Часть 1
26 июля 2018 г. в 02:45
— Эй, Макс. Мааакс. Спишь?
— Чего? — на том конце комнаты тяжело зашевелилось в кровати. Сереже никак не удавалось заснуть, несмотря на усталость; в номере воздух хоть ножом резать можно было — не удивительно, что и Свобода тотчас откликнулся. Тоже, видимо, больше потел, чем сны видел.
— Правда или желание?
— Чего?
— Правда или желание? Ты че, не играл никогда в такое?
— Играл, наверное, — протянул Свобода, да так, что сразу стало понятно — первый раз о подобном слышит. Сереже всегда любопытно было видеть подобные пробелы в максовых знаниях. Иногда, казалось бы, элементарщину приходиться объяснять, а иногда как скажет — словно из профессорской только что вышел, за пончиком, или что они там, профессора едят. В играх, видимо, Макс был не слишком силен, не по-профессорски как-то.
— Я тебя спрашиваю сначала — правда или желание? Если правда, то честно отвечаешь на вопрос. Если выбираешь желание — исполняешь желание, — быстро растолковал Сергей.
— Чье желание? — с подозрением уточнили с другой кровати.
— Ну мое, чье ж еще?
— Так, постой, а чего и вопрос твой, и желание твое?
— Да блин, Максим, не дупли. В следующем раунде твой будет и вопрос, и желание. По очереди же задаем.
— Ну тогда окей. Хотя все равно игра тупая.
Сергей вздохнул:
— Выбираешь правду или желание?
— А вопрос-то какой? — взъерошенно поинтересовался Максим.
— Еть… Свобода, ну ты...не знаю даже что! Ты сначала выбираешь, понимаешь? Правду или желание?
— А если я…
— Без «я». Правда или желание?
— Ладно, правда! правда! правда!
— Родил наконец, — ухмыльнулся Сергей темноте навстречу, — Ну давай такой вопрос тогда…ммм… пусть будет так — расскажи о своей первой девушке.
— Не могу, — мято буркнул Свобода.
— Оу, извини, братан, — тут же стушевался Сергей.
— Не, там не драма, — отозвался спустя пару мгновений Макс, — Я просто не помню толком, честно говоря. Я тогда тупым был, мелким очень.
— Ну вообще что ли ничего не помнишь? — Сергей перевернулся так, чтобы лучше слышать приятеля, подушку под локоть подпихнул. Тотчас вспомнились годы в летних лагерях. Зефира под кроватью только не хватает.
— Неа. Ну помню, что…нет, это уже потом…не, не помню.
Сергей Макса видеть не мог, но живо представил, как тот качает лохматой головой. Вроде бы тоже не совсем уже лежит, приподнялся.
— Правда или желание? — наконец рискнул Макс. Опасливо так — будто что-то нехорошее делает.
— Желание.
— Супер. Будет тебе желание. Иди окно открой.
— Ну, камоооон, мужик, — Сергей лениво потянулся, — Тебе же ближе там намного.
— Давай-давай, скоренько. Желание у меня такое.
Сережа с треском недовольной кровати поднялся, и на ощупь пробрался к окну, попутно поздоровавшись коленом с тумбочкой. С минуту ковырялся с выщербленной, заедающей ручкой, но все же открыл скрипящее окошко. Прохлады, надо признать, труды его не добавили, но звон цикад хоть немного, да развеял тоску по ветру. А еще за полосатой занавеской, как оказалось, прятались большие, влажные на вид, звезды. Сергей засмотрелся на небо — не сразу даже услышал, как телефон на тумбочке затрещал. Уведомление. Быстро к тумбочке (и снова коленом) — комнату разрезал электрический отблеск. Лицо Сережи — бело-синее, смазанное. Свободино — сизое, как в тумане, неясное.
— Ну давай, задавай свое желание, чего тормозишь, — заелозил Макс; очень ему хотелось, чтобы Сережа свой телефон отложил к чертовой бабушке. Можно было бы даже в окошко отложить. Он бы помог — ему тут недалеко.
— А, ну… — Сергей поднял подслеповатые то ли от яркости монитора, то ли от непрошенных мыслей глаза, — правда или желание?
— Правда.
— Эммм…какой твой…нет…ну…ладно, какие вкусняхи любишь?
И снова в телефон уткнулся.
— Цельнометаллические кренделя люблю. Пластиковые коктейли люблю. Бетонные гамбургеры с целлофановым сыром люблю.
— Ага. Вкусно.
Сергей больше в телефон не смотрел, а пялился хер пойми куда, и телефон в его руках погас, снова комнату вернув в целомудренное неведение; снова они оба не знали, что каждый из них творит.
— Правда или желание? — раздалось от окна с напором, — Правда или желание, Сережа?
— Желание, — последовал тусклый ответ.
— Чего ты всегда выбираешь желание?
— Мне как-то проще делать, чем болтать, — пояснил Сергей, снова трескуче подминая под себя пока еще прохладную кровать. Настроения продолжать игру не было. «Надо бы отписаться уже от нее. Каждый раз надо — и каждый раз что-то останавливает».
— А я вот поспрашивать может хочу, — капризно, по-ребячьи Макс перебивал поток серегиных мыслей своим бубнежом.
— Ну, я уже желание выбрал, — чуть сосредоточенней отозвался Сергей.
— К примеру, вот такой вопрос… — Макс будто не слышал, мимо ушей пропустил — Кого ты в инсте постоянно…
— Я желание выбрал, — перебил Сергей.
— И ты прямо уверен, что любое-любое желание выполнишь?
— Нет, ну, в рамках, конечно…
— Тогда поцелуй меня, — в голосе Макса мелькнула горделивая нотка — как у ловца бабочек, поймавшего особенно крупного махаона.
— Ой, да ну нахуй тебя, — весело фыркнул Сергей. Не смог не оценить максову хитрость — затупок знает его как облупленного.
— Тогда отвечай на вопрос. Или исполняй желание. Что-то же делать надо.
— Надо спать, — подвел черту Сережа, и даже глаза закрыл.
— Нихера вот не надо. Мы не доиграли.
— Да что тут доигрывать, ты какую-то хрень придумываешь, правила какие-то новые. Сам меня целуй, если тебе так надо.
— А ты рыпаться не будешь?
— Че? — события поворачивались совсем уж странным боком.
— Я тебя поцелую, говорю, но ты только не рыпайся.
— Совсем уже съехал, — начал было Сергей, да замолчал — не увидел, а услышал больше, как что-то по комнате зашумело, по полу босыми ногами прошлепало, и оказалось около кровати. Дышал Макс тяжеловато — а дистанция-то совершенно никакая.
— Че ты делаешь, мужик?
— Наказывать тебя иду — за то, что проиграл. Видишь меня?
— Нет. И я не про…
— Ну и я не вижу. Так даже лучше. Не будет стыдно потом.
— Чет мне уже стыдно, — нервно хихикнул Сергей. Свободины шутки становились какими-то…тревожащими что ли. А шутки ли это вообще? — он чувствовал, как Макс тяжело опустился на кровать. Сейчас серьезку бы включить — а вдруг и впрямь прикалывается? Наказывает за неотвеченный вопрос, так? Или еще за что? А ведь больше шквара будет, если Макс поймет, что он поцелуя и впрямь ждет. Ну не ждет, в смысле, а ожидает. Ну не ожидает, конечно, а…
— Готов?
— Иди ты нахуй, Свобода, — смех на этот раз вовсе не получился, какое-то карканье из горла выперло. Лицо Макса, по ощущениям, было совсем близко. Пахло от него солью и сигаретами, и еще чем-то, дурным совсем, думать толком не дающим.
— Слушай, а курить хочешь? Пошли покурим, — рванул было Сергей, приподнялся, чтобы скатиться подальше с кровати, но Макс его вроде как рукой придержал; и вот оно, нежданное — косое, мимолетное касание теплых губ, и ощущение, будто что-то внутри подскочило до неба — и тотчас же оборвалось. Как в детстве — когда с горки на санках летишь. И в детстве тоже хотелось, чтобы желудок как можно дольше на место не возвращался.
— Ты, бля…проваливай давай, — закаркал Сергей, отчаянно пытаясь выдать за смех свои хрипы в горле, — Посмеялись — и хватит.
В душе Сережа прямо скукожился от того, насколько неестественно это прозвучало. На лавочке дедушка — и тот бы более правильные слова нашел. «Посмеялись — и хватит» — это что вообще?
— Хватит — значит хватит, — спокойно отозвался Макс, вставая с кровати. Секунда — и он уже залег на свою кровать — Сергей бы мог поклясться, что тот лежит на животе, а ладонями касается пола, — Игра твоя — дурацкая, понял? — глухо сказал он в подушку.
— Нормальная игра. Просто в ней не надо мужиков целовать.
— Это было наказание, вынужденная мера. Как будто бы мне было приятно тебя целовать, с усами твоими, — будто не в себя залился смехом Свобода.
— Ну, вот давай больше не повторять, раз никому из нас не понравилось, — Сергей не замечал раньше, насколько неприятно может звучать максов ржач — будто у гиены или птицы, как их там…кикибары, кукабары. Бары, в общем.
— Ну и не будем повторять. Если сам не попросишь.
— Это вряд ли. Доброй ночи.
— Доброй.
Сергей еще долго бессонно пялился в потолок, размышляя о том, насколько эта ночь далека хотя бы от слабого отголоска понятия хоть какой-то доброты.