«Предателю и бастарду Джону Сноу. Ты впустил тысячи одичалых за стену. Ты предал свой народ. Ты предал Север. Винтерфелл мой, ублюдок, Сам увидишь. Твой брат Рикон в моей темнице. Шкура его лютоволка у меня на полу, Увидишь. Я хочу вернуть жену. Пришли её мне, ублюдок, И я не потревожу тебя и твоих одичалых дружков. Будешь её скрывать и я приду на Север и убью Каждого одичалого мужчину, женщину и ребенка Под твоей защитой. Я заживо сдеру с них кожу И ты увидишь, Как мои воины по очереди Насилуют твою сестру. Увидишь, Как мои псы сожрут Твоего дикого братца. Потом я вырежу тебе глаза из глазниц, И псы довершат остальное. Ты увидишь. Рамси Болтон, Лорд Винтерфела и Хранитель Севера».
— И что в этом хорошего? — не понял Тормунд, а вот леди Бриенна и сир Давос, судя по их лицам, кое-что осознали. Вскоре поняла и Санса. — Рамси Болтон, лорд Винтерфелла, — повторила она. — Получается, Русе Болтон мертв. Наверняка, Рамси сам его и убил. — Ну и что с того? — Тормунд нахмурил брови. — Одним ублюдком меньше, но нам-то от этого не легче. — Ошибаешься, мой дикий друг, — возразил Джон, после чего обратился к сестре. — Санса, ты говорила, что Русе Болтон женат? — Да, на Уолде Фрей, — подтвердила Санса. — Когда я сбежала, она была беременна. Мейстер сказал, что будет мальчик. Джон несколько раз взмахнул кистью, как бы прося ее продолжать. Мысли заметались в голове девушки, она вспоминала все, что знала о Рамси. Вывод напрашивался лишь один: — Она мертва, — глаза Сансы расширились от осознания этой мысли. — Рамси наверняка убил ее, ему не нужны соперники, особенно в виде законных наследников. Более того, не понаслышке зная этого выродка, думаю, что он убил Уолду каким-нибудь максимально жестоким способом. — Что лишний раз доказывает, что этот Рамси — больной ублюдок, — заметил Тормунд. — Нам-то что с того? — Когда отец рассказывал нам о лордах Севера, он всегда особо выделял Русе Болтона, — пояснил одичалому Джон. — Отец говорил нам, что лорд Дредфорта очень опасный человек, его боялись, но в то же время и уважали. Санса, как люди Болтонов относились к Рамси? — Его боялись, — уверенно ответила девушка и через секунду добавила, — и презирали. Они не демонстрировали свое отношение к нему в открытую, но я видела их взгляды за спиной Рамси. — А теперь скажите мне, кто будет сражаться за человека, который родного отца не пожалел? — спросил Джон. — Если он родную кровь ни во что не ставит, то кем для него являются остальные? — Дерьмом лошадиным, — ухмыльнулся Тормунд. — Вы полагаете, что солдаты его армии начнут дезертировать, — произнесла леди Бриенна. — Что же, вполне возможно. — Более того, — заметил Джон, — я точно знаю, что многие лорды отказались признавать Болтонов своими сюзеренами, как и прибывшего сюда Станниса Баратеона. Они признают лишь Старков. Убив своего отца, Рамси сыграл нам на руку, тем самым дав остальным лордам лишний повод присоединиться к нам. Да, на переговорах они будут строить из себя гордых лордов, упрямых и твердолобых, но я более чем уверен, что им нужен лишь повод, чтобы объединиться и убить ошалевшего от собственной наглости монстра. Рамси конец. Убив Русе Болтона, он сам подписал себе приговор. — Да, но у него Рикон, — заметила Санса. — Я уверена, что Рамси не лжет, и он может использовать нашего брата против нас. — Рамси может использовать Рикона лишь одним способом — в качестве провокации, — возразил Джон. — Это знаем мы, и об этом знает Рамси, а потому он не станет использовать Рикона как заложника. Истинный наследник Эддарда Старка ему живым не нужен, а потому нам с тобой придется заранее смириться с тем фактом, что наш брат скорее всего умрет. Живым его Рамси не отпустит. Запрокинув голову назад, Санса закрыла глаза ладонями, а уже через миг оказалась в объятьях брата. Его руки словно ограждали ее от угроз внешнего мира, тихий голос шептал: — Войны без потерь не бывает, Санса. Всегда приходится чем-то жертвовать. — Разве наша семья не пожертвовала уже слишком многим? — спросила она. — Отца казнили у меня на глазах. Мама и Робб подло убиты, Арья и Бран исчезли, а теперь еще и Рикон в руках этого чудовища. Когда это все уже закончится, Джон? Юноша молчал. Он не мог обещать своей сестре, что скоро все закончится, ведь все только еще начиналось. Ланнистеры, Болтоны, Фреи, Грейджои — все они меркли по сравнению с чудовищем за Стеной. С этим монстром нельзя было договориться, его бесполезно было пугать и его невозможно было остановить иным способом, кроме как убить. У Короля Ночи была своя логика, чуждая всему живому. То был страшный враг, на фоне которого все остальные казались блеклыми и предсказуемыми. И он шел на весь Вестерос. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы наши враги заплатили по всем счетам, — тихо произнес Джон. — Я не могу тебе обещать, что спасу Рикона, но обещаю, что Рамси Болтон ответит за все сполна. Уже совсем скоро с него самого сдерут кожу.***
Дорога в Кархолд заняла несколько дней, в течении которых непрерывно сыпал снег. Зима полноправно вступала в свои права, и уже совсем скоро она двинется на юг, без счету собирая жизни тех, кто не сможет себя прокормить или согреться. Уже сейчас Джон видел, насколько неуверенно чувствовали себя Бриенна Тарт и Подрик Пейн, даже сир Давос, переживший несколько зим, недовольно кряхтел, глядя на серое небо. Даже Санса, большую часть жизни проведя на Севере, и та зябко ежилась, укрывшись под теплым плащом. Джон же чувствовал себя вполне комфортно. Свою роль сыграли жизнь на Севере, длительная вылазка за Стену, а также тот факт, что для Довакина вечная зима была чем-то обыденным. Его не страшил мороз и не пугали холодные ветра. Он давно привык к тому, как кожа горит на морозе, как ноги проваливаются в снег по колено, а то и выше. Привык к метелям, из-за которых ничего не видно на пять шагов вперед, а потому можно было натурально упереться протянутой рукой в ледяного тролля, который такому знакомству совершенно не был рад. Или случайно набрести на стоянку великанов и, если те были в хорошем настроении, согреться у их большого костра. Но, конечно, этого нельзя сравнить с полноценным отдыхом в таверне, где можно было протянуть ноги к очагу и попивать лучший мед с медоварни «Черный Вереск». По дороге тот, кого окружающие звали Джоном Сноу, чувствовал, что слияние двух личностей почти завершилось. Их воспоминания стали более доступны, а потому и голова почти перестала болеть от постоянного напряжения. Он чувствовал, что врожденная у нордов устойчивость к холоду позволяла ему все меньше обращать внимание на мороз. Пылающие огнем Слова Силы встают на свои места, формируя драконьи Крики, а потому его Голос уже совсем скоро зазвучит в полную силу. И он уже знал, что сделает, когда придет час битвы. Его врагов ждет очень и очень неприятный сюрприз. Он расправится с врагами на Севере, а затем найдет способ покончить с чудовищем за Стеной. Обязан найти. А затем двинется на юг. Он вдоволь насмотрелся на гражданскую войну в Скайриме, когда брат пошел на брата, и знал, кого в этом винить. Теперь история повторяется и здесь, и ему также известен виновник. В тот раз он остановил братоубийственную войну. В этот раз он покарает виновных, когда первая Нордская Империя пройдет железным маршем по землям южан. По дороге, когда до Кархолда оставался день пути и отряд вечером остановился на отдых, Джон встал и отошел подальше от лагеря, чтобы отлить, оставив Призрака охранять Сансу. Справлять нужду рядом с сестрой он не хотел. Сделав свои дела, Сноу уже хотел было вернуться в лагерь, когда его разум вспыхнул, словно в него ударила молния. Рухнув на колени, он сжал ладонями голову, словно не позволяя ей расколоться на части. Перед глазами все поплыло, а на внутренней стороне черепа кто-то орудовал ножом, вырезая на кости слова. Всего лишь на миг сердце Джона остановилось, а когда оно вновь забилось, то грохотало в ушах юноши подобно кузнечному молоту. Убрав руки от головы, Сноу встал с колен и огляделся по сторонам. Мир вокруг него играл всеми красками, лежащий снег искрился неземным огнем, а холод отступил, словно признавая свое поражение. Джон осмотрел свои руки, словно видел их впервые, после чего выхватил из ножен меч. Исполнив несколько связок, он убедился, что руки помнят, возвращая Длинный Коготь в ножны. Но чего-то недоставало. Он привык сражаться не только мечом, но и чем-то большим. Обветренные губы растянулись в усмешке, когда его память наконец-то стала целой, а воспоминания заняли свои места. Джон Сноу глянул на небольшую елку, укрытую снегом, и его рот сам раскрылся, наконец-то позволяя Крику обрести свободу: — FUS! Глядя, как под мощным порывом силы снег слетает с елки, Джон улыбнулся. Слияние завершилось.