Ведьма Ичимацу

      Куда забрел этот безумный парень в синей худи? В этой хижине в глухом лесу, расположенном за чертой города явно живет не добрый дедушка егерь из детских рассказов. Беспечный лесной путешественник только что пропустил последний вечерний автобус до города, так что, у него не остается другого выхода, кроме как обратиться к жителю этой хижины. И не смущают его связки дверных колокольчиков, состоящих из разноцветных леденцов. Он не остановился бы, даже осознав, что крыша хижины была устелена отнюдь не обычной черепицей, а красно-бардовым мармеладом. Стук в дверь. Но не слышно шагов, не слышно и голосов хозяев, вместо этого дверь странным образом сама открылась вовнутрь, почтительно приглашая незнакомого гостя в хижину.       Лишь ступил путешественник за порог, как встретился с резким порывом ветра. Прикрыв лицо руками, сопротивляясь странному сквозняку, он только и слышал, как дверь позади него с грохотом захлопнулась.       Только сейчас юноша заметил, что внутри хижины слишком темно, чтобы хоть что-то рассмотреть. Тогда он решил спросить: — Здравствуйте! Извините за вторжение, есть ли тут кто-нибудь?       Никто из темноты ему не ответил, но вокруг будто бы из ниоткуда стали подниматься разноцветные огоньки, их оказалось так много, что мрак всего внутреннего пространства тут же развеялся. По самое колено тянулось море из фиолетового тумана. Глупый, глупый путешественник. Только полный глупец не попытался бы выбраться сразу же при созерцании этих нелепых, магических картин. В следующие моменты лес показался бы ему ласковой и доброй колыбелью, по сравнению с этой хижиной. Вот дурачок.       И увидел Карамацу перед собой стол, наполненный стопками из книг и множества листков с прочерченными на них кругами-пентаграммами, а за столом сидела ведьма. Или правильнее будет сказать ведьмак с растрепанными волосами в фиолетовой мантии. В руках он держал желтую палочку с наконечником в форме звезды со сглаженными углами. Глаза чародея глядели на забредшего путешественника с насмешкой. Из-под углов завыл десяток черных котов с угрожающими улыбками, такими же, как у ведьмы, только что сидевшей по центру. Лишь на секунду он отвлекся на их вытье, как тут же перед самым носом предстало лицо ухмыляющейся фигуры в фиолетовом балахоне. Он узнал его? — И-ичимацу? А мы тебя как раз искали, а то пропал на целых три дня, не знали что и думать, — вот и все, что смогла вымолвить эта испуганная кукла, с невольно скатившейся капелькой пота по виску.       Один взмах волшебной палочкой и с потолка потянулись цветные, нежно-сиреневые ленты, которые в несколько секунд накрепко опутали руки и ноги юноши в синей худи. Обвившись паутиной почти по всей комнате, ленты подвесили его как добычу, с наклоном вперед, оторвав в нескольких сантиметрах от пола. Напрасно он сжимал кулаки и прикладывал усилия ногами, чтобы вырваться из этих пут. Ему теперь не сбежать.       Ведьма же приподняла свою палочку и уперлась ею прямо в подбородок парня, повелительно приподняв его и разглядев в глазах своей прелестной жертвы испуг. Чаровник погладил своей звездочкой его шею, потянул вниз ворот-капюшон, оголив часть ключиц. А после резко прошелся наоборот снизу вверх от живота, задрав, при этом, и худи и черную майку, припрятанную под ней.       Ведьма жадно облизывается, ощущая, что от жертвы исходит все больше и больше страха. Словно движимая неизвестными инстинктами, она провела языком по оголенному торсу плененного юноши, заставив его кожу покрыться мурашками, приводя все мысли жертвы в хаос.       Довольно ухмыльнувшись, ведьмак одарил Карамацу внушающим ужас оскалом. Вытянув руку с палочкой в сторону, он расцепил пальцы, державшие ее, и позволил ей упасть. Падала она медленно. Как только та соприкоснулась с полом, она, палочка, пролетела сквозь него, исчезнув в помутневшем пространстве половых досок. В то же мгновение комната преобразилась, превратившись в безграничное пространство, наполненное целым океаном из желейных разноцветных конфет. Мягкие, упругие, на них Карамацу приземлился, как только опутавшие его ленты остались в пространстве другой комнаты. Его зрачки тут же сузились, как только он осознал, что Ичимацу навис над ним сверху, и, крепко сжав запястье своей жертвы, затянул его в поцелуй. Тело Карамацу извивалось в сопротивлении, в то время как его щеки нещадно наливались румянцем, а воздух мгновенно исчезал под бешеной скоростью бьющегося сердца.       Пять минут, и все конфеты стали слипаться между собой, образуя одну массивную, склизкую, желейную массу. Именно в тот момент ведьма отстранилась от юноши и по своему желанию вернулась в свою изначальную комнату хижины, оставив при этом кусочек небольшого желе, в котором оказался заперт Карамацу. Его туловище оказалось заперто внутри этой массы, над ней торчала только голова и конечности рук и ног. Желе стало вторить ритму его сердца, вызывая у жертвы усиленное волнение и стыд. Беспечность сыграла с юношей непоправимую ошибку, он теперь полностью оказался во власти ведьмы. Ичимацу провел палочкой, и в то же мгновение с потолка посыпалось множество цветных драже в форме звезд и сердечек. Как только посыпки усеяли собой всё желе, ведьмак протянул свою руку вперёд к сласти, и оно, неведомым образом уменьшилось, уронив плененного юношу на пол, и точно повинуясь, подлетело прямо на ладонь колдуна. Карамацу, освободившись из массивной сладости, в ослабленном состоянии лёжа на полу, ощутил, как по его груди стали топтаться черные кошки с ошейниками в виде формальных, костюмных бабочек. Ведьмак же прокусил свое желе, из которого выплеснулись странные, красочные брызги. Наполнив своим соком хижину, комната вновь изменилась.       Украшенный бальный зал, люстры из конфет, ленточки, закрученные в бантики, несколько пробегавших мимо котов приняли человеческую форму, походившую лицом на этих двоих. Без всяких слов они отправились на сцену и сели за инструменты. Ичимацу стоял перед Карамацу вплотную, оба оказались в нарядных танцевальных костюмах. Недолго думая, чаровник утянул своего брата за собой в вальс. Жертва с ужасом ощутила, что их руки были словно намагничены, он просто не мог оторваться от него или остановиться. Ему ничего не оставалось, кроме как кружиться вместе с ним. Карамацу обратил внимание, что глаза его партнера туманны и будто одержимы странными желаниями. Медленно сверху посыпался дождь из конфетти и плавно спускающихся конфет. — Ичим-мацу, — судорожно произнес плененный юноша.       В ту же минуту комната снова претерпела изменения. Теперь это был парк аттракционов, в котором жертву, в ее прежней одежде усадили на карусель с лошадками. И все бы ничего, но карусель находилась на высоченном столбе и совершала обороты неестественно быстро, а руки Карамацу в этот момент были заложены за спину и связаны фиолетовыми лентами. Ичимацу сидел на соседней лошадке как на диване и с чувством неописуемого удовольствия наблюдал, как его глупая жертва роняла слезы с измученным от страха лицом и сжимала изо всех сил бедра, чтобы только удержаться на смертельном аттракционе.       Глупый, глупый путешественник. Ты забрел в хижину к одержимой тобою ведьме. Тебе больше не сбежать и не спастись. Здесь, в далёком, глухом лесу, она будет танцевать с тобой вечно.