***
— Смотри, там рыбки плещутся! — сказала Теххи, показывая на солнечные отблески заката, мелькавшие в воде. — Не рыбы, а медузы, — беспристрастно поправил русоволосый. — Кто-кто? — Неужто ты боишься? — с ехидной улыбкой спросил Макс у отвернувшейся девушки, что скрестила руки на груди. Затем она также стремительно повернулась, заявив: — Нет, я ничего не боюсь! Макс, странно улыбнувшись, схватил Теххи на руки и стремительно пошёл в воду, погружаясь в неё по пояс, держа девушку так, что она не касалась поверхности моря. Та, в свою очередь, завизжала и попыталась высвободиться из крепких рук парня. — Ага, боишься! — торжествующе заключил он, поворачивая назад, чтобы идти к берегу, но осёкся и упал, запнувшись о камень, окунаясь в воду с головой. Неудавшийся шутник тут же вскочил на ноги и чуть ли не побежал к берегу. — А сам-то! — сказала возмущённо девушка, высвобождаясь из цепких лап парня и вставая на твёрдую землю. Макс засмеялся, разряжая атмосферу вокруг. — Да-да, я тоже боюсь медуз, — признал он. — А знаешь, чего я боюсь больше? — Нет, конечно же, — ответила она, улыбаясь из-под мокрых волос, облепивших ей лицо. Тут парень склонился над её ухом и зашептал, будто здесь их сможет хоть кто-то услышать: — Потерять тебя. Снова. Я не хочу просыпаться, зная, что ты растаешь вместе с этим сном, и мы больше не встретимся. Ты не представляешь, как я страдал всё это время. Я не вынесу этого. Только не снова… — Не беспокойся, — уверила вершителя Теххи, стирая его беззвучные слёзы, предательски скатившиеся по щекам, поросшим щетиной. — Я не исчезну. Я здесь, потому что я соскучилась. Я люблю тебя, глупый мой… — Но как ты это повернула? — Мой «любимый папочка» постарался. Он не такой уж и плохой, раз меня научил появляться в чужих снах. — Передай ему спасибо за это, сокровище моё, — Макс обнял озябшую девушку. — За сокровищем хотя бы ухаживают, а я такими темпами скоро заболею, а призраку не так-то просто выздороветь, — пожаловалась та парню. Макс, ударив себя по лбу, достал из Щели Между Мирами полотенце, огромный плед и зажигалку. Бескрайнее море поглотило последний лучик солнца, когда Макс и Теххи сидели рядом перед разгоревшимся костром, укрывшись одеялом, наблюдая за пламенем. Парень уронил голову на плечо возлюбленной, задремав, а потом и вовсе провалился в глубокий сон. Девушка улыбнулась, убрала с его лица длинные, растрёпанные волосы и коснулась холодными губами его щеки: «Я-то вернусь, главное, ты не исчезай навсегда». Макс больно ударился головой о его «кровать». Он пробудился и стал смотреть вокруг, тщетно пытаясь понять, куда его занесло. Увидев серые стены с потрескавшейся отделкой, стул со сваленной на него одеждой, дырявые ставни в окнах, парень вспомнил всё, и это воспоминание больно оцарапало душу. Тут он потянулся к окну, и из его ладони что-то выпало. Это была небольшая серебристая морская раковина, которую подобрала его подруга во время прогулки по тому прекрасному миру. Лицо Макса озарила светлая улыбка. Впервые за долгие годы, он улыбнулся…Моё сокровище
11 июля 2018 г. в 18:00
Розовое свечение рассвета мягко окропило холодные томные облака, медленно пересекающие небосвод. Ещё чуть-чуть и показались тёплые отблески солнца, что медленно выползало из-за горы, жадно поглощая бархатную темноту ночи и пробуждая отдохнувший мир. В лесу запели утренние пташки, обсуждая планы на предстоящий день; деревья перешёптывались, подставляя ветру свои листья. Облака приобрели новые, лёгкие очертания и скакали барашками по лазурному небу.
Всю эту красоту мог бы лицезреть Макс, но она меркла перед шумным серым городом, ничем не выделяющимся среди прочих. Однотипные четырёхэтажные полуразрушенные здания стояли вплотную к друг другу кварталами так, что первые лучи солнца их обитатели могли видеть только ближе к полудню. Местные жители редко любовались природой, а уж небом и подавно. Макс жил на втором этаже, и из его окна открывался вид на огромную свалку, по высоте сопоставимую с шестиэтажкой. Он вёл аскетический образ жизни: уехал от своих прежних знакомых, выдуманных сэром Джуффином, в первую столицу Пакистана, Равалпинди, питался редко, и то, если ещё повезёт что-нибудь выцепить на рынке, жил в прямом смысле в трущобах. Макс прогуливался на другой стороне реки и видел худшие лачуги нищих, в которых им выпала честь родиться. Но, к зависти Вершителя-неудачника, они испытывали истинное счастье от своего пусть и никчёмного, но всё равно существования. Сам же Макс давно перестал ощущать это славное чувство.
Макс придерживался своей старой привычки: днём спать и ночью бодрствовать. Вот и сегодня он провёл ночь за рассуждением смысла прожитой им жизни, вернее, потерянной с того момента, как последний лучик серебристой кудряшки растаял в месте с его обладательницей. Он лёг на низкий стол, служивший ему кроватью, и закрыл глаза, чтобы уснуть.
Но кричавшие чайки мешали Вершителю это сделать. Он стал думать, куда запропастился его клетчатый плед, которым тот затыкал щели в ставнях, чтобы сделать шум со свалки потише. Вспомнив, он присел на край кровати и увидел далёкий горизонт моря.
Чайка кружилась над ним, мешая сосредоточиться. Макс тупо пялится на темнеющую вдали воду, отказываясь понимать, что происходит. Повертев головой, он увидел смутно знакомые очертания песчаной гряды, переходящей в море. Это же был его родной пустой пляж! Как он мог, такой идиот, забыть некогда важную составляющую его собственной жизни, пусть и выдуманной? Да, меланхолия мало кому шла на пользу. Вот, например, у одного сумасшедшего вершителя появились провалы в памяти. Глубокие, к слову.
Макс улыбнулся, вспомнив, как здесь они гуляли с Шурфом, как ловили Гугимагона вместе с Джуффином. Но сейчас он никак не мог отделаться от странного чувства, притаившегося на дне его сердца. Это чувство не было ни ноющим, ни окрыляющим. Это было очень похоже на ностальгию, которую люди испытывают при воспоминаниях о прошлом, опасная смесь тёплой грусти и искреннего счастья, но нет, это была не она.
Ледяные руки коснулись глаз Макса, закрыв их, а затем послышался женский голос: «Угадай, кто». Тот вздрогнул, тая от сбывшейся мечты, накрыл своей ладонью руки девушки и беззвучно прошептал, запнувшись от волнения: «Т-теххи?».
Он встал, не отпуская руку, и обернулся, чтобы увидеть её. Теххи — та девушка, что дарила ему счастье столь долго, та девушка, что не так давно навсегда исчезла из его жизни, сейчас стояла перед ним и виновато глядела ему в глаза, мило улыбаясь.
— Неужели в первый раз видишь меня? — произнесла та застывшему Максу.
— Я сошёл с ума, и ты мой глюк?
— Нет, коне… — и тут Макс прервал её на полуслове, тепло поцеловав девушку. Теххи обняла его, отвечая на поцелуй. Вершитель ликовал, нет, если можно было подпрыгнуть до небес, он бы непременно совершил этот подвиг, но ему оставалось только радоваться своему счастью. Девушка продолжила: — Не жадничай. Хватит с тебя для одного-то раза!
— Сходим проветриться? — Макс нехотя отстранился, улыбаясь.
— Своего ветра в голове тебе мало?
Парень и девушка босиком гуляли по кромке воды, держась за руки. Обладательница коротких кудряшек пожаловалась на пугающую пустоту этого мира, и тогда влюблённый вершитель поселил соловьёв на деревья.
— Это мои любимые птицы, — пояснил он. — В детстве я любил пересвистываться с ними. Они повторяют пение других птиц. Бывает, сидишь вечером на заборе напротив куста, затянешь какую-нибудь мелодию, а они повторяют. Красиво порой выходит.