Как мало нужно для счастья!

      Вот уже четвертый день Довакин болталась на Солстхейме, как неприкаянная, с трудом вспоминая, зачем вообще прибыла на чертов остров, и проклиная всех на свете культистов. Славные героические дела не сдвигались с места, амбициозная имперка чувствовала отчаяние и ненависть к себе и собственному бессилию. Пепельные отродья... Еще никто и никогда не видел бегущую через весь остров к единственному крупному городу, повизгивающую, с глазами испуганными и красными, как у бешеной селёдки, Довакиншу. Что за стыд! Победитель Алдуина, глава Гильдий убийц и воров, Архимаг, и много кто еще, в ужасе бежит, спотыкаясь, по пепельным холмам от своей новой и единственной фобии. Нет, так больше не пойдет. Какой там Мирак, если она до его храма дойти не может?       С думами такого плана почти бесстрашная Довакинша шла в единственную на острове таверну с единственной целью: подумать. Ну, и напиться до беспамятства.       Первое, на что упал взгляд повелительницы драконов в "Стошнившем нетче", был некий субъект в розовых доспехах, вроде бы хитиновых. "Наемник, наверное", — пронеслось в голове Довакинши. Она окинула взглядом зал, выявила отсутствие трактирщика на этом этаже и бодрым шагом прошествовала вниз.       Приняв на грудь два кувшина местного пойла, Довакин решила, что жизнь слишком интересна для того, чтобы просто сидеть и любоваться трактирщиком. Поднявшись наверх, пошатывающаяся имперка, с ног до головы увешанная даэдрическими артефактами, пугающими всех без исключения скайримских стражников, хотела было уже вывалиться на улицу, как ее взгляд вновь упал на товарища в розовом хитине с бутылкой меда в руках... ***       — ...И ты представляешь, я его р-р-раз, а он мне - "Йол!", а я — оберег, и сама его "Йолом" жарю! Вот так Алдуин и скапустился... Жаль, конечно. Такой дракон был, ну просто ар-р-р... — мечтательно захихикала имперка в заметной издалека броне Темного Братства, прикладываясь к то ли меду, то ли элю ее нового знакомца.       — Ты и вправду Довакин?       — Агась, он самый. Прикольно, да? Сижу тут и спиваюсь. Скоро выйду на улицу, надену лохмотья и буду засылать энтузиастов искать мой счастливый шлем... — Довакин вспомнила старого солитьюдского знакомца и как-то грустно усмехнулась. — А ты думаешь, че я сюда вообще приперлась? Мирак, мать его перемать. Что, тоже слышал его имя, но не знаешь, где?.. Ладно, не будем о грустном. Ты лучше скажи, зовут тебя как? А то чёт даже и не познакомились, не хорошо...       — Телдрин Серо, — с пьяноватым пафосом протянул руку новый собутыльник Довакина. Совершив акт рукопожатия, Довакин допила многострадальную бутылку и, взмахнув рукой, попросила у трактирщика еще одну. Посмаковав пару глотков, имперка продолжила беседу, более всего похожую на монолог.       — А, была-не была, расскажу тебе одну одаэдрительную историю. Ну, как историю... Короче, я тут почти неделю торчу. За это время только в море и успела покупаться. Ну, и корешков местных на зелья повыдергивала. А все почему? Эти мумии в пустыне! Чертовы пепельные отродья! Панически их боюсь, до писков, взвизгов и прыжков в море с километровой высоты... — Довакиншу передернуло. От нахлынувших воспоминаний она выхлюпала целую кружку единым духом.       А вот ее собутыльник поневоле откровенно развеселился.       — Так это ты орала: "Мама, уберите их от меня, ма-а-ма, даэдрой заклинаю, уберите!"? — Наёмник передразнил имперку, выводя её из душевного равновесия окончательно. — А я-то думал, дракон кого сожрать хочет. А оно всё вон как...       Довакинша нервно сплюнула и отвернулась.       — Тебе лишь бы смеяться! Ты-то небось их не встречал! А что, очень логично: из окон этого алко-рая пустыню ну никак не видно, — прошипела она.       — Да я — наёмник! Да я их... Направо и налево! Я их... Довакин не дала ему закончить, подпрыгнув на месте и хлопнув себя по лбу.       — Ну конечно! Ты пойдешь со мной!       — Э-э-э... — Поднявшись со стула, попятился Телдрин. — Я за бутылку меда не работаю.       — Сколько? 500? Держ... А, нет. Я тебя не видела, я не могу тебя нанять!       — Это еще почему? — удивился Серо, и наверняка нахмурил брови (что, впрочем, навсегда останется тайной).       — А вдруг ты орк? Или, чего доброго, выживший Ульфрик? Или вообще Мирак? Не-ет, мой дорогой собутыльник, так не пойдет! Давай, снимай свою хитиновую кастрюлю!       — Не-а, не сниму, — открещиваясь, пробормотал наемник.       — Это еще почему? — Пришло время удивляться Довакинше.       — Я убил своего предыдущего нанимателя. И расчленил. И съел. И вообще, разыскиваюсь во всех девяти владениях из-за этого идиота. Так что...       — И ты думаешь, что в этом шлеме на тебя никто не обращает внимания? Да он же издалека виден, зазывает: "Вот он я, хватайте меня скорее, я ворую, убиваю и жарю чужих гусей!"... Вот стой здесь, щас приду.       С этими словами бравая воительница, слегка пошатываясь, отправилась к трактирщику, подметающему пол где-то на первом этаже. Жестом подозвав его за первый попавшийся столик, Довакин склонилась над его ухом и страшным шепотом поинтересовалась:       — Слушай, мой остроухий брат, кто этот мужик в розовом на втором этаже?       — А, этот? Эльф-наемник, грохнул предыдущего нанимателя и думает, что никто не в курсе, — усмехнулся данмер.       — Эльф, говоришь? — Мутноватые глаза имперки приобрели голодное выражение. — Ну что же, благодарю, спешу откланяться... — И вновь нетвердой походкой, повисая на поручне, отправилась наверх.       — Вот твои деньги, идём, — Довакин сунула ему пятисотку, ухватила его за локоть и потащила куда-то вниз, к комнатам.       — Э, куда? — Слабо сопротивляясь, вопросительно побормотал наемник.       — Как — куда? — Имперка недобро усмехнулась. — Конечно же, готовиться к походу!       — З-з-зачем? — Пробормотал вконец смущенный недвусмысленным довакиньим натиском Телдрин.       — Новое оружие тебе выдам, дубина... — Воительница прикрыла лицо ладонью и усмехнулась. ***       — О, симпатичненько тут у тебя! Не знал, что ты из богатых, — смущенно пробормотал эльф.       — О, благодарю! Мы, собственно, что пришли... Я — глава Темного Братства. В общем, это большая честь, и всё такое, и я хотела бы отдать тебе это, — Довакинша рукой указала на манекен с древней броней теней. — Это подарок, так что можешь не благодарить, — она ловко стянула все с манекена и отдала эльфу, — переодеваться — налево!       Растерянный данмер с комплектом брони в руках отправился в указанном направлении. Его посещали мрачные думы: «О, этот капюшон... Он весит меньше и защищает лучше, и мой долг наемника заставляет меня выбрать его, но... Мой любимый хитиновый шлем! Как же... Как же поступить? Ох, перед таким выбором меня еще никто не ставил, я не знаю, что и...».       Поток сознания прервал вопль Довакинши.       — Те-е-елдри-и-ин! Ты какого там застрял? — Не долго думая, Довакин отправилась в комнату. Ну, мало ли чего?       Её взору предстал крайне печальный, усердно трущий глаза задумчивый и довольно симпатичный данмер, с тоской во взоре глядящий на свою розовую кастрюльку с глазами. Довакин присела рядом, слегка приобняла его за плечи и попыталась приободрить.       — Ну, ну не расстраивайся ты так... Хочешь, будешь свою хитиновую фигню по праздникам надевать, м? И вообще, она напоминает тебе о твоем темном прошлом, тормозит, тянет назад! Выкинь её к даэдриной матери!       — Не могу-у-у... Кастрю-ю-юля... — Всхлипывая, причитал данмер.       — Эх... Мужики — сильный пол, ха-ха-ха... — Пробормотала Довакинша, обняв любимого товарища и собутыльника. А потом вспомнила свой старый железный шлем и расплакалась. ***       Шел пятнадцатый день с момента возвращения с Солстхейма. За это время Довакинша наслушалась одаэдрительных историй напарника о квартале серых с печальными данмерами, пережила семь нападений в духе "Скайрим для нордов!", а также "нашла" два новеньких и прекрасно зачарованных скимитара, которыми решила сразу же воспользоваться.       Когда в очередной раз на две фигуры, кутающиеся в волчьи плащи и надвигающие себе на глаза капюшоны, в одинаковых, как две капли воды, доспехах, напала кучка местных почитателей Братьев Бури прямо у ворот Виндхельма, Довакин изящно разрезала их на несколько кусочков своими новыми алик'рскими приобретениями и, приветственно кивнув головой в темном капюшоне стражникам, прошествовала в ворота из города. Последнее, что она услышала в черте города, было:       — Тьфу... Сначала драконы в небе, потом вампиры, а теперь еще и наемники из Хаммерфела по городу шляются!..       Закатив глаза в бессильной усталости от невнятной и крайне осточертевшей нетолерантности всех жителей Скайрима в целом и Виндхельма в частности, матюгнув Ульфрика и всех мятежников, молча сунув розовую глазастую хитиновую кастрюльку напарнику, Довакин вынула из мешка слегка запылившийся, но всё ещё выглядящий, как новенький, железный шлем и нахлобучила на голову.       С радостными криками и визгами вечно суровые воины, размахивая мечами и хихикая, ускакали в сине-голубые дали в направлении только-только восходящего солнца.       День обещал быть долгим.