К 204-й серии

Арджуна входит в шатёр с таким разбитым видом, словно сражение, которое начнётся лишь завтра, уже успело забрать первые жертвы. В груди Драупади привычно холодеет, как и все эти несколько месяцев, на протяжении которых она мысленно прощалась с детьми. Отложив табличку со списком лекарственных трав, которые только подвезли в лагерь, Драупади встаёт, приказывая себе успокоиться. Завтра. Даже если что-то случится, оно должно случиться завтра. – Что тебя расстроило, господин мой? Взгляд Арджуны растерянный, как у ребёнка, который во время игры по неосторожности сломал приятелю ногу. – Для того чтобы я мог победить, царь богов Индра потребовал у Анграджа Карны милостыню – его серьги и доспехи. Анградж снял их вместе с живой кожей. Для того чтобы я мог победить. Вздох облегчения вырывается у Драупади, но в следующий миг дыхание вновь застывает в груди тяжёлым камнем. Анградж Карна. Человек, который посреди царского собрания назвал её падшей женщиной. Его доспехи и серьги, отобранные ради Арджуны, как палец принца Экалавьи. В сердце Драпади сталкивается множество чувств разом, высекая жаркие искры. В её ушах вновь отдаётся эхо уничижительных слов, от которых вскипают отчаяние и гнев. Так же она помнит и голос Кришны, просящего простить ради того, чтобы возмездие свершилось как должно, не превратившись в грех. А прямо перед ней стоит Арджуна, обиженный и несчастный, и его боль отдаётся в душе Драупади словно горное эхо. – Господин мой... Драупади ласково касается лица мужа, пытаясь утешить и его, и себя. Никто не просил господа Индру о такой помощи, и Арджуна ни в чём не виновен, но эта здравая мысль не утешит его, пока его враг мучается, изувеченный в ловушке собственного обета. Когда-то в похожей ситуации Ангдрадж предпочёл нанести последний удар, а не протянуть руку помощи. Но даже если он поддерживал Дурьодхану в самых гнусных поступках, он старался не нарушать своих обетов, не отказывать людям в милости и следовать дхарме. Он был врагом, достойным уважения и права умереть в поединке, которого столь жаждал. Драупади приходится несколько раз повторить себе это, чтобы тоже почувствовать сострадание. – Что мне делать, Панчали? С Анграджем поступили несправедливо и жестоко, и я стану презирать себя, если не смогу возместить совершённое моим отцом. Драупади глубоко вдыхает, успокаиваясь и приказывая себе рассуждать здраво. Вернуть доспехи уже нельзя, отрубленную руку не пришивают обратно к плечу. Но можно залечить раны, чтобы завтра Анградж вышел на поле вместе с прочими и сложил голову так, как подобает воину. – Ты должен обратиться к Накулу, господин мой, чтобы он излечил Анграджа. Никто, кроме твоих братьев и моих мужей не сможет сделать этого, да ещё так быстро. Несколько мгновений Арджуна смотрит на неё, потом в его взгляде отражается облегчение и решительность. – Всё верно, Панчали. Так и стоит поступить. Они идут в ставку командования, где находят заплаканную матушку Кунти, и Драупади вместе с ней просит о милости для Анграджа. Конечно, Юдхиштхира не может отказать и велит Накулу с Сахадэвом вылечить врага. Когда те уходят, Бхима недовольно хмыкает и сердито трёт себе шею. – Ну что, доволен? Арджуна серьёзно кивает в ответ. – Теперь ничто не помешает мне сразить Анграджа, когда придёт время. Теперь справедливость не превратится в беззаконную месть, думает Драупади. И какую бы цену ни пришлось заплатить, по крайней мере, они все смогут черпать силы знании о том, что поступили так, как должно. Глядя в спокойное лицо Арджуны, Драупади верит, что этих сил им будет достаточно. Спустя восемнадцать дней Арджуна входит в шатёр с таким разбитым видом, что при одном взгляде на него Драупади охватывает ужас. Она вскакивает и подбегает к нему, хватает его застывшее лицо в ладони и ждёт приговора. В её мыслях в который раз встаёт картина пяти – уже пяти – неподвижных окровавленных тел. – Что случилось, господин мой? Во взгляде Арджуны – отчаяние потерянного ребёнка. – Сегодня я убил моего старшего брата. Что же мне теперь делать, Панчали?