннор сел обратно, посмотрев вбок, а потом уставившись прямо перед собой. Девиант. Он был девиантом, но все же каким-то образом умудрялся выглядеть в точности как машина. Он находился в таком состоянии уже двое суток. Сперва Хэнк подумал, что причина — его пребывание взаперти в течение дня с небольшим, пока Андерсон был комиссован. Несмотря на девиацию, казалось, что основная программа все еще довлеет над ним и проявляется в постоянном желании работать и раскрывать преступления. Хэнк думал, что добьется чего-нибудь от андроида, если вытащит его из дома и приведет в свой любимый бар, но Коннор продолжал молчать. Обычно к этому времени он отпускал какой-нибудь заумный комментарий или делился праздным наблюдением, но андроид едва обмолвился парой фраз с того момента, как они покинули дом. — Чем ты вообще занимаешься? — раздраженно спросил Хэнк. — Я думаю, — Коннор моргнул, посмотрел на него и поправил рукава. Андерсон издал смешок. RK800, мастер сарказма и избегания ответов: — Да, уж я-то вижу. Давай-ка еще разок, чем это ты занимаешься? Пауза. Коннор побарабанил пальцами по барной стойке. Его диод на долю секунды вспыхнул красным, и он ответил: — Я думаю о деле. Хэнк приподнял брови, замечая цвет диода за секунду до того, как тот вернулся к норме: — Ты все еще загоняешься по этому поводу? Забудь. У нас появилось свободное время, вот и наслаждайся им. — Вы предлагаете мне насладиться нахождением в баре? Это очень… — Коннор сделал паузу и оглянулся, — очень на вас похоже. Что является само по себе приятным, не поймите меня неправильно, но я не обладаю способностью употреблять напитки. — Это так ты пытаешься сказать, что тебе тут не нравится? — На самом деле, нет, — произнес андроид, — но вы никогда раньше не приводили меня в бар, поэтому я подумал, что в любом случае стоит дать этому месту шанс. Невероятно. Современный андроид, обладающий собственной волей и чувствами, и все же он пошел на поводу у желаний Хэнка, даже если ему было все равно. Вот же идиот. В груди Андерсона потеплело: — Господи, Боже. Никогда не меняйся, Коннор. — Я постараюсь. — Фигура речи. Сохрани это в своей памяти или как вы там это делаете, — Хэнк вздохнул и залпом осушил содержимое стакана, — ладно, собирайся, мы уходим. — Но мы прибыли всего десять минут двадцать семь секунд назад. — Да, и ты потратил их все до последней, пялясь на проклятую монету и перегревая мыслительный-процессор-или-что-там-у-тебя-вместо-него. Давай-давай, поднимайся. Коннор пожал плечами и поступил так, как было велено. Хэнк вывел его из бара, положив руку ему на спину, и подтолкнул к машине. Андроид, казалось, находил удовольствие в том, чтобы играть роль личного водителя до тех пор, пока Андерсон не поправится. Не то, чтобы Хэнк знал наверняка. Когда он напрямую спрашивал Коннора, тот давал пространный ответ, не особо отвечающий на заданный вопрос. Ну, правда. Неужели так сложно сказать, да или нет? Когда Коннор сел за руль, Хэнк решил предпринять еще одну попытку разобраться, что творится в голове андроида. Тот потянулся включить зажигание, Андерсон внезапно остановил его: — Эй, погоди. — Да? — взглянул на него Коннор. — Вот отвечал бы ты всегда так, — вздохнул Хэнк, — Что ж. Расскажи-ка мне, что ты думал насчет дела. Наконец-то, это заставило его хоть как-то отреагировать. Коннор наклонился вперед и заговорил: — Я размышлял обо всем расследовании целиком. Подозреваемых всегда было двое, мужчина и женщина. Нам это известно из свидетельских показаний, но когда мы исследовали место убийства, то обнаружили улики, оставленные только мужчиной, Нилом Уитфилдом. Никаких следов присутствия женщины. Они полтора дня преследовали подозреваемых, а потом Хэнку пришлось всадить в Уитфилда три пули. Он и его напарник были мелкими воришками, не попадались лейтенанту и Коннору на глаза до тех пор, пока не убили продавца-консультанта и не попытались сбежать. После осмотра места происшествия напарники последовали за ними по горячим следам, что привело их к заброшенному дому, где скрывались Уитфилд с сообщником. Хэнк и Коннор решили заняться ими в одиночку. Что стало очень глупой ошибкой с их стороны, но Хэнк понял это только сейчас, впрочем, даже Коннор время от времени принимал не самые дальновидные решения. Он крался мимо чего-то, напоминавшего спальню на втором этаже, когда Уитфилд набросился на него из-за брошенной в углу кучи брезента. Преступник выстрелил первым, Андерсон — на долю секунды позже. Время будто замерло, и Хэнк вспомнил, что задавался вопросом: пережив треклятую революцию андроидов, он действительно, в конце концов, умрет, преследуя какого-то преступника? Пуля Уитфилда попала в плечо, и Хэнку повезло, что не в правую руку. Несмотря на обжигающую боль, ему удалось удержать пистолет. Его выстрел угодил парню в ногу, но тот снова бросился на Андерсона. В крови бурлил адреналин, и, зная, что подозреваемый подстрелил бы его снова, если бы мог, Хэнк дважды спустил курок. Два выстрела в грудь — Уитфилд упал замертво. Коннор влетел в комнату уже через пару мгновений после того, как прозвучал первый выстрел, но к тому моменту все уже было кончено. — Хэнк! — выкрикнул он, пробираясь мимо двери, и Андерсона тогда удивил прозвучавший в его голосе страх: это девиация так сильно изменила его напарника, превратив в нечто отличное от того бездушного андроида, который ноябрьским вечером заявился в бар и проинформировал о своей миссии, — Хэнк! — Потише, я не собираюсь умирать, — ответил Андерсон, но боль вернулась, и на секунду ему показалось, что очень даже собирается. Коннор сразу же взглянул на рану и вызвал подмогу. С учетом того, сколько подкрепления прибыло, Хэнк был почти уверен, что умирает. Какая же хреновая ночка выдалась. Даже после оказания медицинской помощи, отголоски все еще чувствовались в больном плече. Сев в машину, Хэнк кивнул: — Да. Ты рассказываешь мне то, что я уже знаю. Что ты хочешь этим сказать? — Все это время мы искали улики, оставленные этой женщиной. Нам известно, что она все еще на свободе, но ведь не может она быть призраком, верно? Нет никаких следов ее присутствия, кроме слов свидетелей. Камеры наружного наблюдения всегда выключены. Она соблюдает осторожность, в отличие от Уитфилда, чьи отпечатки пальцев мы находили повсюду. Статистика говорит о том, что невозможно уйти с места преступления, не оставив улик. — Может она и вправду настолько осмотрительна, — предположил Хэнк, — он понимал, чего пытается добиться Коннор, но также осознавал, что эти объяснения — часть игры. Казалось, что андроиду доставляет большое удовольствие собирать паззлы, которыми являлись места преступлений, и Андерсон знал, что если откажется потакать ему, Коннор только разозлится. — Полагаю, что это возможно, лейтенант, — произнес андроид, на его лице расцвела улыбка, маленькая и незаметная, это означало, что он вот-вот раскроет карты, — но мне кажется, что есть более подходящий ответ. Вы понимаете, о чем я? Когда он уже перейдет к сути? Хэнку приходится тянуть из него информацию клещами: — Нет, Коннор, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Так почему бы тебе не помочь старику и просто не сказать прямо? Андроид щелкнул пальцами, и раздался громкий звук. — Все, включая нас, предполагали одно и то же: женщина-человек, В конце концов, это не лишено смысла. Но скажите мне, Хэнк, кто не оставляет отпечатков пальцев? У кого нет ничего, что могло бы остаться на месте преступления? Андерсон ожидал этого, но ответ все равно напоминал шутку: — Блядь, Коннор, ты серьезно? — Как никогда, — ответил он, — я думаю, она является андроидом, поэтому у нас и возникли сложности с ее обнаружением. — Андроид, — повторил Хэнк, — но те, андроиды, которых мы видели в делах, связанных с убийствами, вдоволь нахлебались дерьма от своих хозяев. А совершить кражу ради забавы и затем убить кого-то? Да ладно тебе, зачем андроиду заниматься чем-то подобным? — Быть может, ее заставили, но есть вероятность, что она действовала по собственной воле. То, что девианты провели мирную кампанию, еще не означает, что каждый андроид является хорошим. Девиация происходит тогда, когда в нашем программном обеспечении происходят мутации. Но они не всегда положительные. Хэнк предположил, что его теория имеет право на существование. Может, они и вправду похожи на своих создателей, у некоторых появились недостатки, вынуждающие вести себя именно так. Они уже обладают собственным сознанием и волей. «В конце концов, — подумал Хэнк, — было бы странно, не появись преступников-андроидов». — Ты рассказал о своих предположениях Фаулеру? Коннор покачал головой: — Нет. Я думаю, что конкретно эту информацию лучше пока придержать. Я уверен, что через некоторое время он со всем разберется, но сейчас обстановка напряжена до предела. Я не хотел бы, чтобы мои предположения создали Маркусу дополнительные проблемы, он и так старается улучшить ситуацию. Андроид завел мотор, и выехал на дорогу, вливаясь в транспортный поток, но не так быстро, как хотелось бы Хэнку. Из динамиков звучала песня очень тяжелой металлической группы Guns and Killers: Коннор пересел с хард-рока на трэш-метал. Удивительно, что с таким-то скримингом он вообще мог разобрать хоть слово. Тем не менее, андроид покачивал головой в такт, будто слушал лёгонькую песенку о лете, а не что-то, похожее на крики умирающих людей. — Вправо, — внезапно произнес Хэнк, когда они ехали по трассе, — можем копнуть немного, не так ли? — Что? — Коннор ударил по тормозам, вынуждая машину резко остановиться. Автомобиль, ехавший следом, зло засигналил, Андерсон скривился, — вы все еще ранены, Хэнк! — Черт, Коннор, ты прав, но это не значит, что я перестану делать, что хочу. — Андерсон в ответ самодовольно ухмыльнулся, — перестань на меня так смотреть. Да, этот поворот. Ты задерживаешь движение, так что давай, выруливай уже. Андроид вышел из оцепенения и снова нажал на газ: — Я не согласен с вашим предложением, Хэнк. — Соглашался ли когда-нибудь? — спросил Андерсон. Коннор нахмурился, сосредоточился на вождении и больше не произнес ни слова.