***
«Ты не боишься?», – все еще эхом звучало у Жанны в голове, когда за ней наконец-то закрылась дверь ее комнаты. Как только Гарсиа перешагнула порог своего жилья, из нее будто вытащили все кости. Она обессиленно сползла по двери на пол и закрыла голову руками. «Ты не боишься?» Что она ответила? Жанна почему-то совсем не могла вспомнить. А значит, наверняка ляпнула какую-то чушь. Остаток разговора скомкался, она не могла сосредоточиться, а Тодд почему-то тоже не фонтанировал идеями. Сославшись на усталость, Гарсиа буквально спаслась бегством. Зачем вообще осталась? Зачем села рядом с ним? Это все могло подождать и до завтра, но Жанне пришлось сознаться себе, что она просто хотела чуточку побыть с ним. Конечно, в лаборатории они постоянно были рядом. Но то было совсем другое. Вокруг было полно коллег, так что доктор Гарсиа держала себя в руках. Да и работа не давала расслабиться. Но оказавшись наедине с Тоддом, Жанна поняла, как же сильно ей на самом деле хочется просто посидеть с ним рядом наедине. Хотя с охраной, конечно, полного уединения не получалось, но это было лучше, чем ничего. «Ты не боишься?» – снова вспомнила Гарсиа его неожиданный вопрос, так резко выбивший ее из колеи. – Не боюсь, – сказала Жанна вслух сама себе. – Ведь это один из немногих легальных способов прикоснуться к тебе. Страха, и правда, не было. Было только тянущее беспокойство, как перед посещением стоматолога. Будет больно, немного неловко, но сделать все равно нужно. На Жанну вдруг навалилась дикая тоска. Она так увлеклась сначала проживанием своих чувств, потом работой и воплощением очередной идеи, что не оставалось времени осмыслить перспективы. А они были не радужные. Ей говорили, что любовь со временем проходит. И Жанна верила, ведь все ее, даже самые сильные, влюбленности через какое-то время после разрыва отношений – исчезали бесследно. Но сейчас она поняла, что просто никого из тех парней на самом деле не любила. Они были интересными, с ними хорошо было проводить время, а из последнего, наверняка, вышел бы неплохой муж и отец. Но только встретив Тодда, Жанна осознала, что всю жизнь жила без чего-то очень важного, даже не догадываясь о своей неполноценности. А рядом с ним Гарсиа вдруг стала целой, по-настоящему живой. В последние годы Жанна чувствовала себя не совсем настоящей. Она делала то, что должна была. Принимала правильные решения. Но чем больше их было принято, тем больше Жанне казалось, что она тонет в темном непроницаемом океане. Любовь даровала ей огонь и силу вырваться из этого плена. Пламя окрыляло, но в то же время обжигало, причиняя боль. Жанна знала, все, что ей говорили о любви – ложь. Любовь не проходит. И ей теперь нести в себе это пламя до самой финишной черты. На мгновение стало страшно, что теперь ведь придется всю жизнь прожить с этой тайной. Но потом Жанна подумала, что все же лучше прожить всю жизнь, познав это чувство, пусть и без надежды на взаимность, чем жить, не подозревая каково это. Ближайшие два дня были очень нервными. Доктор Гарсиа металась по Атлантису, разрываясь между медпунктом, командным центром и своим рабочим местом. Слишком многое нужно было сделать. Подготовить оборудование и людей, поговорить с добровольцами, которых привел Шеппард, тысячу раз перепроверить план эксперимента. Теперь настала очередь Тодда стать непривычно молчаливым и замкнутым. Его нервировала предстоящая процедура. Одно дело пройти подобное с тем, кого ты уважаешь как брата. Или даровать жизнь одному из почитателей. Другое – заниматься этим в качестве эксперимента. Было в такой формулировке что-то неприятное. Еще и Жанна продолжала исподтишка бросать на него странные взгляды. Рейф, конечно, убедил себя, что доктор Гарсиа в последнее время ведет себя так из-за эксперимента. Но эти взгляды не давали покоя. Что-то еще стояло за всем этим, чего Тодд никак не мог уловить. В назначенный день Жанну всю трясло то ли от напряжения, то ли от предвкушения. С утра она сходила в душ три раза, так что теперь едва ли не блестела от чистоты. Но все равно переживала, что плохо выглядит или пахнет. Первую половину дня Жанна и трое добровольцев провели на медобследовании. Доктор Келлер крутила и вертела их как могла, взяла все возможные анализы, так что Жанна даже немного пособолезновала Тодду, который проходил через подобное каждый день. Не зная, чем себя занять во время ожидания, Жанна просто села на кушетку и вяло наблюдала за происходящим. Успокаивающе журчал голос Дженни, МакКей отчитывал подчиненных, которые, по его мнению, недостаточно резво настраивали оборудование, военные вяло перебрасывались скабрезными шутками. Жанна подумала о Карсоне, который сейчас суетился бы и беспокойно вздыхал, называя ее «душенькой». Но в этих мыслях уже не было привычной травящей душу тоски. Карсон перестал быть незаживающей раной и наконец стал светлым и теплым воспоминанием. Жанна почувствовала, что Тодд пришел, еще до того, как восемь охранников во главе с Шеппардом завели его в медпункт. Она обернулась ко входу и через несколько секунд встретилась взглядом с рейфом. Он был спокоен и равнодушен. Может происходящее и волновало его, но на лице не отражалось никаких эмоций. Доктор Пак уже провел обследование Тодда сегодня с утра, так что рейфу по прибытии оставалось только ждать пока все будет готово. Не зная куда себя приткнуть, Тодд просто сел на другой конец кушетки, где уже примостилась доктор Гарсиа. Память сразу подбросила неуместное воспоминание, о том, как пару дней назад они так же сидели рядом на его кровати. Общение тогда получилось неловким и каким-то странным. Что именно было странного, Тодд не мог себе объяснить. Но хорошо, что Жанна тогда быстро ушла. Только если в тот раз они, с натяжкой можно сказать, были наедине, то сейчас жизнь вокруг них бурлила, а неловкость никуда не делась. Жанна пыталась придумать, как разрядить обстановку, но в голову лезли только нелепости и банальности. Вечером они уже подробно обсудили каждый этап в мелких деталях на большом собрании по этому поводу. Так что говорить было вроде как не о чем. – Нервничаешь? – подскочил вдруг со спины МакКей, заставив Жанну вздрогнуть. – Конечно. Впервые в одной постели с рейфом, – ляпнула с перепугу Гарсиа и тут же пожалела об этом. Бывает такое, что в шумном помещении вдруг наступает мгновение тишины, во время которого обязательно должна раздаться чья-то неуместная и глупая шутка. Сейчас был именно тот момент. Все присутствовавшие рядом люди тут же устремили взгляды на Жанну. Потом синхронно перевели их на рейфа, который уже знал достаточно пошлого юмора, чтобы понять, о чем речь. И теперь не мог решить плеваться ему или смеяться. Мысль, которая пришла ему в голову была гадкой, но что-то дернуло его за язык. – Вообще-то не впервые, но сегодня ты не будешь единственной, – сказал Тодд и ощерился. Противно было шутить о таких вещах, еще и в помещении полном народу, но он не мог устоять перед возможностью произвести впечатление. Судя по отвисшим челюстям и ступору окружающих, ему это вполне удалось. Жанна отмерла первой и прыснула в кулак. – Как теперь это развидеть? – тут же откликнулся Шеппард и на секунду прикрыл глаза ладонью, сделав мученическое выражение лица. Со всех сторон его поддержали горячим согласием. – Ты превзошла себя, Жанна. Что за юмор у вас двоих такой? Да еще и в ответственный момент! – начал отчитывать их Родни. Он принялся бухтеть о важности серьезного подхода. Жанна старательно соглашалась, но иногда предательское похрюкивание выдавало ее с головой. В конце концов, МакКей просто махнул на них рукой и пошел обсудить что-то с Дженни. Эта ситуация немного разрядила обстановку. Хотя шутку особо и не оценили, ее нелепость снизила напряжение в комнате. Жанна подвинулась ближе к Тодду. Тот не возразил. Почему-то сейчас такая близость совсем перестала смущать и беспокоить обоих. – Долго еще ждать? – спросил девушку рейф, которого порядком раздражало промедление. Свет в медпункте был гораздо ярче, чем в лаборатории и раздражал чувствительные рейфовские глаза. Хотелось быстрее со всем покончить и вернуться к своим делам. – Сейчас последняя проверка. Если не будет никаких сюрпризов, то минут через десять начнем. – Кстати о сюрпризах, – вдруг оживился Тодд, который вспомнил, что хотел задать доктору Гарсиа важный вопрос. – Что, если Барону не понравится происходящее? Может, стоит обойтись без тебя? Тодд все еще не мог привыкнуть к мысли, что во всем, что касается Жанны Гарсиа нужно учитывать еще и мнение невидимой и неизвестной ему сущности. Коммандер, конечно, старался казаться равнодушным. Но, по правде говоря, эта неизвестная сущность беспокоила его. Совсем не хотелось познать его гнев на собственной шкуре. – Не, – беспечно отмахнулась Жанна, – его такие штуки не интересуют. Я, конечно, предупредила его вчера вечером, и кто-то будет следить за показаниями с датчика. Но уверена, что проблем не будет. Тодд этой беспечности не разделял, но решил не спорить. Наверное, Гарсиа было виднее. Еще несколько минут они поболтали ни о чем, пытаясь хоть как-то скрасить ожидание. Вскоре к ним подошла серьезная Дженни и несколько ее помощников. Сборная команда из врачей, инженеров и военных работала очень слаженно. Все быстро заняли свои места. Жанна переместилась в горизонтальное положение на той же кушетке. Закатала рукава и открыла доступ к шее и верхней части грудной клетки. Тодд сел рядом, чтобы попадать в зону работы сканера и снял куртку, чтобы открыть руки. Только сейчас Гарсиа ощутила, что дрожит. Как бы она ни бахвалилась, ей все равно было страшно. Сейчас, глядя на рейфа, она впервые по-настоящему ощутила КТО он такой. Даже любовь не могла заставить Гарсиа перестать думать о том, что перед ней сидит палач. Тот в свою очередь тоже смотрел на нее с каким-то странным выражением на лице. Жанне хотелось бы знать, что за мысли бродят сейчас в голове Тодда. Но это было несбыточное желание. – Будет больно, – вдруг тихо и сухо сказал он. – Я знаю, – вмиг осипшим голосом ответила Жанна. – Все готовы. Приступаем, – раздался сбоку голос Дженни. Жанна кивнула и в тот же момент тяжелая рука Тодда опустилась ей куда-то в районе ключиц. Сказать, что было больно – значит не сказать ничего. Жанна не кричала только потому, что у нее перехватило дыхание. Она могла только хрипеть и до хруста впиваться руками в простыни. Гарсиа не знала сколько это длилось. Она могла бы поклясться, что прошла целая вечность. Хотя на деле прошло всего несколько секунд. Жанна даже не сразу поняла, что все закончилось. Она жадно хватала ртом воздух и пыталась расслабить сведенное судорогой тело. Кто-то звал ее по имени, но Гарсиа никак не могла собрать мысли в кучу и ответить внятно. Отдышавшись, она почувствовала, как к ней медленно возвращается ясность мышления. Наконец-то она смогла сфокусировать взгляд на окружающих. Над ней наклонился один из врачей, пытаясь привлечь ее внимание и убедиться, что доктор Гарсиа в сознании и относительно в норме. Сбоку стоял Тодд, у которого уже брал анализы доктор Пак, согласившийся ассистировать при эксперименте. Опустив взгляд на себя, Жанна вздрогнула, потому что не узнала свои руки. Это были не руки молодой женщины, а иссушенные руки старухи. Но именно они и привели Гарсиа в чувство. – Я в порядке, делайте что нужно. Кто-то тут же схватил ее руку, и тонкая игла впилась в вену. Жанна попробовала поймать взгляд Тодда, но он старательно отводил глаза в сторону. Гарсиа подумала, что выглядит наверняка скверно. Чувствовала она себя, впрочем, не лучше. Коктейль из ферментов рейфа не давал отключиться. Сердце бешено колотилось где-то в горле, во рту пересохло. Тело было каким-то чужим, слишком слабым и непослушным. Но худшее уже было позади, нужно было только чуточку перетерпеть. Тодд чувствовал себя отвратительно. Голод, конечно, отступил, но удовлетворения рейф не ощущал. Было как-то странно и даже противно. На Жанну он совсем не хотел смотреть, но заставил себя. Нельзя было проявлять слабость, в первую очередь перед самим собой. Жанна выглядела так же, как и все люди, которыми питались. Тодд никогда не испытывал раскаяния или тем более стыда по отношению к своим жертвам. Но глядя на доктора Гарсиа, чувствуя в себе течение того, что еще недавно было ее жизнью, коммандер ощутил, как что-то внутри него меняется. Он знал, что после сегодняшнего уже не будет прежним собой. Не то чтобы в нем вдруг проснулось сострадание к своим жертвам. Но одно он точно осознал. Если однажды ему придется убить Жанну Гарсиа – он просто свернет ей шею. Промежуточные процедуры закончились довольно быстро. Пришло время возвращать отнятое. Тодд приложил руку к груди Жанны и на мгновение они встретились глазами. Он ожидал, что увидит в них ужас или отвращение. Что, в общем-то, было вполне нормально. Но взгляд Жанны выражал только усталость. Заметив растерянность рейфа, она слабо улыбнулась ему и это окончательно выбило Тодда из колеи. Жертва, пытающаяся подбодрить охотника. Что-то новенькое. Впрочем, сосредоточиться на этой мысли ему не дали. Прозвучал сигнал к началу и коммандер прикрыл глаза, сосредотачиваясь на процессе. Отдавать свою жизнь было неприятно, но терпимо. Возвращение жизни, вопреки ожиданиям Гарсиа, тоже было не особо приятным. И хотя из-за ферментов она чувствовала неестественный прилив бодрости, все равно было как-то противно. Когда еще одна порция крови была отдана на анализ, Жанна поспешила покинуть койку. Неприязни к Тодду она не чувствовала, как, впрочем, и страха. Но хотелось немного побыть подальше и отойти от пережитого. Было решено подождать час перед продолжением эксперимента с другими добровольцами. Чтобы убедиться, что подопытным ничего не угрожает. Весь этот час Жанна и Тодд просидели в разных концах медпункта, изредка бросая друг на друга взгляды. Когда стало ясно, что никаких особых последствий на Жанну процедура не оказала, эксперимент продолжился уже без перерывов. Закончилось все довольно быстро. Тодд ожидал, что после этого его отведут в лабораторию и он сможет спокойно поработать. Но он увидел, как доктор Гарсиа шепнула что-то подполковнику и понял, что лаборатории сегодня не увидит. Что ж, глупо было бы ожидать, что после сегодняшнего между ними все останется по-прежнему. Доктор Гарсиа наконец-то познакомилась с его настоящим лицом, и видимо, избавилась от своих иллюзий. Добравшись до своей камеры, Тодд подумал, что решение было не таким уж плохим. Ему действительно стоило немного прийти в себя, прежде чем снова вернуться в помещение, полное потенциальной добычи. За полночь доктор Келлер буквально силой выпроводила доктора Гарсиа в ее комнату – отсыпаться. Жанна была очень воодушевлена полученными результатами. На обработку и расшифровку уйдет еще немало времени, но оно определенно того стоило. Под душем начало пощипывать ранки, оставленные Тоддом. Жанна рассеянно провела по ним пальцами. Останутся ли шрамы? Нужно было завтра спросить у Тодда, вдруг он знает. При мысли о завтрашнем дне сердце пропустило удар. Как им теперь общаться? Сделать вид, что ничего такого не произошло? Или стоит все-таки обсудить произошедшее, расставить все точки над i? Жанна попробовала прокрутить в голове несколько возможных диалогов, но они не клеились. Правда была в том, что она не представляла, какое у Тодда мнение на этот счет. Решив, что нет смысла изводить себя такими мыслями, Жанна настроилась на сон. Последнее, о чем она успела подумать, так это о том, что любовь никуда не исчезла. Почему-то это даже успокоило. На следующий день Тодд показался Жанне удивительно спокойным. Даже слишком спокойным для сложившейся ситуации. Это навело ее на мысли, что рейф просто тщательно следит за собой и скрывает от нее свое настроение. Гарсиа была полностью права в своих выводах. Тодд был чудовищно напряжен и презирал себя за это чувство. С того самого момента, как они встретились сегодня, он искал в Жанне признаки страха или отвращения. Но не находил. Жанна была взбудоражена, немного нервничала и смущалась, но Тодд не чувствовал в свою сторону никаких негативных эмоций. Самое плохое в этом было то, что он не мог сказать, радует его это или бесит. Хотелось поговорить, но не хотелось первым начинать этот разговор, да и подходящего момента не было. Оказаться достаточно близко друг к другу, чтобы их не слышали бдящее больше обычного науськанные Шеппардом охранники, Жанна с Тоддом смогли только в комнате с оборудованием. Гарсиа незаметно дотронулась до его локтя, привлекая к себе внимание. Обычно она себе таких вольностей не позволяла, но со вчерашнего дня все перестало быть обычным. – Послушай, не знаю, имеет ли для тебя это хоть какое-то значение, но я должна сказать, – быстрым шепотом начала Гарсиа. – Вчерашний опыт был довольно странным и неприятным. Но я не буду шарахаться от тебя теперь и мое мнение о тебе, как о коллеге не изменилось. Хорошо, что теперь я понимаю каково твоим жертвам. Но я бы не хотела, чтобы этот опыт стоял между нами. Я знаю, нас не назовешь друзьями, но я привыкла полагаться на тебя, как на союзника. Думаю, ты и сам знаешь. Потому, пожалуйста, пусть это останется просто экспериментом и ничем больше. Сказать, что Тодд был удивлен – ничего не сказать. Эта тихая и не очень связная речь выбила его из колеи больше, чем вчерашнее недопитание. Он не ожидал такой искренности. Не думал, что Жанна так просто признает, что симпатизирует ему. Тодд ждал чего угодно. Ужаса, ненависти, обвинений, оскорблений. Но не такого прагматичного подхода. С другой стороны, он почувствовал, как тревога отпускает его, и это вызвало беспокойство. С чего бы ему вообще волноваться о том, какого мнения о нем теперь человеческая самка? Он стольких подобных ей не задумываясь сделал своим кормом. Пришлось признаваться, что за это время не только Жанна прониклась к нему уважением, но и сам он в определенной степени привязался к ней. Настолько, что ее мнение о нем стало иметь для Тодда значение. Эта мысль была странной и требовала осмысления, но почему-то не вызывала отвращения. Внимательно посмотрев на Жанну, изучив ее эмоциональный фон для уверенности, Тодд утвердительно кивнул. – Согласен. Нет нужды… – он прервался, подыскивая подходящее слово, – …драматизировать. Надо думать, что это важный шаг в исследовании. И все. После этого разговора что-то между ними изменилось. Это чувствовали оба. Будто упала невидимая стена, которая все это время не давала им понимать друг друга. Не смотря на тревожащий голод, Тодд чувствовал странное спокойствие. Он больше не пытался разгадать смысл изменений, произошедших с Жанной. И это дало ему возможность начать замечать другие детали. Жанна стала прикасаться к нему. Конечно, она и до этого трогала его. Но обычно это было только по делу. А сейчас Гарсиа то и дело стала трогать его без видимых причин. Касания были мимолетные. Человек, скорее всего, не обратил бы на них внимания, но Тодд человеком не был. Это было странно, но неприязни не вызывало. Потому рейф решил не акцентировать на этом внимание и еще понаблюдать. Другой особенностью, которую он заметил – были взгляды. И опять вроде бы ничего странного, Гарсиа ведь и раньше его разглядывала. Но если тогда в этом был скорее научный интерес, то сейчас… Тодд даже не мог объяснить, что было сейчас. Просто время от времени она смотрела на него так, будто старалась запомнить и впитать в себя каждое его движение. Формально предъявить было нечего. Потому и об этом он молчал. Третьей, и самой странной, вещью были изменения в ее эмоциональном фоне. Через некоторое время Тодд понял, что Жанна как-то странно реагирует на него. Из-за того, что ее фон сильно изменился, Тодду пришлось практически заново учиться различать ее эмоции. Потому он далеко не сразу обратил внимание, что некоторые его действия вызывают у Жанны странную реакцию. Особенно это проявлялось, когда Тодд смешил ее. Ради эксперимента он несколько дней старался как-то развеселить Гарсиа, но все равно ничего и не понял. Признав себя не слишком хорошим специалистом по человеческим душам, Тодд решил просто продолжить пассивно наблюдать. Тем более, что все это здорово отвлекало от голода. Жанна тоже начала замечать за собой, что стала вести себя в обществе рейфа гораздо свободнее. Она пыталась контролировать свое поведение. Окружающие же не идиоты, могли быстро смекнуть что к чему. Не всегда это удавалось. Работа шла как никогда хорошо, и это отвлекало Жанну от самоконтроля. Хотелось тереться о Тодда лбом, как кошка. Хотелось обнимать его, петь ему песни, говорить с ним обо всем на свете. Но все это было недостижимо. Как бы Жанна ни старалась сдерживаться, любовь, подобно реке, все равно находила себе дорогу. Благо, проявлялась она так тихо и неярко, что окружающие ничего особо не замечали. Тодд, казалось, тоже. О том, что рейф внимательно за ней следит, Жанна не подозревала. Любовь цвела в Жанне как весенний сад. И с каждым днем скрывать ее становилось все сложнее. Гарсиа понимала, что скоро неизбежно совершит ошибку, которая перевернет ее жизнь. И ничего не могла с этим сделать. Этот день, конечно же, наступил неожиданно. После обеда Тейла зашла в новую лабораторию с увесистой тетрадью в руках. По просьбе Жанны она собрала разные легенды и сказания своего и дружественных атозианам народов о рейфах и их странных экспериментах с людьми. Легенды, конечно, были совсем ненаучными, но по своему опыту Тейла знала, что в них бывают скрыты удивительные знания. Писала Эммаган редко и не очень активно, так что работа растянулась на пару месяцев. Большую часть ее мыслей занимали совсем другие вещи. Но иногда атозианке хотелось отвлечься от забот, и она с удовольствием вспоминала старые сказки. Когда в тетради закончились чистые листы, девушка решила, что этот импровизированный сборник сказаний народов Пегаса уже можно отдать заказчику. Но перешагнув через порог лаборатории, и отыскав взглядом доктора Гарсиа, Тейла и думать забыла о сборнике. Ее окатило ледяной волной ужаса, следом за которым пришло смятение и полнейшее непонимание. На кушетке, недовольно скалясь, сидел рейф, лицо которого беспечно держала в ладонях Гарсиа. Эммаган поначалу даже не сообразила, что они такое делают. Осторожным шагом она начала подходить ближе. Но парочка никак на нее не отреагировала. Окружающие, кажется, тоже не замечали происходящего. Оперевшись одним коленом о кушетку, Жанна стояла рядом с рейфом, что-то сосредоточенно изучая на его лице. На голове у нее было нечто вроде плавательной маски, какую Тейла видела у аквалангистов. Рейф таким вниманием был очень сильно недоволен, что выражал отчетливым шипением, от которого у Эммаган стыла кровь в венах. А вот Гарсиа, кажется, это вообще не трогало. – Да не вертись ты! – воскликнула она, пытаясь удержать голову рейфа неподвижно. Силенок, правда, на это у нее не хватало. – Ты!.. – гортанно рыкнул ей в ответ Тодд. – Знаю-знаю, пойду на корм в первых рядах. А теперь не вертись, – отмахнулась от него Жанна и начала что-то крутить на своих очках. В ответ рейф только сильнее зашипел. – Что вы делаете? – не выдержала подошедшая поближе Тейла. Жанна вздрогнула от неожиданности и подняла очки на макушку. Обернувшись к Тейле, она оперлась одной рукой о плечо рейфа, чтобы удержать равновесие. Тодд сделал вид, что не заметил этого. – Пытки, – капризно прошипел он и показательно отвернулся от Гарсиа. И без того бесившая его ситуация стала еще невыносимее. Он даже не почувствовал приближение этой странной женщины, которая владела телепатическими способностями. Жанна забивала собой весь эфир. – О, привет, Тейла. Я тебя не заметила. Да вот, решила изучить татуировку Тодда. Мне давно было интересно, почему они держатся. У рейфов кожа устроена иначе, да и с их регенерацией татуировка должна сходить за пару дней. Но ведь не сходит. А тут заметила у доктора МакКея новую штучку, – Гарсиа дотронулась до очков на голове, – которую как раз нужно было опробовать в деле. Отличный увеличитель, хотя теперь меня немного тошнит. На последних словах Жанна скорчила забавную гримасу. Настроение у нее было отличное. Тодд прошипел что-то себе под нос, что явно не было пожеланием крепкого здоровья. – И что, ты думаешь, это поможет с… рейфами? – неловко спросила Тейла, которая чувствовала себя совершенно не в своей тарелке. Происходящее было слишком уж странно. Они очень давно уже толком не виделись с Жанной, и атозианка вообще не представляла, как у той сейчас обстоят дела. – Пока не знаю, – беспечно пожала плечами Жанна. – В крайнем случае, сможем зататуировать их до смерти. После этих слов рейф повернул голову к Гарсиа, та в ответ хитро улыбнулась и склонила голову на бок. Тейла замерла в ужасе, ожидая чего угодно. Но только не того, что Тодд рассмеется. А тот вдруг разразился сухим хриплым и очень заразительным смехом, от которого Эммаган всю передернуло. Но хуже было не это. Тейла перевела взгляд на Жанну и увидела то, от чего сердце у атозианки перестало биться. Гарсиа смотрела на рейфа взглядом, который нельзя было ни с чем спутать. Будто ее глаза начали излучать свет. А улыбка на лице Жанны в этот момент была такая блаженная, что сомнений не оставалось. Это длилось всего несколько секунд, но их было достаточно. Гарсиа всем телом почувствовала прожигающий взгляд Тейлы. Они встретились глазами и обе поняли, что случилось непоправимое. «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. И ты скрываешь то, что я скрываю, что ты скрываешь»,* – всплыла в голове у Жанны строчка из песни, которая как нельзя лучше описывала ситуацию. – Ты сегодня никуда не собираешься? Можно я зайду к тебе вечером? Думаю, нам пора поболтать о девчачьих вещах, – нацепив приветливую улыбку, как можно непринужденнее сказала Жанна. Пальцы ее против воли впились в плечо Тодда. Тот почувствовал это, но решил промолчать. Ему сильно не нравилась эта женщина, и он понял, что сейчас между ней и Жанной произошло что-то странное. Эмоциональный фон напарницы наполнился страхом. – Да, заходи вечером. Нам непременно нужно поболтать, – улыбка Эммаган с головой выдавала ее напряжение. – Так, а зачем ты пришла сейчас? – спохватившись, спросила Гарсиа так, будто не было между ними только что повисшего напряжения. – Ох, совсем вылетело из головы. Я закончила сборник, который ты просила, – Тейла продемонстрировала принесенную тетрадь. – И решила, что проще всего будет занести его к тебе на работу. Я положу на твой стол. – Да, спасибо, – в этот раз гораздо искреннее улыбнулась Тейле Жанна. – Тогда до вечера. Ответив легким кивком, Тейла поспешила покончить с визитом. Хотя от нескольких колючих взглядов все же удержаться не смогла. Жанна поняла, что разговор выйдет непростой. Что ж, это был вопрос времени. И, наверное, даже хорошо, что это Эммаган. – Ты скоро продырявишь мою одежду, – подал голос Тодд, как только Эммаган скрылась из виду. Жанна все это время так и продолжала впиваться в его плечо. – Ой, прости, – у девушки с трудом получилось разжать пальцы. Хорошо, что от ее хватки пострадал рейф. На плече человека мог и синяк остаться. – Если я спрошу, что произошло, ты ведь не ответишь, верно? – Со вздохом спросил он. В ответ Гарсиа только кивнула. Мысли ее сейчас были далеко, и она была рада, что рейф проявил непривычное для него понимание и не стал донимать вопросами. Мельком Жанна подумала, что, может быть, не только Тейла, но и Тодд уже догадался о ее чувствах к нему. Просто помалкивает, чтобы не ставить их обоих в неудобное положение. Впрочем, она быстро отбросила эту мысль. Чувства такта у Тодда было примерно как у табуретки. Уж он бы не упустил такую возможность поглумиться.***
В коридоре, который вел в комнату Тейлы, было непривычно тихо и пусто. Это радовало Жанну, не было надобности держать лицо. Широким решительным шагом она упорно двигалась к своей цели. Сегодня, обдумав все, Гарсиа поняла, что ей ужасно надоело бояться. Хотелось просто покончить со всем поскорее. А дальше будь что будет. Единственное, в чем Жанна была уверена, так это в том, что она просто так не сдастся. Она будет бороться до последнего за свое право на любовь. Она заслуживала этого не меньше остальных. Тейла открыла дверь мгновенно, будто ждала рядом. Жестом она пригласила Гарсиа пройти и сесть в кресло. Сама устроилась напротив. В этот раз атмосфера в комнате сильно отличалась от предыдущего. – Надеюсь, ты не против, если мы опустим часть светской беседы о погоде и перейдем сразу к главному? – решила не тянуть Гарсиа. Тейла ответила сдержанным кивком. Теперь была ее очередь что-то говорить, но она не могла подобрать правильных слов. Эммаган смотрела на Гарсиа и ей казалось, что она видит перед собой незнакомку. Подсознательно атозианка ожидала, что Жанна будет тушеваться и нервничать, примерно, как в прошлый раз. Но все в Гарсиа – в ее позе, наклоне головы, тоне голоса – выражало уверенность. Словно на девушку была надета невидимая броня. – Жанна, что ты творишь? О чем ты думаешь? И не вздумай отрицать, что ты и он… – наконец облекла мысли в слова атозианка, но Жанна жестом остановила ее. – И не подумаю. Но нет никаких меня и его. Есть только я и мои чувства. И не думаю, что я должна спрашивать на них у кого-то разрешение, – в голосе Гарсиа звучала сталь. – А как же все, о чем ты говорила в прошлый раз? Что боишься всех подвести, что Атлантис для тебя превыше всего? Я знала еще тогда, что все это добром не кончится! Я говорила тебе быть осторожнее, хотя, конечно, не думала, что может случиться такое... – вспылила Тейла. Ей совершенно не нравилась ни вся эта ситуация, ни поведение Жанны. – А что изменилось?! – Жанна не выдержала и немного повысила голос. – В чем противоречие? Я не хотела этого, но такие вещи не зависят от нашего выбора. На мою работу это никак не влияет. Да и коды доступа к системам Атлантиса я сливать не побегу, – иронично закончила она и скривила губы в злой усмешке. Ей чудовищно надоело испытывать чувство вины и постоянно извиняться за свое существование. – И давно это у вас… у тебя? – пусть Тейла и не была готова к жесткому отпору со стороны Гарсиа, но и сама она не была так проста. Эммаган решила немного сбавить обороты, чтобы получше прощупать свою собеседницу. Ее пугала такая перемена в поведении Жанны, которая всегда была с ней очень мягкой и тактичной. Тейла никогда особо не пересекалась с Гарсиа по работе, потому не могла знать, какой жесткой и резкой могла быть доктор, если дело касалось ее интересов. Жанна не торопилась с ответом. Зажмурившись, она устало провела пальцами по надбровным дугам. Гарсиа не знала, как лучше ответить на этот вопрос. Как донести до Эммаган, что это не просто интерес, не прихоть охочей до экзотики землянки. – Не знаю. С первого взгляда? Или может быть еще до нашей личной встречи? Сейчас, оглядываясь назад, мне кажется, что это чувство к нему было со мной еще до рождения. Но если говорить о моменте, когда я все осознала, то недавно. Помнишь, у нас был небольшой бунт из-за зоопарка? Вот, в тот день, – Жанна смотрела куда-то в сторону. Ей не хотелось, чтобы собеседница видела ее глаза. Все-таки одно дело признаваться в чувствах себе, совсем другое – говорить о них постороннему человеку. – Не хочу даже спрашивать, как это произошло. Это… это так противоестественно. И ты так спокойно об этом говоришь. Кто-то еще знает? Тодд? – Шутишь? – Жанна иронично изогнула бровь. – Как бы по-твоему я ему сказала? Я, может, и люблю его, но я не идиотка. Нет, он не в курсе, и я планирую, что так оно и останется. Кроме тебя пока никто не знает, но думаю, ты скоро исправишь это положение. Жанна едко усмехнулась, заставив Эммаган почувствовать неловкость. Кажется, разговор превратился в соревнование "кто кому навяжет большее чувство вины". Тейла прекрасно отдавала себе отчет, что после доклада о происходящем тому же Джону, жизнь Гарсиа изменится в худшую сторону. Вряд ли кто-то из лантийцев сможет так просто принять ее чувства к рейфу. Симпатия к врагу – это, в сущности, почти предательство. Каково будет Жанне жить с этим клеймом? И хотя Тейле была противна сама мысль о том, что к рейфу можно испытывать нежные чувства, она не могла отрицать правоту Гарсиа. Сердцу не прикажешь. – Я еще не решила, что мне делать с этой информацией, – Эммаган постаралась придать голосу больше строгости. – Но Тодд же может читать твои эмоции. Если он сам догадается? Он сделает все, чтобы использовать это против Атлантиса! – Умоляю тебя, Тейла, он же рейф, – фыркнула Гарсиа. – Откуда ему знать, что такое любовь? Жанна усмехнулась так горько, что Тейле стало даже немного не по себе. В поисках поддержки, она дотронулась до своего уже подросшего живота. Эммаган была так обеспокоена сегодняшним открытием и его негативными последствиями, что совсем забыла, что Гарсиа живой человек, а не просто инструмент, который можно использовать против Атлантиса. Эти чувства, должно быть, причиняли самой девушке невыносимую боль. Каждый влюбленный человек хочет, чтобы ему ответили взаимностью. Хочет счастья рядом с любимым. А у Жанны даже шанса на это не было. Тейла вспомнила своего возлюбленного, отца ее ребенка. Жив ли он сейчас? Разлука с ним была страшным испытанием, но у них хотя бы были эти дни счастья, а их продолжение она носит под сердцем. Жанне же не суждено этого познать. – Я хочу, чтобы ты поняла, я приму любое твое решение по поводу того, рассказывать ли об этом кому-то еще, – продолжила Гарсиа, видя что Эммаган не торопится с ответом. – И не стану тебя просить сохранить эту тайну. Я прекрасно понимаю, как это выглядит со стороны. Но я не хочу, чтобы ты думала обо мне как о безмозглой влюбленной дурочке, которой легко манипулировать. Я взрослая женщина и не питаю иллюзий насчет того, кто мой избранник. Долг перед моим родным миром и товарищами всегда будет для меня стоять выше собственного блага. Я не раз это доказала. И до встречи с Тоддом, и после нее. С этими словами Гарсиа немного отогнула ворот форменной куртки, показывая следы, оставшиеся от кормовой щели рейфа. Ранки уже зажили, но белесые шрамы сильно выделялись на смуглой коже девушки. На миг Тейла почувствовала жгучий стыд. Она звала сюда Жанну, чтобы устроить ей головомойку. Ждала, что девушка будет отпираться и юлить. Эммаган ожидала услышать романтические бредни и причитания. Но Гарсиа была из того же крепкого теста, что и другие лантийцы. И теперь Тейла пребывала в замешательстве. – Часть меня хочет тебе верить. И глядя перед собой я все еще вижу Жанну Гарсиа, хорошего человека. Но другая часть меня не понимает, кто ты теперь. Ты и... рейф? Почему, Жанна? – Тейла не знала как уложить в себе все эти мысли и эмоции. Ее разрывало от противоречий. – Если бы у меня был простой ответ, всем было бы легче, – Гарсиа пожала плечами и на миг снова стала привычной собой. – Ты видишь в нем гнусного монстра, убийцу и угнетателя. В общем-то, ты права, конечно. Из песни слов не выкинешь, я его не идеализирую. Но Тодд не какой-то усредненный образ рейфа, он личность. И весьма незаурядная, скажу я тебе. У него цепкий блестящий ум и сильный характер. Но в нем не это главное. В нем нет сострадательности, но нет и жестокости. Поверь мне, я видела достаточно людей, наслаждавшихся изощренными пытками себе подобных. У них всех есть что-то общее в лицах. Тень зла. Но в Тодде такого нет. Он не получает удовольствия от убийства. Для него это просто нужда. Или политика. Он много думает о своем народе и лучшем будущем для них. Так же как и мы, Тодд хочет разорвать этот порочный круг, избавиться от зависимости. Глядя на него я вижу будущее, где наши народы смогут жить в мире. Жанна посидела немного молча, глядя на сцепленные в замок руки. Боевой запал выдохся и стало вдруг просто все равно, что будет дальше. Ей нужно было наконец-то выговориться. – Но если без патетики, то как мужчина – он полностью в моем вкусе, – Жанна передернула плечами. – Не знаю, что еще сказать. Когда ты влюбляешься, это происходит не почему-то. А просто так. Тейла не знала, что ей ответить на это откровение. Эммаган встала, ей нужно было пройтись по комнате. Сидеть напротив Гарсиа было невыносимо. Обхватив себя руками атозианка мерила комнату короткими шагами. Странно было думать о рейфе, как о личности, со своими стремления и желаниями. С мечтами? Даже опыт с Майклом не помогал. В душе она воспринимала Майкла-рейфа и Майкла-человека как двух отдельных личностей. Первый был ей противен, ко второму она испытывала умеренное сочувствие. Но совместить их в одно у Тейлы не получалось. По-хорошему надо было рассказать все полковнику Картер или хотя бы Джону. Но что тогда станет с Жанной? И должна ли Тейла быть той, кто решит ее судьбу? В конце концов, любовь – не преступление. Даже если это любовь к монстру. Тейле едва достало сил это признать, а смогут ли остальные? Когда-то у Эммаган тоже была тайна, которой она не хотела делиться с другими. И для нее эту тайну сохранили до того момента, как девушка сама не почувствовала, что может ее озвучить. Возможно, круг судьбы замкнулся и пришло время платить по счетам. – Я не уверена, что будет правильно молчать об этом. Но не уверена и в том, что рассказать все Джону и Саманте будет верным решением, – медленно и с расстановкой начала свою мысль Тейла. – Признаюсь, мне не по себе от мыслей о тебе и этом… этом монстре. Не думаю, что когда-нибудь смогу относиться к тебе как раньше. Но, наверное, я не в праве тебя судить. Мой народ, мои родители, родители моих родителей и многие поколения атозиан жили в страхе перед этими чудовищами. Я видела, как они убивают, утаскивают моих родных и друзей на свои Ульи, чтобы… чтобы употребить их в пищу. И для меня твои чувства к Тодду кажутся безумием. Но ты выросла в другом мире и не знала всего этого ужаса. Конечно же, ты смотришь на него не так как я. Хочу, чтобы ты знала, я очень уважаю то, что ты оставила свой дом и прилетела сюда, чтобы помочь народам Пегаса. Это много стоит. Когда-то я доверилась Джону и Элизабет, теперь я хочу довериться тебе. Пока я буду молчать, но ты должна пообещать мне, что если почувствуешь, что теряешь контроль над ситуацией, то не станешь ждать, пока я расскажу все Саманте. А до тех пор я буду очень внимательно следить за тобой. Жанне потребовалась пару минут, чтобы переварить слова Тейлы. Мысленно она уже приготовилась к разбирательствам с руководством. Она и подумать не могла, что атозианка решится не выдавать ее. – Да, я обещаю, – наконец со всей серьезностью ответила Гарсиа. – Но, Жанна, будь внимательнее. Если я это заметила, то и другие тоже скоро поймут, – сочла нужным предупредить собеседницу Эммаган. Кивнув в ответ, Гарсиа встала. Сухо попрощавшись с Тейлой, она поспешила покинуть ее комнату. Оставаться там еще хотя бы минуту совершенно не было сил.