В погоне за смертью

Ты начала сбавлять обороты. Я замечаю это в том, как ты встаешь с постели, или в том, как твое тело двигается во время тренировок. Я наблюдала за тобой достаточно долго. Я годами монтировала видео, на которых ты занимаешься своей работой. Я даже смотрела твоими глазами через камеры, пристегнутые к твоей экипировке. И я знаю, как ты двигаешься. Твои суставы разрушаются. Я уже начала заглядывать в будущее и думать о том, что же мы будем делать, когда ты больше не сможешь ходить. Однажды, лишь однажды, я попросила тебя уйти в отставку. А ты просто взглянула на меня, грустно усмехнулась и ничего не ответила. Я и не ждала, что ты ответишь. Любить тебя иногда бывает очень сложно. Чаще, чем иногда. И я бы ничего не изменила, но по ночам переживания терзают меня так, словно кислота разъедает мое тело. Ты отправилась изучать руины в Коста-Рике. Я попросила тебя отснять побольше крутого материала, и ты самоуверенно улыбнулась мне в ответ. Ты пообещала, что вернешься, поцеловала меня и вышла за порог. Прошло много месяцев. От тебя не было никаких новостей, пока я не получила посылку. В ней камера и две карты памяти. В ней также твое обручальное кольцо. Кажется, я не могла оторвать взгляд от этой коробки больше часа, пока не собрала в себе остатки мужества, чтобы всё-таки посмотреть отснятый тобою материал. Всё как обычно. Ты эффектно перепрыгиваешь, ловко хватаешься, рассказываешь о руинах и объясняешь их историю. Чем дольше я смотрю, тем сильнее тревога снедает меня изнутри. Ты совершаешь несколько ошибок. Копье – вот, что тебя останавливает. Пригвождает тебя к стене и оставляет вот так висеть. У тебя нет подмоги. Никого, кто забрал бы тебя оттуда; никого, кто помог бы. – Прости меня, Сэм. Прости. В этот раз я не вернусь домой. Я так долго гналась за смертью, что, в конце концов, она сама меня поймала. Я подпрыгнула на месте, когда услышала твой голос. Камеру бросает из стороны в сторону в твоих руках, пока ты наконец не направляешь её на свое лицо. Ты уже совсем бледная, но в твоих глазах еще что-то осталось. Что-то, что я не видела больше двадцати лет. Умиротворение. – Это было… ты и сама понимаешь… понимаешь ведь? Так будет лучше. Я люблю тебя. Я не останавливалась только благодаря тебе. Ты моя причина, почему я выживала так долго. Не показывай это..., – ты кашляешь, и кровь стекает по твоему подбородку. – Тебе не нужно смотреть это дальше. Я не… заставлю проходить тебя через это. Не забывай меня. На этом видео заканчивается. Оно останавливается, и последний кадр – это твои глаза, полные спокойствия, но с каплей сожаления. Я пытаюсь понять, о чем ты сожалела. И я смотрю это видео ещё раз, и ещё раз, и ещё раз до тех пор, пока оно не отпечатывается на моей сетчатке, не въедается в мою память и весь мир не утопает в дымке. И даже тогда у меня не получается принять это. Я не могу. Я не могу. Ты не вернешься домой. Я выключаю свой ноутбук и тру глаза, пока зрение не прояснится. Мне хочется закричать, но для этого у меня абсолютно не осталось сил. Потому что я знала, что именно так всё и закончится. Я достаю другую карту памяти, вижу быстро нацарапанное имя и кровавые пятна на пластмассовой поверхности. Кто-то остановился в дверном проёме, очерченный светом из прихожей. – Мама? – Амелия, дорогая…, – мой голос задрожал, и я крепко сжала карту памяти в руке. – Тут… Твоя мама… Господи, Лара. Ты совсем как твой отец.