***
Заканчивая уже четвёртый и, чёрт возьми, последний курс Бэкхён вновь вспомнил те слова Чанёля. Теперь он уже решил для себя, что, да, так все и есть на самом-то деле. В его головушку за эти годы было впихнуто столько теории, но на деле он вряд ли смог бы вообще что-то сделать, нигде не накосячив. Впереди Бёна ждала аспирантура в местной больнице, и он молился всем известным богам, лишь бы не убить первого же пришедшего к нему за помощью больного. Встретил его в больнице высокий и слишком спокойный для такого места высокий мужчина с залегшими кругами под глазами и чашкой спасительного кофе в руке. Не было ни приветствий, ни подбадриваний, лишь лёгкая улыбка. Чжан Исин – тот самый терапевт, под руководство к которому попал Бэкхён – оказался добродушным китайцем, который не говорил о том, что будет легко или весело, но счёл нужным сразу же предупредить обо всех возможных трудностях, и отличным врачом. В отличие от самого Бэка, как аспирант полагал. С персоналом его никто не знакомил: что им, что доктору Чжану совсем не до этого. Единственное, что объяснили сероглазому – тонкости работы, а потом всучили в руки медкарту какого-то больного и отправили в свободное плаванье. Конечно, Исин сказал, что в случае трудностей можно обратиться к нему за советом, но во взгляде читалось отчетливое: «Но лучше обойтись без этого» –, поэтому Бён лишь кивнул и отправился на поиски необходимой ему палаты.***
Старичок, что достался ему в пациенты, знатно помотал ему нервы своими жалобами сначала на больничную еду, потом на неудобные койки, а после ещё и на детей, что совсем не приходят проведать своего больного старичка. С горем пополам, раза два изучив его историю болезней и анализы, парень смог-таки выпытать, что же именно не так со здоровьем старичка. Как итог, диагноз поставить ему не удалось: у старика и спина, и голова болят, и суставы ломит, и «ты вообще видел, как у меня в последнее время ноги опухают, ужас». Только он отыскал своего покровителя, как рядом с ним нашёлся и хирург, которому Бёна поспешили представить. Доктор Ким оказался довольно-таки весёлым мужчиной с приветливой улыбкой, смотрящим на все больничные казусы через свои собственные очки жизнерадостности. А общение с ним стоит отдельной похвалы: так легко и приятно блондину с кем-либо говорить не было уже давно. Но таково было лишь первое впечатление... Позже – где-то через дня два после их знакомства – Ким Чондэ во всей своей красе показал Бэкхёну талант издевательства над другими. Из раза в раз этот брюнет все больше и больше поражал аспиранта, от одного короткого диалога к другому от хирурга ждали всё большей волны смешков и сарказма. Это бесило даже больше, чем Чанёль смеющийся над каждым рассказом об их встречах в коридорах больницы (у того хоть от долгого смеха голова начинала болеть и уже смешно становилось терапевту-новичку). А Чондэ нравился Бэкхён – весь такой неопытный, остро реагирующий на каждую шутку, трясущийся над каждым больным, всегда знающим, что делать, но до дрожи в коленях боящийся допустить даже малейшую оплошность. Доктор Ким был другим, он спокойный, быстро реагирующий на каждую жалобу, умеющий оказать по-настоящему скорую помощь(хоть и без четкого алгоритма в голове). Хирург вообще впервые видел кого-то, кто пошёл в медицинский и психовал практически по любому поводу. Такие долго не выдерживают, такие могут и убить случайно.***
— Ты смотрел на него так, будто ещё одно слово и он отправится на тот свет раньше положенного, — подходя к регистратуре и отдавая кое-какие бумажки медсестре, бросил легко Чондэ. — Он бесит, — искренне признался тогда Бэкхён, сам не зная даже, о ком именно он сейчас говорит: о больном или о Докторе Киме. — У него что не день, то новая болячка. Как он вообще жив до сих пор? — решив, что все же о больном, отвечает блондин, пролистывая листы с результатами анализов. — Что сегодня? — незаинтересованно. Просто дежурная фраза для приличия. — Говорит, что миндалина у него воспалилась, — всплескивает руками, роняя несколько листов. — Но там ничего. Вот совсем, понимаешь? Горло не красное, всё отлично. Он даже по анализам здоров, как бык. У меня не такое крепкое здоровье, — продолжает свои жалобы Бэк. — Так предложил бы удалить, и дела с концами, — безразлично пожимает плечами хирург, а сам думает, когда новичок додумается прописать старику витаминки да отправить уже домой, чтоб лишний раз не трепал никому нервы. — Как!? — с ужасом в глазах. — У него же там ничего! — Да шучу я, шучу, — заливисто смеясь, признаётся брюнет. — Вас в универе не учили что ли, как с такими разговаривать? — Нас учили только лечить, — хмуро заявил в ответ Бён, уходя в ординаторскую, вызывая короткую волну смеха от брюнета.***
В какой-то момент Бэкхён понимает, что доктор Ким ни черта не знает. Да, многое умеет и может, но не знает. И это правда, брюнет практически ничего не понимал в кардиограммах и МРТ, но он мог и почку пересадить, и трубку для откачки жидкости вставить, никаких проблем. Он умеет, потому что смотрел, потому что практиковался. Тем не менее, он мало учил, но об этом не жалеет. Да и зачем, если по поводу бумаг можно посоветоваться с Сином, который читает их, как детскую сказку? Зачем, когда руки сами знают что, как и когда лучше делать. От того и смешнее Доктору Киму наблюдать за мучениями Доктора Бёна. Тот постоянно боится, что сделал неверный диагноз, хотя, брюнет уверен, ошибки тот ещё ни разу не допустил, что у пациента аллергия на тот или иной препарат, хотя спрашивает блондин об этом у каждого раз по пять и ещё несколько раз просматривает медкарту, чтоб наверняка. С месяц назад оставили Бёна на ночном дежурстве. Так вот, нашёл его утром Исин в морге: парень сидел и изучал историю болезни каждого, надеясь, что после этого со своими уж точно не накосячит. И это ещё не упуская момент, когда молодой Доктор в шестой раз отправился на обход и пытался поставить капельницу женщине, что просто кашлянула раза два-три. Нет, «ну а вдруг у неё пневмония» и плевать, что лежит женщина в венерологическом отделении. Доктор Ким потом долго смеялся, услышав эту историю от одной из медсестёр, что дежурила вместе с блондином. Он сам ни за что не стал бы так заморачиваться, это совершенно точно. Бэкхён потом долго обижался на упоминания этой истории в их разговорах, пока доктор Чжан не рассказ историю из жизни «молодого хирурга Кима». На самом же деле, работал он тогда хирургом уже второй год, да и операция была самой обычной, одной из тех, к которой он уже привык, всего то нужно было вырезать селезёнку. Правда селезёнку он так и не удалил, сделал надрез в положенном месте, не нашёл селезёнку и, испугавшись, всё бросил и ушёл. Как позже выяснилось, у того мужчины была гетеротаксия и селезёнки не было в том месте, где Ким сделал надрез. Жаль, Доктор Ким не удосужился заглянуть в карту больного. Жаль, что он забыл о возможности подобного. За операции такие он ещё два месяца после этого не брался. Решил, что хватит с него потрясений. Вновь наладили они общение через три дня после того, как Бён перестал смеяться над Чондэ (а тот перестал смеяться над парнем ещё раньше, как только сероглазый узнал о том случае). В тот же день они договорились сходить в бар и выпить немного пива, поговорить о чем-то, помимо работы, да и вообще, просто расслабиться. Кружка за кружкой и парни расхмелели. — Знаешь, а я подумал, что ты в этой больнице самый нормальный, когда увидел, — подхватывая с тарелки сушеного кальмара, спокойно изрёк блондин. — А оказалось не так? — собеседник Кима был явно более пьян, чем он сам, но волновало это сейчас мало. — Ну да... Вроде того, — немного задумавшись и отвлекшись на прожёвывание кальмара, ответил Бэкхён. — Бесишь ты меня, в общем. Не знаю, почему, но просто бесишь, — подвел он итоги. Чондэ на это заявление лишь пожал плечами и сделал глоток пива. А Бэкхён, подозвав официантку, попросил ещё две кружки. — Не знаю, нравлюсь ли я тебе или еще что-то, но... Давай встречаться, — после ухода официантки всё так же спокойно продолжил Бэк. — Что? — подвисает Чондэ. Он знал, что ему нравится Бэкхён. Отлично знал и о том, что и сам вполне нравится ему. Во всей этой ситуации неизвестной оставалась только переменная с их отношения на данном уровне. Да, между ними есть “искра”, но разгорится ли она со временем в пламя или потухнет от слабейшего порыва ветра – неизвестно и пугающе — Просто, давай попробуем быть парой. Не тем Бэкхёном, который бесится от каждой шутки, и не тем Чондэ, который шутит по каждой мелочи. Просто парочкой — Бэкхён и Чондэ, — продолжает блондин. А после они оба замолкают. Бэкхён вновь подхватывает сушеного кальмара, разжёвывает и запивает пивом, а Чондэ просто сидит и думает. Думает о том, насколько абсурдна их ситуация. Впервые хирург идеально знает всю теорию и не имеет ни малейшего понятия о практическом применении этих знаний. Впервые терапевт не знает ни черта, но все делает до смешного правильно. И вроде всё так, как и должно быть, но это неправильно. Ведь Чондэ — тот, кто всегда умеет, а Бэкхен — тот, кто всегда знает. Но любовь не больной пациент или операция, тут всё гораздо сложнее. — Давай попробуем, — Чондэ согласен на этот абсурдный, на его взгляд, эксперимент. Впрочем, терять им обоим нечего, а эти отношения смогут хоть как-то скрасить серость их будней.