Ужин на троих

Уилл Грэм влюблен. И его любовница идеальна. Она очаровывает и завораживает, медленно и плавно поглощая всё естество, кокетливо и незаметно перенимая контроль над разумом в свои руки. Если долго всматриваться в Её глаза, то вскоре можно заметить, как из их глубин подступает нечто особенное, что вызывает дикое желание раствориться в Её объятиях навечно. Пламенных, болезненных, но безгранично вожделенных объятиях. Такая прекрасная и загадочная, по-своему девственно чистая. Такая желанная — Тьма. В Ней нет понятия добра и зла. Она не приемлет подобных ярлыков. Она просто находит свою жертву и делает так, что тот, кто был поглощён, и сам не захочет расставаться. Уилл Грэм влюблен. И он влюблён в Тьму. Ганнибал в ярости. В холодной и контролируемой ярости. По-крайней мере внешне. А внутри всё пылает, будто бы от изжоги, что добралась до самых глубин его организма, просочилась даже в тщательно оберегаемое сознание, заполонила разум. И имя этой изжоги чёртов Уилл Грэм. Ганнибал сам открыл для него свою старую знакомую Тьму, в надежде на то, что это неистово интимное действие сблизит их с Уиллом ещё больше, поможет разуму профайлера в совершенстве познать Лектера. Но Тьма встретила Грэма приветливыми крепкими объятиями, а всё потому, что давно уже знала его. Знала и наконец-то добилась внимания. И Уилл пошёл за Ней. Ганнибал лишь сыграл свою роль — позволил ему прекратить борьбу и познать вкус желанной любви. Теперь Грэм избавился от контроля. От собственного контроля. Столько лет он подавлял своё воображение, давил и топтал свои угнетающие фантазии, не давая этим монстрам его сознания вырваться наружу. Он был сильнее их. Но он боялся. Лектер помог избавиться от страха. Но именно Тьма, манящая и обворожительная, та, которую Грэм считал главным врагом, вдруг дала понять простую истину. Она не то, что несут его фантазии. Она та, кто даёт им убежище. И среди этого безумия всегда хранилось местечко для Уилла Грэма. Его дом. Настоящий дом. — Мы слишком любопытны, чтобы довольствоваться идеалами, не так ли, Уилл? — насмешливо протягивает Ганнибал, который не хочет отпускать поводья контроля над разумом профайлера. Над собой. Над своими чувствами. Но Уилл Грэм пропускает мимо ушей. О нет, именно Её идеальность поглощает его с головой, сводит с ума тем, что чертовски желанным безумием отрезвляет рассудок. Грэм любит Её парадоксы, которые, чёрт побери, так же совершенны, хочет быть главным противоречием в этом образцовом хаосе. Раньше — рядом с Тьмой — он чувствовал своё несовершенство, искал понимание в единодушии с монстрами. А теперь — вместе с Ней — он стремится к этой неидеальности, превозносит свою нестабильность, готовый отдавать всё, лишь бы подпитывать Её безупречность. Ганнибал ненавидит. Ненавидит, ту, что всегда отнимала у людей жизни по его желанию, а сейчас увела того единственного, кого Лектер жаждал больше всего. Ненавидит себя за то, что позволил попасться на крючок Грэма, пока сам расставлял смертельные силки, заманивая в ловушку. Только вот капкан оказался для того спасительным маяком. Чёртов, чёртов Уилл Грэм! Почему именно его, заслуживающего сейчас ненависти Ганнибала больше всего, он никак не может заставить себя презирать? «Любовь требует забытья в чувствах, а ненависть концентрации для просчёта действий» — не так ли он когда-то говорил? Так значит ли это то, что захлёстывающее его чувство настолько сильно, что лишает возможности сосредоточиться на влиянии и автоматически перерастает, с острой, разрывающей болью трансформируется и, вследствие чего, перерождается в любовь? Может ли Лектер уничтожить влечение, убив Грэма, и остаться живым самому? Или… придется найти место, куда даже вездесущей Тьме закрыт вход? Где нет ничего. Только он и Уилл Грэм. Навеки. Сейчас становится понятно — с самого начала Ганнибал не давал Уиллу выбора, но теперь, в конце пути, оказалось, что он лишил альтернативы только самого себя. И тогда Лектер решает накрыть ужин. На троих. Он, Уилл и Тьма. Ужин, что станет последними нотами в их невероятной симфонии — агонии прежних жизней. Уилл Грэм мгновенно соглашается на приглашение, убаюканный тёплыми объятиями Тьмы, заворожённый её поцелуями. Она шепчет ему слова, что вызывают жуткую улыбку. О да, этот ужин, — он станет апогеем их отношений. Дальше — вечность вместе с Ней. С Её глазами. Забытье в Её тепле. Навеки. Подготовка к торжественному вечеру проходит тщательно. Для всех приглашенных. Всё должно состояться как нельзя лучше, и каждый должен быть на высоте. Тьма не отпускает Уилла ни на шаг, открывая перед ним всё новые и новые обворожительные тайны, нашёптывая снова и снова то, что он должен будет сделать. А Грэм и не хочет уходить. Он растворяется в безумстве, предвкушая долгожданную трезвость рассудка, которую принесёт будущее торжество. Ганнибал находится в таком же трепетном предвкушении. Его план идеален, как и приготовленные блюда. Блюда из лучших совместных жертв — его и Тьмы. Той бессовестно безупречной Тьмы, что всегда приходила на помощь в эстетичных, но бесчеловечных разрушениях, а сейчас уничтожала самого Лектера лишь своими нежными прикосновениями к Уиллу. Ганнибал аккуратно сервирует стол на три персоны, расставляет тарелки, бокалы, вилки и очень, очень остро заточенные ножи. Он не отпустит Уилла от себя вместе с Тьмой. Только не его. Хватка Ганнибала так же крепка, как и Её, а тёрпкие, глубокие речи, полные ужасающей, но необъяснимо притягательной в своих омерзительных признаниях искренности, могут потягаться с Её чарующим шепотом манящей идеальности хаоса. Игра началась? Или уже закончилась, представляя перед глазами публики актёров, избавившихся от масок?.. И вот гости прибыли. — Добро пожаловать к столу, — губы Ганнибала Лектера растягиваются в улыбке, даже не скрывая наигранной вежливости слов. Он молча наблюдает за тем, как Грэм садится напротив него, за другой конец стола. — Я был более чем уверен, что ты выберешь именно это место, Уилл. — Твоя уверенность в этом и заставила меня так поступить, — профайлер копирует тон и манеру Ганнибала, тем самым дразня его. — Я вижу тебя насквозь, Лектер. К чёрту формальности! Ганнибал молча оглядывает Уилла, который делает медленный глоток розового вина, глядя прямо перед собой. В нём нельзя узнать старого Уилла Грэма. Сейчас Лектер отчётливо видит перед собой себя самого. Точнее нечто схожее на отражение кривого зеркала. Обычно непослушно кудрявые волосы Уилла теперь непривычно гладко уложены, клетчатый костюм тройка сидит, в прочем, достаточно хорошо, но Ганнибал отчётливо видит нелепость этого образа, та же манера говорить, что и у самого доктора, только более гротескная, тот же взгляд, осанка. От прежнего профайлера не осталось и следа. Ганнибал вновь в ярости. Но в этот раз уже не уверен, что может её контролировать. — Никто не может досконально знать человека, если разве что не влюблён в него, — наконец-то нарушает молчание Лектер. Ему нравится наблюдать за тем, как эти слова сбивают с толку Уилла, и заставляют Тьму хищно сверкнуть глазами. О, какими же прекрасными глазами. Но, если они и имеют власть над Грэмом, то поработить себя Ганнибал никогда не позволит. Он поглаживает нож и чувствует, что сейчас всё закончится. Он вновь будет вместе с Уиллом. Только вдвоём. Два демона, неподвластные Тьме. Нужно только одним движением преодолеть расстояние между их двумя бьющимися сердцами и всадить нож в сердце Уилла, по праву принадлежащее Ганнибалу. А потом, наконец-то вкусив сладость обладания всем, что любимо, проткнуть тем же самым ножом и собственное сердце. И тогда — Тьма останется без ничего, упустив свою добычу. Лектер видит перед собой картинки своей победы и готовится совершить её наяву. Но звук взведённого затвора возвращает к реальности целиком. Уилл Грэм смотрит прямо в глаза доктора, а дуло пистолета, который держит твёрдая рука профайлера, направленно точно в лоб Ганнибала. Не промахнется. Тьма стоит позади, поглаживая напряжённые плечи. Эта близость лишает в один момент Ганнибала всяких эмоций. Пахнет кровью. И жаром. Особенный запах. — Пистолетам недостаёт откровенности, — насмешка Лектера режет слух. Тьма склоняется ещё ближе к Уиллу. Она бездыханна, но поток горячего воздуха обдаёт щеку Грэма. Она шепчет самые лестные слова и признания в любви, обещания верности и неразлучности. «Сделай это.» «Сделай это, и мы всегда будем вместе.» «Нам никто не сможет помешать.» «Только лишь сделай.» И Уилл стреляет. Разносит голову улыбающегося Лектера одним четким выстрелом. Потому что хочет остаться рядом с Ней. Навечно. Последнее, о чём думает Ганнибал это то, что хотя бы он не достанется чертовой Тьме. Его мозги складываются в причудливую мозаику на стенах комнаты, шедевр рук Тьмы и Уилла Грэма. — Всё же, это довольно откровенно, доктор Лектер. В одно мгновение Уилла пробирает внезапная дрожь, и он обессиленный падает в объятия своей любви, желая успокоения в Её тепле. Но Она продолжает нашёптывать свои речи, что всё громче и громче отдаются раскаленным металлом в сознании Грэма. Это не конец, они ещё не могут быть вместе. Нужно сделать ещё одну вещь, чтобы навсегда слиться воедино. Трясущиеся руки Уилла перезаряжают пистолет. Гладкий холодный ствол упирается в самую глотку, болезненно обжигая её. Лицо заливает пот, глаза жутко щиплет, а в голове всё ещё звучит Её идеальный, внезапно раздражающе безупречный голос. Но пути назад нет, громкий выстрел оглушает, и брызги крови заливают белоснежную ткань скатерти, окрашивая невероятно завораживающими узорами блестящий паркет, стены, дорогую мебель. Теперь Уилл навеки рядом с Тьмой. Но любовь осталась за пределами Её мира. Там, где лежит два трупа. Обезображенных трупа, мирно восседающих за роскошным кровавым банкетным столом, сервированным на троих.

***

И всё же Ганнибал Лектер ошибался. У Тьмы давно был план того, как заполучить в свои объятия их двоих. Лектера и Грэма. Двух самый прекрасных монстров. И всё свершилось как раз исключительно по Её сценарию.  Проиграли оба. Потому что, когда играешь против Тьмы — знай, рано или поздно ты окажешься слабее. Уилл Грэм был влюблен. И влюблён он был в Тьму. Это и погубило всё, что было ему по-настоящему дорого.