Olvidarse y excederse

- Нет, это ему лучше не давать! Я прекрасно понимаю, что у тебя есть опыт! Мама! Всё, перестань. Энцо нельзя жареное мясо. Потому что. У него проблемы с желудком. Я не могу больше говорить. В общем, не давай ему мясо, лучше потуши капусту. Всё, давай. Пока, - Марсело, смотря на экран чёрного IPhone, нажимал на кнопку блокировки экрана, попутно смотря на встроенные часы. Блёклое бежевое покрывало лениво обволакивало двуспальную кровать. Неяркий жёлтый свет (слава богу, так мало похожий на больничный) придавал комнате, и без того в коричневых тонах, какой-то совсем землистый оттенок. Хорошо, что обои были относительно белые. - Что, Сан-Икер, сегодня опять нам досталась самая тяжёлая работёнка? Никто не желает спать вдвоём, так нас выставили на передовую? – улыбаясь, Марсело Виейра убирал телефон в кожаный чехол. - Угу, - улыбнулся в ответ Касильяс, не отрываясь от экрана ноутбука. Капитан сидел за тёмно-вишнёвого дерева столом и сосредоточенно что-то печатал. На Икере были очки в тонкой чёрной металлической оправе, серо-коричневая вязаная кофта и обычные джинсы бледно-синего оттенка. Завершали композицию, придающую непобедимому вратарю налёт «домашности», чёрные носки, надетые на ступни, скрещенные под стулом. – Проблемы с сыном? – спросил он, не отрываясь от написания текста. - Да, есть такое. Бабушка опять кормит его чем-то не тем, хотя я ей говорю, что нельзя, - расстроено ответил Виейра, засунув руки в карманы джинс. – Её главный козырь – авторитет, мол, тебя же воспитала, почему и Энцо не смогу? – Марсело отвлечённо рассматривал незатейливые картинки, висящие в изголовье кровати. – Что ты печатаешь сегодня весь вечер, м? – неожиданно повернул он голову к Икеру. - Да ничего особенного, - не сразу ответил тот. Потом, очевидно, устав, Касильяс потянулся в кресле и, сняв очки, протёр тыльной стороной ладоней глаза. - Как Сара? – спросил Марсело, направляясь к окну. – Вы помирились? – скорее, из вежливости спросил Виейра, рассматривая цветы на подоконнике и вечерний пейзаж. - Нет, - коротко ответил Икер. – Мы расстались. Марсело не сразу обернулся к Касильясу – ещё бы, они с Сарой были вместе уже, кажется, десяток лет! Вся команда принимала Сару, скорее, как жену Икера, чем как девушку. Касильяс без Карбонеро. Это было… странно. Неестественно. - Я… я сочувствую, - попытался подобрать слова Виейра. – Ты как? - Нормально, - вздохнул Сан-Икер. – Я думаю, ей сейчас хуже. Она всегда, когда мы ссорились, шла в бар и напивалась там до синьки. Мне всегда звонил бармен – слава богу, она ходила в одно и то же заведение каждый раз, и просил забрать. Даже не представляю, до какого состояния она напьётся сегодня, - вздохнул Икер. – И кто её заберёт. - Возможно, тебе и в этот раз стоит ей помочь? – предположил Марсело. - Нет, нет, глупость, - почти брезгливо отреагировал Касильяс. – Зачем, чтобы делать ещё больнее? Тем более, мы в Париже, а она в Мадриде. - А, - как будто очнулся Виейра. – Ну да. - Я думаю, у неё есть кто-то, кто её заберёт, - в какой уже раз вздохнул Сан-Икер, отворачиваясь обратно к экрану. - И что же… Из-за этого? – Марсело, легонько переступая, подошёл к кровати и сел на неё. - Что «из-за этого»? – не понял Икер. - Ну, расстались, - уточнил бразилец. - А-а, ты думаешь, она мне изменила? Да нет, я не об этом. Я правда надеюсь, что у неё есть кто-то, кто её заберёт из бара. Никого конкретно не имею в виду. - А чего же тогда? – задумчиво поджал губы Виейра. - Расстались? Не знаю, - честно ответил капитан, надевая очки и снова принимаясь за набор текста. – Наверное, просто надоело. И хотелось чего-то нового. - Ей? – почти улыбаясь, спросил Марсело, как-то бесцельно смотря в пол, покрытый махровым ковром цвета латте. - Ну не мне же. У меня, вон, - Икер оттянул плечи своей вязаной кофты. – Свитеру уже лет пятнадцать, а я до сих пор его ношу. Этот свитер помнит молодого Серхио Рамоса! – Касильяс, не отрываясь от экрана, погрозил пальцем. - Возможно, ей действительно хотелось новизны, - пожал плечами Марсело, всё так же безучастно смотря в пол. – Или ей просто не нравился твой свитер, - Виейра поднял голову и посмотрел на затылок вратаря. - Ага, или она просто не любила Рамоса, - незамедлительно съязвил капитан. Марсело засмеялся. - В любом случае, что теперь собираешься делать? - Не знаю, - пожал плечами Сан-Икер. – Пока допишу рассказ, потом защищу ворота Реал Мадрида от соперников и ваших кривых ног, - на последних словах капитан сделал акцент. – А потом что-нибудь, да придумаю. «Война план покажет», - как говорила моя бабушка. - Ты пишешь рассказ? – искренне удивился бразилец. – О чём? - О женских изменах, - поправил очки Икер. - Ясно, - кивнул головой Марсело, смотря куда-то в сторону. – Может быть, тебе хочется об этом поговорить? - Нет, - резко ответил Сан-Икер, отрываясь от ноутбука и немного повернув голову в сторону собеседника. – Я не обязан никому отчитываться о личной жизни. Что было, то прошло. Это моё дело, - Касильяс вмиг стал отчуждённым. - Хорошо, - кивнул Виейра. – Ясно. - Извини, - немного виновато поджав губы, вратарь снова принялся печатать. - Да забудь. Глубокой ночью, когда луна, пробиваясь сквозь неплотную ткань лёгкой занавеси, бесцеремонно падала на пол, Марсело проснулся. Он сам не понял, отчего, но, видимо, что-то заставило. Говорят, что когда ты неожиданно просыпаешься в два или три часа ночи, то значит, на тебя кто-то смотрит. Но так всего лишь говорят. Виейра медленно выдохнул носом, решив, что раз ещё не рассвело – летом (а было лето) обычно это наступает очень рано, то можно даже не смотреть на часы и опять стараться заснуть. Но вдруг он услышал странный звук… Виейра, лёжа в неудобной позе, не шевелясь, пытался прислушаться – звук исходил от источника, бывшего совсем близко… Икер! Марсело лежал спиной к Касильясу, как и тот к Виейре. Бразилец, только поняв, что произошло, старался не подавать ни звука, даже не дышать. Он прислушивался, чтобы удостовериться – не подводит ли его слух, как Сан-Икера, в последнее время, зрение? Нет, он не ошибся. Икер. Плакал. Сдавленно и, наверное, переступая через себя – больше всего на свете капитан национальной сборной и одного из лучших клубов в мире не любил показывать свою слабость. Он должен быть всегда собран. Сдержан – в общении и эмоциях. В последних особенно. Потому что Моуриньо на него полагается. Моуриньо ему доверяет. А Жозе Моуриньо, как известно, не доверяет никому – даже себе. Себе особенно. Ведь он такой ветреный. Подумать только, его выбила из седла женщина! Его… Опору испанской нации и персональную гордость любого, кто до него дотронется. Пролежав, наверное, с минуту молча и не шевелясь, слушая, как Касильяс льёт солёные реки своего потерянного достоинства, чувствуя себя в крайней степени паршиво – ещё бы, меньше всего Марсело хотелось, чтобы при нём плакал человек-каменная-глыба, когда он, Виейра, не может ему помочь, бразилец, наконец, рывком развернулся в сторону Икера. Тот притих. Марсело с какой-то набожностью положил на изгиб стана вратаря руку – осторожно и нежно, как будто боясь нарушить что-то. Тело Касильяса немного дрожало от рыданий. Когда Виейра положил на Сан-Икера руку, тот вздохнул. - Марсело, я… - неожиданно начал капитан. - Нет, не говори ничего, - почти грубо прервал того футболист. – Не надо, Икер. Она всё равно была тебя недостойна. Я не просто так это говорю, ты сам знаешь, как она изменилась в последнее время. Икер вздохнул. - Тем более… Ей правда не нравился твой свитер. Сан-Икер резко повернул голову назад, как будто эта новость его поразила сильнее, чем та, в которой говорилось, что та, кому, оказывается, не нравилась его кофта, ушла от него. - Правда? – Касильяс судорожно вздохнул, видимо, после рыданий не хватало воздуха. - Да, - как-то серьёзно кивнул, немного качнув головой вперёд, Марсело. - Тогда так тому и быть, - отвернулся Икер. Рука Виейры скользила выше, поглаживая прекрасный торс прекрасного футболиста. Отдёрнув белоснежную простыню, на которую тут же взгромоздились лунные блики, Марсело продолжил медленно поглаживать Икера. Гладкая кожа так изящно смотрелась в лучах ночного света. Бразилец, рукой прижавшись к груди вратаря, прильнул к нему сзади, носом зарываясь в волосы. Продолжая гладить Икера, рука бразильца спускалась всё ниже, к бёдрам прекрасного. - Марсело, - немного испуганно сказал Икер, но не отстранился. - Ш-ш-ш, - прошептал тот. – Пусть эта ночь будет безмолвной и нашей. Не зря же нам дали одну кровать на двоих. И Сан-Икер, кивнув, молча согласился. Луна, наверное, щурилась от улыбки – она была единственной на свете, кто наблюдал за ними двумя.