***
Скверный настрой Леви выдавали чуть подрагивающие пальцы на руках, сведенные тонкие брови и крепко сжатые до белизны губы. Он стоял спиной к расхристанной кровати пропитавшаяся запахом пота, семени и сладкими духами Ливии. И даже истомленное ласками тело не могло успокоить закипающее горькое раздражение. — Может, попробуем что-нибудь… новенькое? — томный меццо раздался с кровати. Капитан, застегивая пуговицы рубашки, хромающие повернулся в сторону разнеженной и довольной Ливии. Ее высокая стройная фигура расслабленно лежала поперек кровати со светлыми измятыми простынями — кожа оттеняющая светом луны сливалась с тканью, делая ее образ более загадочным, таинственным, чем она есть. — Например: разгар дня, холодная допросная камера и не менее холодные кандалы, и только обжигающие наши тела являются источником тепла. — И обвинение в предательстве и доносе, — отрывисто обронил капитан, поправляя ворот рубашки. Взгляд серых глаз скользил по обнаженной фигуре женщины: темные струившиеся лентой реки волосы, круглое с вытянутым подбородком лицо, миндалевидные циркониевые глаза, тонкая усеянная темными засосами шея и грудь — с до сих пор призывно торчащими сосками, натертые следы ремней на узких бедрах и гладкие длинные ноги. И засохшие следы семени на внутренней стороне бедер. Весь вид Ливии кричал о желании и порочности. А выраженная мимика на светлом лице — стервозная улыбка, освещавшая лукавое выражение лица — показывало только то, что хотела обладательница упругого, мягкого и желанного для Леви тело. Да, Леви хотел это тело. «Как говорила Налбат: это не любовь и не симпатия — это химия тела» — пронеслось с сознание капитана. Леви потребовалось несколько секунд осмотреть ее тело, секунду подумать и с ленцой продолжить: — В следующий раз. Ливия спокойно и даже скучающее смотрела как капитан плавным движением надел черный пиджак, поправляя рукава и отряхивая подол от несуществующей пыли. Потянувшись всем истомленным телом за прохладной портсигарой — хранившаяся в нагрудном кармане светлой рубашки от лейб-формы — чиркнула спичками и с наслаждением втянула чуть вздернутым носом спичечный дым — пахло живым слабым костром, и на секунду Ливия перенеслась в кадетские времена. — «Следующего раза», — передразнила капитана женщина, делая затяжку. — Может и не быть. Стряхнув пепел и встречаясь с серыми глазами капитана, однозначно смотрящего на тлеющий кончик сигареты. Изломив презрительно губы, Леви внимательнее пригляделся к лжекроту, пытаясь отыскать скрытый смысл в простой фразе. И судя по резко потяжелевшему взгляду, найденный ответ его в корне не устраивал. — Так стремишься на тот свет? — голос Леви был бархатным, местами даже завораживающий с грудным тембром. Бесшумно ступив шаг вперед, движением тела чувствуя рукоять греющего его сердце металла, не отрывая взгляда от вынужденной любовницы. Тело ее отличное, даже божественное — как бы ни кривил душой Леви, но сама суть Ливии, ее ценности и продажность показывали всю гниль ее души. «Даже в собственном разведотряде есть крыса» — внутренне скривился Леви. — Не от меня зависит, — простодушно ответила на угрозу женщина, вновь затягиваясь и выпуская сизый дым, наблюдая, как он мерно плывет по комнате по потокам прохладного ветра. Ласковые потоки воздуха огибали изгибы фигуры Ливии, покрывая ее кожу мурашками, царапали затвердевшие соски и чуть колыхали темные волосы. Капитан не обратил внимания на язык желанного тела, продолжил смотреть тяжелым взглядом на Ливию, пытаясь поймать ее циркониевый взгляд. Ливия ничего не могла ответить на угрозу, даже если капитан приставил бы спрятанный нож к ее шее, она все равно отводила бы взгляд. А что она может? Сказать, что такой как она в принципе не должно быть в военной полиции? Что позволила по жадности втянуть ее в межструктуровые разборки? Спрятав за раздражающим вздохом усталость, она лукаво стрельнула взглядом в мрачное лицо капитана. — Поэтому либо завтра, либо никогда. Ливии нравился секс с капитаном: он был напорист, местами груб, но всегда вкладывал равноценную отдачу. Если Ливии было скучно, то секс был быстрым и не запоминающимся, лишь по факту, чтобы отметиться. Если отдавалась со всей бушующей внутри тела страстью, то кончить могли не только они одни. Леви уловив в проскользнувшей эмоции нужное, размял плечи, и не заметно сжал ноющее бедро, сделал шаг назад к двери, бросая за спину разнеженной женщине: — Мы повторим в следующий раз, Ливия. Не забудь, — положил спрятанную в белой перчатке ладонь на высокую поверхность стола, где уже сиротливо лежал обрывок листа. Хлопок двери оповестил Ливию о том, что вынужденный любовник ушел, оставляя осадок от встречи в сердцах обоих. Задумчиво выпустив дым, скосила циркониевый взгляд в открытое окно, за которым стремительно исчезла в тени крупная фигура, сливаясь с тенью между домов. Подувший ветер принес еле осязаемый запах пара и чего-то знакомого, но уже выветрившегося, и только благодаря чувствительному обонянию Ливия поняла что это был за запах — пахло возбуждением и семенем. — Надо же, — Ливия закусила нижнюю губы, ощущая пульсирующую тянущую боль в устах. Леви всегда вначале кусал, а потом, будто извиняясь, целовал. — Назвал по имени. Потянувшись телом, женщина спорхнула с разворошенной кровати, легкой по привычке качающей бедрами походкой подошла к столу. Тонкие пальцы с аккуратными ухоженными ногтями развернули клочок бумаги и перед глазами предстали не менее аккуратный, как прическа Командора, почерк Смита: «Хистория Рейсс». — Ну, Смит, ну чертов дойче.***
«— Чтобы ни о чем не жалеть, нужно проживать каждый день так, как будто бы он последний» Если каждый жил бы этим правилом, то конец человечества настал бы еще сотню лет назад. Поэтому Леви, никогда не соглашался с высказыванием… бывшей вынужденной любовницы. Если Ливия чего-то хотела, она это делала или брала. Она была олицетворением своих же слов: хотела секса — кидала весточку Леви, если тот приходил, то только с новой «просьбой» Смита; нет — игнорировал, и тогда Ливия шла в «поисках приключений», как она называла блядство. Упрекнуть ее в безнравственности не получалось — она ценила жизнь по своему. Под ногами Леви хрустели камни, ветер завывал, а ноющая боль в бедре только усиливалась. Кладбище лейб-гвардии официально находилось в Стохессе, где недавно поймали Женскую Особь. Титан, принявший попытку к бегству, нанес существенный урон по округу, устроив бой посередине улиц. Операция планировалась заранее, люди были эвакуированы, в радиусе действий находились только офицеры из разведотряда, так почему в личном деле Ливии в графе «смерть» стоит: «Погибла при исполнении долга в Стохессе»? У Леви заходили желваки от простого до безобразия ответа: Ливию раскрыли, когда она использовала заварушку с Женской Особью для того чтобы понять кто такая эта Хистория Рейсс. Капитан пришел на ненавистное кладбище, чтобы отдать дань уважения женщине приложившая немало усилий для того чтобы Йегерь достался разведотряду — Смит любитель устраивать внеплановые проверки на верность, будучи уверенным в конечном результате. У Эрвина все было схвачено, от Ливии требовалось только доказать верность. Положив непримечательные ромашки на надгробие, капитан излюбленно скрестил руки на груди в минуте молчания. Что Леви знает о Ливии Налбат? Сухую выдержку из личного дела и четкие очертания желанного тела. Ливия была родом из семьи кузнеца желавшая, как и все столичные дети служить короне. В восемьсот тридцать пятом году попала в северный набор 102-го кадетского корпуса и заняла семнадцатое место. И тогда двадцатилетняя курсантка поняла, что не все в жизни достается от простого «хочу». Попадание в военную полицию скрыта мраком и зловонным запахом крови: туда можно попасть официально в десятке лучших кадетов, а не официально за «выслугу перед короной». Единственная зацепка мистического появления в рядах полиции стервозной Ливии — Кенни. И именно он пустил ту роковую пулю в сердце Налбат, когда узнал кто крутил хвостом, пуская пыль в глаза. И заварушка с Леонхард стал отличным местом «исполнения долга». Быть двойным кротом — лжекротом — пожалуй, лучшей легкой смерти Ливия Налбат не сможет получить. Вот она причина, по которой Ливия жила этим правилом — она знала, что рано или поздно Кенни обратит на нее внимание, что рано или поздно одному из них: Кенни или Смиту, надоест ее копошение. Но можно ли Ливию назвать счастливой? Капитан Аккерман может твердо ответить: «Нет». Ливия Налбат ушла без сожалений, оставив Леви последний подарок — «химию тела».