Сгоревшие маски

Ты знаешь, сейчас мне немыслимо страшно. Я – тот мишка пушистый, игрушка в руках Ребенка, которому что-то сказали такое, Что в нем пасть разверзла скверна и злость. Мы больше, чем жизнь, и все так же прах На ветру. И мерзлые слезы чадят копотью аналое. В нас и Дьявол, и Бог заскучали однажды, пусть. Но что сделаем мы, когда наш путь станет маской Пустого? Ничего. Мы все так же творцы и пыль на ветру. Ищем в лицах знакомых и бьем всё свои зеркала. И, крыльями наделив, под прицелом держим мечту, Чтобы кровью, лишь нашей, за всё отвечала сполна. Что там впереди? Пустота иль портал в мир Чудес? А что позади? Малодушия копоть и пепел небес? Или тот лабиринт, что прошли мы по тлеющей гати? И ожоги в душе заставляют нас рвать и сметать всё, Что сиюминутно казалось нелепым и даже лишним? И как тут понять, что разумно, что честно, что слишком? И как удержать ту минуту, ту близость, тот вечер и час, Когда пронзительность вечности вспыхнула в нас, Обнажая сердца, предъявив всю изнанку души? Отвечать на вопрос сей ты не спеши. Ведь ответ между страхом и светом под утро Бледнеющих звезд. Он написан их светом, Озвучен в капели предвешних слез.