Она - Ведьма. Он - Демон

      Ей было скучно. Даже слишком… Порой наступали такие затяжные и холодные ночи, что даже забавные эксперименты над простолюдинами заставляли зевать уже после второго круга.       Эти высокие потолки словно заброшенного замка, готические люстры, навевающие мурашки по коже, плачущие воском свечи… Да, колдунья поселилась в самом типичном жилище — замке Крысенштейна, давно сгинувшего на костре недовольных крестьян.       Но даже спустя десятилетия сексуальная ведьма находила много интересных штуковин, оставленных забавным Доктором. Сотни зажимов, катушки, пускающие ток по своим замутненным временем шарам, множество орудий пыток.       Грызя ноготь, Ангела сожалела, что не встретила милого человечишку ранее. Может, они бы подружились… — Нет, пожалуйста, не надо! Все что угодно, только отпустите меня, умоляю… — деревенщина, стоя в очерченном кровью летучих мышей круге, лишь заливался слезами и молился. Он был крепко сложен, у него были такие сильные от работы в поле руки… Почти так, как любила ведьма. Если выбирать жертв своему веселью, то избирать более тщательно, вот ее девиз! — Эй, хорош скулить, а? — недовольно протянул полуобнаженный силуэт, сверкая мощным торсом. Колдунья, скосившись на Джесси, глубоко вздохнула, жалея, что сейчас не полная луна: — Тебя никто не спрашивал, песик. Не хочешь пойти, прогуляться? Сегодня действительно хорошая погодка… — Не-е-е… Я лучше здесь посижу, выпью виски. Или что здесь завалялось у скупердяя Джеймисона? Да и тебя может поразвлеку как-нибудь, — смахнув ползущую по густым волосам блоху, оборотень в завязке показал клыки.       Усевшись на возвышающуюся железную деву, приоткрывая скрипучую крышку, Ангела скучающе закрыла глаза. Все это начинало надоедать. Все эти похищения из ближайшей деревушки, однотипные завывания пленников, а потом еще и пол мыть после них… — Не зна-а-а-аю… На меня что-то нагнала депрессия, Джесси. Ничего уже не доставляет радости.       Потянувшись в свете ночного неба, МакКри поправил суконные штаны, подвязанные лишь на тонкий шнурок. Когда превращаешься в дикое животное, они мешают, но едва вернешься в человеческий облик — срама-то будет…       Среди доярок деревни на холме до сих пор ходили слухи про нагого мужчину, удирающего со скотобойни. — Бр-р-р… — отгоняя позорные воспоминания, мужчина протянул палец к зубам. Ноготь тут же прорвался желтым когтем, которым он и поковырял в своих клыках.       Ведьма же, поправив свою неизменную шляпу, элегантно спрыгнула на пол, будто зависая в воздухе. Каблуки ее черных туфель отозвались эхом по всему пустующему залу, разносясь среди бесчисленных коридоров и стен. Паук, живший в своем темном углу, недовольно побрел к паутине, возмущенно продолжая ткать. — Может, я просто старею? — взмахнув рукой, перед девушкой появилось зеркало, состоящее из белесых костей и плачущих лиц у ножек. Серебро, отразив ее идеально-бледную кожу, вызвало приступ отвращения у оборотня, отошедшего подальше. — Тебе всего триста семьдесят лет, самый сок! — обнадежил ее Джесси, медленно подкрадываясь к заключенному крестьянину. Тот, понимая, что его не отпустят, попытался коснуться подбородком деревянного креста на своей груди.       МакКри, обхватив его голову, дернул на себя, заставляя глаза мужчины встретиться с волчьими зрачками.       Ангела, превращая стонущее от боли зеркало в пыль, издала губами неприличный звук, одернув короткую юбку. Ее сеточные чулки, подчеркивая тонкие ноги, заставляли оборотня изливаться слюной. То ли от похоти, то ли от жажды вкусного женского мяса. «Эй, пока в завязке!» — одернул он себя, поправляя каштановые волосы, вьющиеся на голове. — Понимаешь, ведь всего пятьдесят лет назад я летала туда-сюда, посещала почти каждый шабаш, разгуливалась до такой степени, что первые петухи были далеко не первыми… Да, помнится, одна старая карга устроила нам такую взбучку за это. Брюзжала, что этими сборами мы только позорим темное искусство, приплетая свою девичью срамоту. Тьфу! Что плохого в том, чтобы избавиться от стереотипа про страшных и уродливых старух на метлах? Ну да, у меня тоже есть метелка, но я ведь еще так свежа… Или превращаюсь в ту самую тварюгу, царство ей небесное, как же был хорош тот костер, — наполняясь приятными воспоминаниями, Колдунья вспомнила, что была здесь не одна.       Оборотень, хрустя пальцами, сел на пол, усмехаясь: — Поверь мне, ведьмочка, если бы мы встретились намного раньше, то сейчас ты была бы на-а-амного счастливее, — хмыкнув, Ангела потрепала его по лоснящимся волосам. — Возможно. Но, к сожалению, твой век все равно скоротечен, мой дорогой. Как бы ты не был добр ко мне, твоя людская натура возьмет верх и ты умрешь. Собственно, я могла бы воскресить тебя, но, чувствую, мертвый ты растеряешь весь свой животный шарм.       Разбивая горлышко запылившейся бутылки, Джесси заглатывал виски залпами, вытирая коричневую жидкость с губ: — Поверь мне, даже после возвращения с того света я был бы самым харизматичным сукином сыном в твоей долгой жизни! — выкинув бутылку в дальний угол, он поднялся с ледяного пола, уходя к окну.       Ангела благодарно улыбнулась этому существу, признаваясь себе, что без него точно бы уже загорелась от скуки. — Ну ладно, грусть-грустью, а ритуал — по расписанию! — хлопнув в ладошки, ведьма повернулась к заточенному рабочему, присаживаясь к нему. — Пожалуйста… — шептал тот, как девушка спросила у него, томно проговорив в ухо: — Хочешь вернуться к своей семье, сладкий? — мужчина, судорожно закивав, чуть не сломал себе шею, отвечая: — Да-да-да-да! Прошу вас, я сделаю все, что вы хотите… — проведя по его губам своим длинным ноготком, Колдунья улыбнулась, пока ее голубые глаза загорелись дьявольским огнем: — Тогда повторяй за мной, смертный человечишка! — многоголосое эхо вновь разлетелось по Крепости, заставив последнюю гравюру треснуть вдоль и поперек.       Оборотень, выходя на огромный балкон, сел на его край, чувствуя ледяной ветер в своих волосах. Кожа на оголенной груди, пойдя мурашками, отозвалась ознобом. Недовольно коснувшись своего бьющегося сердца рукой, Джесси произнес в темноту: — Людская натура, да? -…клянусь своей душой, что принадлежу полностью и безоговорочно госпоже Ангеле. Пускай приказывает мне, пускай посылает в огонь и в воду. Отныне и во веки веков, — словно марионетка повторял раз за разом крестьянин, пока из его губ вытягивалась сияющая линия жизни, перетекая к Колдунье.       Та, жадно пожирая человеческое нутро, наконец насытилась, блаженно трясясь всем телом. Каждый раз был как первый… Слизнув все остатки со своих красных губ, ведьма благодарно поцеловала подданного в щеку: — Молодец! А теперь — пора возвращать тебя домой, — не успел пленный поблагодарить свою Госпожу, как та создала в цепких руках огненный шар. Метнув его в человека, тут же закрыла нежные глаза, ослепленные вспышкой.       Когда дымок развеялся, в центре кровавого круга лежала лишь горстка пепла, свидетельствующая о том, что здесь действительно кто-то был.       Потянувшись от усталости, Ангела взмахнула пальцем, как весь прах взмыл в воздух, собираясь в плетенный мешочек. Аккуратно завязав его ленточкой, ведьма привязала «подданного» к поясу, похлопывая по нему черными перчатками. — Что на этот раз придумала? — спросил МакКри, продолжая сидеть на балконе. Черные облака, скрывая месяц и звезды, принесли в его нутро некую долю тоски. Скоро настанет его время, нужно лишь немного подождать. Хотя, он столько раз обещал себе, что перестанет убивать людей, чтобы насытиться их плотью. Уже четыре цикла он охотился исключительно на диких животных или скот.       Откашливаясь от залезшего в ноздри дыма, Ангела махала ладонью, стараясь избавиться от назойливого запаха горелой кожи. Выйдя к своему «соседу» по заброшенному замку, девушка в широкополой шляпе облокотилась на мраморные перила, засматриваясь на горевшие вдалеке огни деревни: — Подкину его пепел под дверь, с надписью, чтобы посыпали землю. Только тогда они вернут своего ненаглядного. А когда пройдет дождь, то на земле будет появляться его лицо, кричащее о пощаде. Убрать его можно только если прополоть от лба до подбородка. Естественно, из земли пойдет кровь. И так постоянно… Как думаешь, до следующего раза хватит веселья? — оборотень, давно привыкший к странным понятиям «веселья» у этой красивой Колдуньи, лишь показал большой волосатый палец, откидываясь на спину: — Знаешь, иногда складывается впечатление, что тебе и правда чего-то не хватает.       Ведьма, скучающе положив голову на кулак, свистом призвала метлу, садясь на летающий веник: — О чем ты? — проклятый мужчина, почесав левую руку, где красовался именитый укус, протянул, едва завывая: — Ну-у-у-у не зна-а-а-аю-ю-ю… Ты здесь довольно давно, но будто ищешь, чем себя занять. Словно не хватает тебе какой-то, ну не знаю. Цели, например? — Ангела, нахмурившись, взглянула на своего компаньона на эти ближайшие десятилетия.       Этот мужчина с выступающим прессом, грудью, охваченной жестким волосом, похожим на шерсть. Глазами, отливающими желтизной волчьей натуры, едва заметными резцами, похожими на клыки.       Поговаривали в многочисленных тавернах, что граф одного именитого поместья ускакал на охоту и не вернулся. Осталась только обглоданная лошадь и оторванная левая рука. Сейчас, припоминая все эти разговоры, Ангела могла лишь гадать, правда ли этот брехливый и наглый мужчина мог быть графом. — Все, что тебя сейчас интересует — как бы не сорваться и не продолжить есть человечину. Не думаю, что именно тебе меня учить поиску цели, Джесси, — оборотень, пожимая плечами, легким нечеловеческим прыжком встал на ноги, прогуливаясь по перилам: — Ну, сейчас мои прихоти крайне тривиальны, луна ты моя ненаглядная. Но заметь, ничего человеческое мне не чуждо! Я люблю выпить, я люблю посквернословить, люблю шлюх в публичных домах, в конце концов! Ну, не люблю, просто пользуюсь, но не суть важно! — подойдя к ней, мужчина сел, сравнявшись лицом с парящей на метле Ведьме.       Та, чуть покраснев, отодвинула его голову прочь, бубня: — Еще человек-пес будет меня учить жизни, конечно… — Джесси, начиная что-то отвечать ей, используя исключительно запретные слова, отодвинулся на второй план.       Улыбнувшись, ведьма с нетипичным для ее профессии именем, засмотрелась на огонь, охвативший деревушку. Даже сюда стали доноситься крики и стоны людей, пытающихся куда-то убежать.       Десятки муравьев, прячущиеся от небольшого ручейка из страха. Но от кого именно они бегут? Оборотень сейчас находился в замке, а он представлял наибольшую угрозу в этих краях. — Неужели новенький? — хлопая руками, девушка указала острым подбородком в сторону холма. МакКри, прерывая свою матершинную тираду, увлеченно оскалился, приближаясь к краю балкона: — Ого, вот это уже инте… Эй, куда рванула, мать твою! Дура, вернись, вдруг ОНО опасно! — увидев светлые волосы в ночи, что ринулись вперед на реактивной метле, прорезавшую ночь своим синим пламенем, оборотень рванул на помощь, но… — Оставайся здесь, дружок! Сейчас не полная луна, от тебя не будет толку! — исчезающий в дали крик донесся до ушей МакКри, одиноко оставшегося в ныне пустом замке.