Разные

С неба осыпался каплями дождь, и Шоэй нетерпеливо стер осевшую на лице влагу ладонью. Мокро, холодно, с реки набегает туман, заволакивая деревья, и видимость ухудшалась — попробуй разгляди кого. В руке шелестнул пакет из ближайшего комбини. Газировка, пара булочек, онигири и огурцы. Огурцы Шоэй не любил, но исправно таскал, сначала из холодильника, потом покупал в магазине. Тетушка не спрашивала ничего. Как не спрашивала, куда он отлучается вечерами, почему постель покрыта рыжеватой шерстью или откуда у него клыки. Шоэй сперва думал, что это странно. В детстве он видел, как отец приходил в дом тетушки и о чем-то долго с ней говорил. Для ребенка это казалось необычным и самую малость пугающим — о чем можно говорить посреди ночи, строго-настрого запретив выходить из своей комнаты? Потом Шоэй уехал с отцом, и все каникулы провел в главном доме клана. Две недели прошли, как в сказке — немного страшной, с таким-то количеством йокаев — и тетушка улыбалась, слушая про новых друзей. Молча. Шоэй поморщился — очередная капля упала на ресницы — и торопливо прошел к низко опустившей ветви иве. Под деревом было сухо, а пару капель, скользнувших за шиворот, можно проигнорировать. Сел в примятую траву, достал онигири и разорвал обертку. Возле реки стало прохладнее, пахло сыростью и тиной, где-то нестройным хором квакали лягушки, а за туманом возвышались очертания дворца. Историческая достопримечательность, на том берегу в хорошую погоду толпились люди, с наивным восторгом рассматривая сооружение, а в такие дни, как сегодня, неряшливые, размытые строения, почему-то, наводили тоску. Вода шла рябью, наверное, поэтому Шоэй и не заметил приближения друга. Макушка в странном головном уборе, похожем на осколок скорлупы, вынырнула у самого берега, вода плеснула и отступила, оставляя одежду сухой – Шоэй уже привык к этой особенности и не удивлялся – а вот ноги немедленно утонули в грязище, в которую размыло глиняный пригорок. Каппа ругнулся, вытаскивая сандалии, и прошлепал к Шоэю, приветственно махнув рукой. Тот выставил перед собой пакет, как щит, и перепончатая лапа с готовностью вцепилась в приношение. - Ждал? Шоэй закатил глаза – кто еще кого ждал – но вместо этого ответил. - Ждал. Каппа смешно прищурился и с удовольствием захрустел огурцом. Наверное, узнай тетушка, кому внук их таскает почитай каждый день, расстроилась бы. Рептилий она боялась, лягушек — тем более. Они познакомились на тех самых каникулах, несколько лет назад. Каппа стоически терпел выходки малолетнего наследника и его друзей, с завидной регулярностью, вытаскивая то одного, то другого из пруда, и только глаза закатывал, слушая жизнерадостные вопли. А через несколько месяцев, вытащил долговязого растрёпанного мальчишку из реки, в этом самом месте. Узнал всплеск знакомой йоки и высунулся посмотреть, ровно для того, чтобы заметить, как приятель наследника барахтается на стремнине, где река огибает замок, а на берегу, с гоготом толпятся обычные человеческие дети. А ещё говорят, это йокаи наводят страх, думал тогда каппа недовольно, выуживая судорожно кашляющего мальчишку из воды и уверенной рукой, оттаскивая на бережок, прикрытый с одной стороны громадой моста, с другой забором затянувшейся стройки, а с третьёй раскидистым пожилым деревом. Мальчишка, стоило оказаться на земле, вцепился в нее, как в родную, поблагодарил невнятно и сжался в комок. Каппа недоуменно пожал плечами и сел рядом. Наверное, одно дело прудик и совсем другое — большая река, - подумал он философски, запрокидывая голову к небу. Дождался, пока комок раскроется, взгляд поймал, самую малость настороженный и благодарный, и махнул рукой, вновь уходя под воду. Интересно, куда можно добраться, если следовать за дорожкой из камней на самом дне… Вернулся он в закуток со старой ивой не скоро, нужды не было, лишь однажды почувствовав знакомую йоки, выглянул на берег. Мальчишка напряженно высматривал что-то в воде, подтянув к себе коленки, а возле него лежал пакет. Дома не сидится что ли? - Эй! Каппа-сан! Звонкий голос дернул за собой, на берег. Шоэй вскинул голову, махнул рукой, растягивая в улыбке рот, и каппа вздохнул — заметили. Шума он не любил. Но одного ханьо можно было потерпеть. К тому же в пакете оказались огурцы… Мальчишка смотрел со сдержанным интересом, и не находил что сказать, и с тех пор, как-то неожиданно так и повелось. Они сидели рядом, иногда Шоэй что-то рассказывал, из своей заурядной, по его мнению, школьной жизни, изредка спрашивал или, приоткрыв рот и округлив глаза, слушал короткие рассказы водяного о подводной жизни. - Опять? – каппа покосился на синяк на скуле, перевёл взгляд на ссаженные костяшки пальцев. Шоэй со своей половиной нечеловеческой крови привлекал внимание броской внешностью, и при этом не мог найти себе места в человеческой жизни. Слишком долговязый, он выделялся среди сверстников. Не только ростом – светлые волосы, непривычного цвета глаза – для людей он казался не то красавцем, не то уродом. Он говорил тихо, продумывал действия, сутулился и натягивал на голову капюшон, стремясь привлекать меньше внимания. При этом обладая недюжинной силой и живым умом, умудрился встрять в подростковую группировку, и то и дело щеголял ссадинами и синяками, отстаивая интересы своего «клана» «Инстинкты» про себя улыбался каппа, пряча взгляд за мутной плёнкой век, а перепончатые лапы в рукава. Ему было смешно и грустно наблюдать за метаниями мальчишки, по его меркам слишком юного, по меркам йокай, уже давно вошедшего в пору зрелости. - Ага, - Шоэй смущённо натянул рукава ниже, пряча следы драки, - улицу не поделили, вот и прилетело. И неожиданно пожаловался: - Скучно, Каппа-сан, - вздохнул, глядя невидяще в завесу дождя, - не понимаю, зачем… зачем всё это. Каппа не ответил. Только переместился чуть, привалившись к теплому боку плечом, и потянулся за следующим огурцом. Помолчав, Шоэй встряхнулся – не умел сын великого Хихи долго грустить, даже если не понимал что значит его происхождение. - Каппа сан, я вот что принёс, вдруг понравится… И протянул чёрный прибор и наушники на витом проводе. - Защита от воды, восемь гиг музыки и радио в комплекте. Вам же прошлый раз понравилось? Каппа моргнул, рассматривая прибор, протянул ладонь. Музыка, которую он слушал с Шоэем, ему понравилась. Западные, как сказал мальчишка, исполнители врывались в уши зажигательными мелодиями и быстрым, отлаженным ритмом. Они не были похожи на японских, тем и порадовали, а слова на незнакомом языке, грубоватые и резкие, взбадривали и гнали вперед, действовать, словно тугие струи воды на горном перекате. - Ага, - каппа дернул головой, скидывая шлем, нацепил наушники, бережно поправил провод. Как-то комментировать резко вытянувшееся лицо Шоэя отказался. Иначе ничего не стоило бы заржать. - Показывай. Ханьо отмер, показывая, как включать и выбирать музыку, а сам завис, рассматривая голову друга совсем близко. Без шлема, чем-то напоминающего яичную скорлупку, каппа-сан стал еще меньше, того и гляди, совсем прозрачным станет и утечет, как вода сквозь пальцы. Но нет, сидел, покачивая головой в такт, и, казалось, совсем позабыл, что рядом кто-то есть. Даже обидно стало. Каппа, как чувствуя, снова привалился к боку. Хотя, может, и чувствовал. Старый был, знал многое, что уж стоит понять глупого мальчишку, у которого все на лице. С йокаем он не прятался, нужды не было, и, бросая короткие взгляды в сторону, тот замечал то улыбку, то нахмуренные брови, то и вовсе поджатые губы. И все в одну минуту — загляденье. - Спасибо, - каппа встряхнул головой, снимая наушники, выныривая из музыки, как из глубины — медленно, неторопливо. И все равно кто-то подталкивает снизу, к поверхности — выдыхай. Шоэй махнул рукой, отвернулся, за волосами спрятался. И лицо красное, даже специально смотреть нет нужды — все и так понятно. - С днем рождения, - пробормотал сипло, сунул кулаки в карманы и снова съежился. Каппа прикинул день, порылся в памяти в поисках даты - действительно. - Спасибо, - хлопнул по плечу подбадривающе. * Идти домой опять не хотелось. Последнее время Шоэю всё чаще не хотелось идти домой. Как и сидеть со школьными приятелями на опустевшей детской площадке, встречаться с девочками, как делали многие его одноклассники и многое другое, что считалось нормальным времяпровождением для школьника. Он не очень понимал, почему так, но раз за разом, попрощавшись с молчаливым собеседником на берегу реки, он направлялся не домой, а углублялся в переулки города, бездумно меряя шагами старинные улочки. - Ты совсем промок! – Тётушка, всплеснула руками и недовольно нахмурилась – подопечный доставлял всё больше хлопот, а странный муж её умершей сестры, не спешил забирать долговязого сыночка или хотя бы заняться его воспитанием, - А если простынешь? - Извините… - Шоэй опустил голову, неловко топчась в прихожей. С чёлки по лицу стекали капли, в кедах противно хлюпало. - Немедленно раздевайся и иди в ванну, - скомандовала тётушка, - я поставлю бульон, горе ты луковое! На самом деле, суровая женщина, у которой не было своих детей, по-своему любила этого неуклюжего долговязого мальчишку, но считала излишним показывать это, ограничиваясь заботой в быту. Шоэй послушно стащил промокшую обувь, и держа кеды в руке прошлёпал в ванную. Простой план – одежду в стирку, обувь на сушилку, самому в горячую воду и не думать. Разумеется, следующее утро ознаменовалось для него температурой, больной головой и саднящим горлом. Неожиданные ощущения – болел ханьо редко, получив в наследство от не-человека отца удивительно крепкое здоровье. * Водяной осторожно приподнял голову над поверхностью и удивлённо осмотрел засидку под деревом. На знакомом берегу было пустынно. Странно, вроде мальчишка всегда приходил по понедельникам. Видимо занят, мало ли что там у него в его странной человеческой жизни, всякое может случиться. Каппа шевельнул перепончатой лапой, перебирая потоки воды. Почему-то спокойнее не становилось. Может опаздывает? Себя он убеждал, что встречается с мелким полукровкой ради огурцов, и ещё потому, что глава клана обезьяны просил обитателей главного дома присматривать за его единственным сыном. И ещё немножко от скуки. Сейчас пришло понимание, уже нет. Успел привязаться – в главном доме полно народу, но редко с кем можно посидеть рядом, помолчать о своём. Мало кто будет улыбаться до ушей, от того, что тебе пришлись по душе принесённые огурцы или понравилась любимая музыка. Каппа почти уже было решил, что Шоэй не пришёл из-за своих, школьных дел, когда его внимание привлекло знакомое имя, произнесённое девичьим, звонким голосом. Он прислушался, скользнув ближе к опоре моста, по которому шли разговаривающие. - …Вроде бы у него воспаление лёгких, так что надо бы навестить… - Такой лапочка, удивительно что… Голоса затерялись в гуле людского гомона, а каппа задумчиво погрузился под воду. Йокаи редко болеют, в основном это раны полученные в бою, или как у птиц из рода якудзен, их собственные особенности. К слову, о Клане Якуши, интересно, Зен сейчас у себя? На всякий случай, каппа пустил по ближайшим водоёмам поисковую волну и почти сразу получил подтверждение от маленького декоративного источника, у которого беседовали две женщины. «..Глупый мальчишка» донесся до него искаженный толщей воды и расстоянием, безликий голос «пришёл промокший…» «…температура и кашель, врач говорит…» «… если будет ухудшение, придётся госпитализировать» Дальше водяной слушать не стал, подземными потоками направившись в сторону жилища клана Якуши. Зен вытаращился на него недоумённо, сперва не понимая, что от него хотят. Потом сообразил, попытался зазвать в гости, но наконец уяснив, что ситуация не терпит, по мнению водяного духа, отлагательств, всё же сделал и выдал лекарство. Каппа поблагодарил и снова нырнул в пруд, украшавший ухоженный сад клана ядовитого журавля. Он совершенно не был уверен, что стоит поступать именно так, но никак не отреагировать на информацию о болезни друга не мог. Или не хотел. Найти жилище Шоэя оказалось несколько проблематично, но в итоге каппа справился – хоть океан, хоть водопровод, вода везде вода. И слушая искаженный трубами, задыхающийся кашель, водяной окончательно понял, что его задумка правильна. Хотя всё равно чувствовал себя крайне странно, вдавливая палец в кнопку звонка у двери – всё же шляться по чужим домам, это прерогатива нурарихёна, а не каппы. Шоэю, плавающему в мутной полудреме, сперва показалось, что раздавшийся дверной звонок ему приснился. Но нет, тетушка открыла дверь, заговорила с кем-то, мерным шорохом. Курьер? Или доктор? Тетушка что-то говорила про вызов, но Шоэй ее отговорил — выздоровеет и так, никого не нужно, только отоспаться вдоволь. Конечно, тетушка была упрямой, могла и не послушать такого же упрямого подопечного. Впрочем, какая разница. Шоэй зажмурился, с бессильной злостью слушая приближающиеся шаги. Легкие, текучие, похожие… Наверное, Каппа-сан уже на месте, а он прийти не смог, медузой расплылся. И даже передать весточку никак нельзя. Водяной, он, конечно, водяной, но чтобы услышать что-то в воде, надо слушать… Каппа-сан объяснял как-то, про течения и потоки, но Шоэй его не очень хорошо понял. Представить себя водой ему оказалось сложновато. Он плотнее закутался в одеяло, подбирая под себя ноги, и отвернулся, никак не реагируя на короткий стук. И зачем тетушка… - Йо, Шоэй, - от звука раздавшегося голоса мальчишка подпрыгнул, неуклюже развернулся, во все глаза глядя на йокая. Удивлением задохнулся и немедля закашлялся, саднящее горло опалило болью. - Каппа-сан, - засипел болезненно, представляя себе, как выглядит — морда красная, слезы ручьем и сопли распустил едва не до колен. - Привет, - водяной, выглядящий непривычно в зелёной толстовке и без своего необычного головного убора, поднял руку, с не до конца убранными перепонками, и смешливо сузил глаза, глядя на растерянного приятеля, - в школе волновались, что ты не пришёл, я решил зайти глянуть, как ты тут. Совсем расклеился? Тётушка, умильно созерцающая встречу «одноклассников» – так ей отрекомендовался малорослый гость – спохватилась и, пообещав сделать чай, прикрыла дверь, направившись на кухню. - Вроде того… - Шоэй опустил пылающее нездоровым румянцем лицо. Под ключицами покалывало теплом – он был уверен, что водяному нет особого дела до их встреч, а вот, оказывается волновался, пришёл даже. Хотя говорил, что не очень любит выбираться лишний раз из воды. - Держи, Зен передал, говорит, поставит тебя враз на ноги. Каппа выудил из кармана флакон с подозрительно синюшным, мутноватым зельем, протянул растерянному полукровке. - Спасибо, - Шоэй даже не подумал о том, откуда Зен мог узнать о его болезни. Так и пялился растерянно, то на пузырек в руках, то на усевшегося рядом Каппу. - А… - махнул рукой, глупо разглядывая друга в непривычном облачении. Каппа снова прижмурил глаза и поддёрнул рукав толстовки, давая рассмотреть поблескивающую зеленоватым чешую. - Переоделся, - водяной пожал плечами и поправил висящие на шее наушники. Пользуется, с радостью отметил Шоэй и снова согнулся в кашле. Тетушка только головой покачала укоризненно, входя в комнату. Кроме чая она принесла лекарства, и Шоэй, морщась, выпил несколько таблеток, а потом, едва тетушка вышла, сообщив, что отлучится в магазин, выхлебал чудодейственное зелье, на проверку оказавшееся мерзким на вкус. Зен расстарался на славу. - В холодильнике огурцы есть, если хотите, Каппа-сан, - Шоэй плотнее закутался в одеяло, удерживая в ладонях горячую кружку. Присутствие друга поправило настроение, а горячий чай выгнал противный озноб. Каппа хмыкнул, но промолчал, прихлёбывая чай. Чай был хороший, а голода он не испытывал, пока мотался к Зену, успел по дороге подзакусить парой жирных рыбёшек. Но мальчишке это знать не обязательно, пусть считает, что ради огурцов он на что угодно пойдёт. - Опять шатался весь вечер под дождём, потому и заболел. Не вопрос, утверждение. Вопрос «почему?» подразумевался, но озвучивать его в лоб водяной не стал. Захочет, скажет. А нет… значит нет. По меркам йокай, шестнадцатилетний Шоэй был уже вполне взрослым, по меркам людей… Каппа не был уверен. Кажется считался ещё ребёнком. Вёл себя так точно совершенно по-детски. Шоэй нахохлился, бросая на йокая короткий, хмурый взгляд. Спрятал руки в рукава, отставляя чашку в сторону, и непонятно качнул головой. - Не хочу дома сидеть, - не то сообщил, не то пожаловался он. - К отцу тоже не побежишь, далеко. «Всё ещё считает себя человеком» отметил каппа, прячась за чёлкой и утыкаясь в чашку. В этой странной одежде и так далеко от открытой воды ему было не по себе. - Как лекарство? Действует? – Спросил вместо комментариев. - Угу, - словно в подтверждение, Шоэй зевнул и несколько смущенно посмотрел на друга. - Спасибо... За заботу. Это приятно, - потом снова замолк и, поразмыслив, осторожно поинтересовался. - Каппа-сан, а вы не заболеете? Нет, он понимал, что йокаю, живущему в воде, простуда не страшна, но все равно казалось странным - неужели йокаи всемогущи? Иначе с чего бы он сам свалился, будучи ханьо. Отца ведь никакая болячка не свалит... Водяной неопределённо шевельнул плечом, он никогда не болел и сомневался что подобное заболевание в принципе заразно. - Что мне станется, - ответил, поразмыслив, и добавил честно, просто чтоб не молчать - не представляю простудившегося йокая. Помолчал, допивая чай, и махнул рукой: - Ты давай отсыпайся ещё пару дней, а я пойду. От зеновских зелий всегда в сон клонит. Шоэй смущённо сцедил очередной зевок в кулак и помявшись уточнил: - В четверг…- и замолчал, не уверенный как правильно формулировать вопрос. - Ага, - каппа закончил за него, поднимаясь, - как обычно. Кивнул вернувшейся тётушке Шоэя, и поддавшись внезапному порыву, встрепал мальчишке и без того растрёпанные волосы. Удобно, тот сидя на футоне оказывался ростом аккурат вровень с низкорослым водяным. - Выздоравливай. - Спасибо, Каппа-сан… - благодарность Шоэя досталась уже закрывшейся двери, и он рухнув на футон, свернулся клубком. Горло перестало болеть как по волшебству, дышать тоже стало получаться нормально. Только в голове – тяжёлой и пустой – словно ватная муть. Заглянувшая в комнату тётушка не стала тревожить уснувшего, решив, что сон лучшее лекарство. А каппа улыбался, пряча нос в шарф, чувствуя себя немного глупо и неожиданно довольным, а в голове всё ещё звучали слова хозяйки «спасибо, что заботишься об этом охламоне» * Новый год означал украшения, праздничный гвалт, суету, очереди в супермаркетах, тонкую пленку инея на стеклах по утрам и каникулы. В школе готовились к вечеринке, тетушка собиралась праздновать со своим ухажером. Немолодой уже мужчина с неприятным маслянистым взглядом сразу невзлюбил мальчишку, допекая придирками и неприятными комментариями. Находиться с ним в одной комнате дольше минуты Шоэй не мог, сразу убегая на очередную прогулку или прячась в комнате. Мешать тетушке он не хотел, а в своей способности сдержаться сомневался. Праздновать с ними? Нет, спасибо. Отец не словом не обмолвился о своих планах и участии в них сына, самовольно приходить в главный дом Шоэй стеснялся, а приглашать его – человека – явно никто не собирался. Среди одноклассников у Шоэя друзей так и не завелось, восхищение некоторых девчонок, падких на диковинку, льстило, но больше нервировало. Так что на предложение провести время в компании одноклассников, ханьо отговорился необходимостью быть с семьей, а тетушке наврал про вечеринку с классом. Гулять пришлось долго и в полном одиночестве, в целом устраивающем молодого полукровку. В праздничной суете и иллюминации на улицах было что-то по своему привлекательное, хотя и немного утомительное, так что в задумчивости Шоэй и сам не заметил, как оказался у знакомой засидки на берегу. - Конечно, - буркнул мальчишка себе под нос, закатывая глаза, - где мне еще быть. Нагнуться, чтобы пройти под тяжелыми, голыми ветвями ивы ему пришлось почти до самой земли. За последние полгода он стал выше ещё на десяток сантиметров - давала о себе знать йокайская кровь. - Йо, - Словно бы ничуть не удивлённый, Каппа поднял в приветствии перепончатую лапу, - тоже сбежал от шумной компании? Шоэй так и замер на четвереньках, удивлённо таращась на вольготно устроившегося, прислонившись к стволу, водяного. Сидит, как ни в чём не бывало, на голове наушники, под рукой на траве бутылка вина, лапой приветственно машет, словно не удивлён ничуть. - Ага, вроде того, - Шоэй наконец забрался под дерево и устроился рядом, не зная куда девать слишком длинные ноги и руки. Каппа стащил наушники и прищурился, разглядывая его в упор. Потом кивнул, словно что-то высмотрев, и качнул в воздухе бутылкой. - Будешь? Вообще то, алкоголь Шоэю было нельзя – несовершеннолетний, вроде как. Он с сомнением осмотрел бутыль – привычка йокаев пить и измерять выпитое не литрами, а днями ему было чужда – но кивнул. Не то праздник, не то желание спрятаться – не поймешь. Отхлебнул прохладного вина – кисловатого, покалывающего язык. Оно терпкостью разлилось по горлу и теплом скользнуло в желудок. Даже приятно. Зима выдалась прохладная, а возле реки тянуло холодком. Отдавая обратно бутыль, Шоэй невольно задумался – и давно Каппа-сан тут? Или сразу убежал течениями, избегая шума? А то и какой день прячется тут, в тишине... И выглядел он немного иначе – глаза поблескивают весело, жмурится довольно. Наверное, стоило взять с собой подарок, - запоздало подумал мальчишка и фыркнул. Знал бы, взял. Они о встречах не договариваются, но… может, стоит? Шоэй мотнул головой и требовательно протянул руку, делая новый глоток вина. Каппа смотрел непонятно, и ханьо отсалютовал ему бутылью. - С новым годом. А йокаи ходят в храмы для загадывания желаний? - Кто как, - поздно сообразивший, что шлявшийся по городу мальчишка, вряд ли додумался что-то перекусить и оттого быстро пьянел с непривычки, каппа отобрал у Шоэя бутылку, хлебнул в свою очередь и пояснил, - некоторые желания загадывать, а некоторые еду и подношения таскать. - А вы были среди каких? – мальчишка фыркнул, подобрав под себя ноги и привалившись плечом к другу. Так оказалось теплее, хотя Каппа на проверку был холодным, совсем как амфибия. Водяной только фыркнул, не рассказывать же, что сам когда-то, с деревенского алтаря еду воровал, да и заблудившимся ребёнком не брезговал. Давно было, века прошли. Люди реки усмирили, в бетон закатали, и стал каппа из злого пугала обычным йокаем. - Случалось, - всё же снизошёл до ответа, - но давно. Шоэй открыл было рот. Полюбопытствовать, и закрыл, сообразив, что не знает даже, сколько его собеседнику лет. Йокаи могут и тысячелетия жить. Его отец, вон, рассказывал, как участвовал в битве какой-то аж в эпоху хэйан. Может и Каппа-сан тоже, а он тут будет с идиотскими вопросами, как щенок. Да и не шибко интересно, если подумать. Помолчали, передавая бутылку из рук в руки, пока она не опустела. Послушали праздничный гомон, и тут Шоэя осенило – скоро же фейерверки начнутся! - Каппа-сан! – он схватил йокая за рукав и потянул за собой. – Фейерверки! Нужно подняться повыше, иначе ничего не увидим за деревьями, - уточнил со смехом и глупой радостью. – Пойдем! Водяной не противился, послушно шлепая мимо нависших тенями ветвей. Вдалеке слышались разговоры – не они одни решили посидеть возле воды. Наверное, на открытом участке и так можно было посмотреть красочные огни, но Шоэй упрямо шагал вперед, поднимаясь выше. Подлесок кончился, ноги обняла пожухлая трава с мерцающими блестками инея. Чуть дальше – и выйдешь к жилым домам, но толку, потом и не разглядеть ничего. А останешься тут, откроется взгляду большая часть неба. - Тут, - Шоэй замер и уселся прямо так, в траву, откидываясь на руки, и сосредоточенно высматривая что-то наверху. Потом сел ровнее, подбирая под себя ноги и сосредоточенно шевеля губами. Начал звонить колокол. Каппа покосился на него с интересом – неужели вспоминает свои грехи? Но потом разобрал в почти беззвучном шёпоте счёт и кивнул. На сто девятом ударе, небо взорвалось разноцветными огнями, и стала понятна идея мальчишки взобраться сюда по склону. Выше, на улице, толпились люди, ниже, на набережной тоже сгрудилась толпа, а тут кроме них обосновались только редкие смельчаки, да и то сильно правее, подальше от стройки. Небо оказалось в их полном распоряжении, и посмотреть было на что. Новогодний фейерверк в Токио недаром считался самым зрелищным в Японии, многоцветье искристых шаров разрасталось из лилиеподобных взрывов, огненный феникс развёртывал крылья и осыпался алыми искрами, по спирали взвился в небо бело-зелёный дракон, в следующий миг распавшийся фиолетовой россыпью цветов. Шоэй совершенно по-детски сопровождал каждый залп восхищённым аханьем, иногда дёргая своего спутника – смотри, смотри как красиво! Видел? Оценил? А когда фейерверки закончились, повернулся, глядя в упор, в зрачках восхищение и отсветы праздничных городских огней. - Здорово, Каппа-сан, правда? Водяной привычно жмурился, не ответив. Потом глянул остро, жутковато, но Шоэй уже привык. Сколько они дружат, ко всему можно приноровиться. - Пойдем в кафе Бакенеко? - и, верно поняв недоуменное молчание, уточнил. - Погреться. Мальчишка прислушался к себе и решительно поднялся. Морозить себе задницу, сидя на земле, больше не хотелось. - Пойдем, - кивнул легко. В названном кафе он раньше не бывал, даже не подозревал, что такое существует в Токио. Впрочем, если есть йокаи, должны быть и подобные заведения? Узкие улочки вывели их к людям. Каппа сменил облик, ловко минуя толпу и оставаясь незаметным. Праздничная суета захватила город, с неба начали сыпаться редкие снежинки, и цветная иллюминация делала их похожими на конфетти. Первая улица была украшена цветными гирляндами и характерными красными фонарями. Шоэй даже фыркнул, рассматривая их с некоторым смущением. В подобных кварталах он раньше не бывал, хотя одноклассники порывались сбегать на разведку и даже тянули его с собой. Каппа толкнул дверь, и гомон на миг оглушил Шоэя. Запоздало пришла мысль, что в канун Нового года в кафе будет куча народа, но желание согреться пересилило. Их встретили поздравлениями, Явно были знакомы с водяным, и Шоэю оставалось только крутить головой, разглядывая многочисленных нечеловеческого вида посетителей. - О! Каппа собственной персоной! – им навстречу направлялся пятнистый нэкомата в полосатой юката с подвязанными рукавами, - вот уж не ждали в такое время, ты у нас не частый гость, - глаза йокая смешливо сузились, когда он скользнул взглядом по Шоэю. Мальчишка знал это выражение лица «ну нифига себе дылда» и снова поймал себя на желании съёжится, чтоб стать меньше. - Ты с другом? – некомата склонил голову, переводя взгляд на водяного и явно что-то прикидывая. - Да, Рётанеко, - каппа кивнул, - знакомься, это Шоэй, сын главы клана Хихи. Почему-то, от того, как его отрекомендовали, от восхищения проскользнувшего в глазах хозяина заведения, Шоэю стало не по себе. Тоже мне, сын главы, отца видит пару раз в год на каникулах, обычный человеческий мальчишка, разве что долговязый чересчур. Но долго переживать ему не дали – Рётанеко потащил их куда-то вглубь помещений, то интересуясь, не хочет ли каппа посидеть в общем зале, то предлагая Шоэю сыграть в местный покер, то нахваливая новую партию сакэ которое им привезли. В отличие от общего зала, в котором они оказались сначала, место в которое их привели было куда тише, маленький зал на семь столиков, разделённых высокими спинками сидений так, что получались почти ниши, им досталась дальняя слева. - Вина сразу? – поинтересовался некомата, сноровисто рассаживая гостей, и успев по пути поинтересоваться у других посетителей, всё ли их устраивает, - прислать девочек? - Девочек не надо, - каппа, утомлённый несмолкающей болтовнёй йокая, махнул перепончатой лапой, - девочек я не ем, а вот чего-нибудь поесть, и побольше – надо. И чая, согреться, тоже. Шоэй, от упоминания о девочках, душно покраснел. За соседними столиками тоже ютились йокаи, чего уж удивительного, видеть их, обнимающих за плечи девушек, одетых в откровенные платья, и зачастую выглядящих совсем не как люди. Йокаи были красивы по-своему, с характерно хищными взглядами или нечеловеческими телами. Кто бы сказал об этом Шоэю раньше, тот бы высмеял глупца, а так… даже его отец, глава клана, считался красивейшим из йокаев. Иногда мальчишка жалел, что его красота не передалась сыну в наследство. Может, тогда никто бы не смотрел на его рост? Столик оказался заставлен приборами в рекордно короткое время. Рётанеко сам обслуживал гостей, следя, чтобы все было в порядке, улыбался, показывая острые клыки. А травяной чай, по его словам, и вовсе был семейной ценностью, и рецепт передавался из поколения в поколение. Шоэй под эту непрерывное, восторженное бормотание растекся по сидению. Вино, показавшееся легким, чувствительно ударило в виски. Становилось то сонно, то душно, и мальчишка поспешно стянул с себя толстовку, скидывая капюшон. Пускай смотрят, если интересно, сейчас это его не волновало. Каппа, судя по его виду, чувствовал себя отлично, но, отметив излишнюю суетливость его движений, Шоэй понял, что не одного его развезло в тепле. Даже приятно стало — быть с Каппой на равных дорогого стоило. Еда оказалась выше всяких похвал. Почти все блюда ханьо знал, только некоторые были исключительно йокайского происхождения. И ни в одном из них не оказалось огурцов, так что Каппа увлеченно уплетал запеченную рыбу с тремя глазами. Шоэй даже пересчитал для верности и пожал плечами — наверное, вкусно. - Каппа-сан, а клан Хихи сильный? Водяной удивлённо моргнул, не донеся чашку до рта, пожал плечами: - Тебе ли не знать, ты же наследник, - но заметив недоумение и обиду на лице собеседник, спохватился – мальчишка же среди людей растёт, Хихи вроде старика и второго, решил дать ему право выбирать кем быть. - Очень сильный, - кивнул подтверждая свои слова, - твой отец один из сильнейших йокай и клан у него такой же. Шоэй рассмеялся, вспоминая давний разговор с отцом. - Только предпочитает сидеть за доской для го или возиться с цветочками… Каппа сан, а правда в древности йокаи… - повёл рукой, не находя подходящих слов, вздохнул и закончил скомкано, - ну, всё по-другому было? Каппа оценил общую растрёпанность, удлинившиеся клыки, нетрезвый блеск в глазах, и вздохнул – рассказывать истории о старых временах он был не мастак. - По-разному было, - ответил как мог честно, - и людей пугали-жрали, и богами прикидывались, и войны всякие. Да и не изменилось ничего, по сути: и войны, и пугают, и жрут, случается – большинству этих идиотов только дай подраться. Шоэй моргнул пару раз, переваривая информацию, потом наклонился над столом, разглядывая собеседника, словно впервые видел, и непосредственно поинтересовался: - Ух, Каппа-сан, а вы тоже, того… ну, в смысле жрать? Водяной едва не подавился вином, которое неторопливо цедил – хорошее у бакенеко вино, сливовое, подогретое, пряное. Вот чего-чего, а такого вопроса не ждал. - Бывало, - сознался не особо охотно, - но я больше рыбу, или огурцы. Огурцы особенно. А люди… невкусно оно. Шоэй задумчиво кивнул и повертел в руках кружку и кивнул. Сказанное его не удивило. Впрочем, если спросить отца… идея была отметена, как не интересная, и мальчишка вместо этого поинтересовался. - Вам какие песни больше всего понравились? - он кивнул на наушники, торчашие на плечах Каппы, и уточнил. - Я разные альбомы записывал, могу потом добавить. Если хотите… сразу подберем. При упоминании музыки водяной оживился, и Рётанеко, принёсший им очередной чайник чая, с удивлением моргнул – кажется впервые он наблюдал каппу из главного дома так оживлённо с кем-то беседующего. Из заведения бакенеко вышли уже под утро, Шоэй сцеживал зевоту в кулак, каппа сонно щурился. Решили рассвета не ждать, зимой он поздно, и неторопливо побрели в сторону западной окраины – река была на полпути к дому Шоэя. Уже попрощавшись и направляясь к дому, юноша осознал, что не так уж и обманул тётушку, когда говорил, что встретит новый год с друзьями в шумной компании – шум веселящихся йокай то и дело долетал до них через приоткрытую дверь, а каппу он с уверенностью мог называть другом. И ещё, что это был лучший новый год в его жизни. Даже лучше, чем когда отец взял его на зимние каникулы к себе – тогда ему было всего восемь и он уснул не досидев даже до полуночи. *** Весть о гибели клана Шоэю приносят сыновья карасу-тэнгу, и он не сразу может поверить и осознать произошедшее. Замирает посреди замусоренного проулка, по которому брёл, как обычно шатаясь по ночному городу, и слова старшего ворона эхом повторяются в пустой голове. Слишком масштабно, слишком невероятно, слишком… Вороны относят его в дом отца, подхватив под руки и взвившись в воздух, и невозможные слова сплетаются со свистом ветра в ушах, не укладываясь в мозгу. Это просто не может быть, кажется Шоэю – отец сильный, его клан – мощь. Вороны опускают его перед воротами и оставляют наедине с шумом бамбуковой рощи, лунным светом, и поскрипывающей створкой ворот. - Приносим свои извинения, наследник Хихи, но мы вынуждены покинуть вас, дела не ждут, будьте осторожны. Голос звучит отстранённо, сдобренный тщательно вымеренной толикой сожаления, и Шоэй мысленно кривится – струсили. Первые шаги по усыпанной листвой дорожке даются с трудом, и он замирает перед дверью, не в силах решиться, но улавливает слабый запах крови и решительно отодвигает сёдзи. Смрад крови и мяса оглушает, месиво тел, изрубленных в куски, выглядит пугающе в свете яркой летней луны. У порога лежит отлетевшая маска, и Шоэй поднимает её, вглядываясь в знакомые с детства черты фальшивого лица. Клан Хихи убит. Слова падают в сердце свинцовыми каплями, разъедают ту преграду, которая сдерживала его тёмную суть – кровь йокая. И Шоэй кричит, ревёт раненым зверем, запрокинув голову к пролому в потолке, не осознавая в себе человека больше. Рассвет застаёт его на холмах над рекой – дел хватает, а в главном доме и так полно проблем, кто вспомнит об осиротевшем клане. - Я приму руководство кланом, отец – шепчет Шоэй, засыпая могилу, - клянусь, я отомщу и сумею возродить клан, что бы это не стоило. Клянусь. Мышцы ноют, саднит содранные в кровь ладони, утренний ветер холодит мокрые щеки, но Шоэй не останавливается, пока последняя из могил не обретает на своей вершине памятный камень. Уж чего-чего, а камней в этих холмах предостаточно. Солнце уже выглядывает из-за крон, когда он возвращается к дому, волоча за собой лопату. Шоэю кажется, что вскипевшая в его сердце кровь выжгла в нём что-то, человеческое, наивное, глупое. Он сам себе кажется не то повзрослевшим, не то постаревшим, не то просто обессиленным. И не находит сил переступить порог опустевшего, пропитанного кровью дома. Обходит его, сутулясь и подволакивая ноги. На заднем дворе следы сражения, коллекция бонсай, так лелеемая отцом – груда черепков и обломков ветвей, горсть листьев разметаемых ветром. Шоэй опускается на колени перед небольшим прудиком, смотрит в отражение. В чужое лицо, покрытое пылью и расчерченное светлыми полосками слёз. Переводит взгляд на маску в руках, обводит пальцами трещины у виска и под глазом, прежде чем спрятать её за пазуху. Зачёрпывает воду в горсть, разбивая чужое отражение собственного лица, смывает со щёк предательские следы, хотя его и некому увидеть таким. Слабым. - Они все мертвы, - шепчет он, привычно поверяя свои тайны воде, как лучшему другу, - все до одного, понимаешь? Как мне быть теперь? Я не знаю что мне делать… Каппа не часто вслушивается в дела Главного дома. Его задание сейчас следить за Третьим и помогать ему, а остальное… не всегда интересно, а общество шумных йокаев… лучше он посидит с Шоэем, так будет спокойнее. Мысль, раньше вызывавшая легкое недоумение, теперь воспринимается со свойственным Каппе спокойствием. Пускай, ему нравится тишина. Но и она уходит, когда он слышит обрывки разговоров, поднимая голову над гладью пруда в доме клана Нура. Пропал Нурарихён, атакуют йокаи из Шикоку. И вырезан клан Хихи. Весь. До единого. Каппа сперва думает, что ослышался. Поднимает голову, дергает к себе мелкого йокая, слабую сошку, навроде прислуги. - Повтори, - и голос у него страшный. Да такой, что йокай съеживается, беспомощно лепеча про услышанное и молясь всем богам, чтобы его сейчас не сожрали. И только хлопает глазами, когда Каппа отбрасывает его в сторону, скрываясь в воде. Потоки послушно несут его, растворяя в ласковой глубине, подталкивают к нужному пути. В клане Хихи тоже есть пруд. Живой источник подпитывает воду, обрастает ручейками за пределами домов, в густом подлеске. Шепчет надломленным, знакомым голосом «…как мне быть теперь? Я не знаю что мне делать…» заставляя поторопиться. Вздрагивает безмятежная гладь, идет рябью. И выпроставшаяся ладонь становится для Шоэя неожиданностью. Каппа безмолвно берет его за плечо, сжимает тонкими пальцами с неожиданной силой. И совсем уж неожиданно обнимает за шею холодными ладонями. - Каппа… сан, - Шоэй вздрагивает крупно, сперва напрягается, а потом оседает бессильно, словно из него разом выпустили все силы, только мелко вздрагивает, не пытаясь высвободится, цепляется по-детски беспомощно за плечо. Как десять лет назад, когда малышом упал в воду, и так же цеплялся за сильные руки, вынесшие его к поверхности. Каппа не отвечает, только обнимает крепче и ведет ладонью по спутанным волосам. Все вокруг пропиталось запахом крови. Гнилостной запах, злой, мерзкий. Каппе он не нравится. Как не нравится все происходящее. Он чувствует изменившийся запах Шоэя, чувствует беспомощность мальчишки, на которого разом свалилось столько смертей, и тянет его за собой, в воду. Катамичи открывается, послушный его воле, и через мгновение они уже стоят по колено в воде перед тяжело свесившей ветви ивой. - Пойдем. Шоэй послушно следует за другом и беспрекословно садится, опираясь на ствол старого, изрытого временем дерева. Тут пахнет тиной, водорослями и немного гнилью. Ветер трогает лицо, приносит запах приближающейся грозы. Сладкий запах, мирный. Ничуть не похожий на кислый запах крови. Каппа приваливается к его боку и забирает в руки безвольную ладонь. Покрасневшая кожа зудит, под ногтями забилась грязь. Один? Всю ночь? Почему он не знал? Но он не спросит. Не сможет спросить. - Я рад, что ты жив. Быть может жестоко. И слишком откровенно, но… Каппа помнит, как смерзлось внутри, стоило представить, что Шоэя больше нет. - Я… да… - Шоэй горбится тяжело, покрытые волдырями пальцы вздрагивают в перепончатой лапе, - почему, Каппа-сан? Зачем?... Что мне делать? Водяной закрывает на мгновение глаза, затягивает мутной плёнкой. И отвечает, честно, больно: - Сейчас, оплакивать ушедших. И прикусывает щёку изнутри, когда Шоэй наконец вздрагивает, утыкаясь лицом ему в плечо, гладит трясущиеся от рыданий плечи, перебирает всклокоченные волосы, и ждёт. Нет ничего страшнее, чем держать такое горе в себе. И хорошо, что он может сейчас быть рядом. А потом… Шоэй сильный, он справится. А он, сможет поддержать если сил будет нехватать. «Вода всё примет, вода всё стерпит» вспоминает древнюю поговорку и кривится, чувствуя соль растворяющуюся в его водной сути, боль чужих слёз. - Ты не один, - шепчет, когда рыдания затихают, а повзрослевший разом мальчишка – молодой глава клана, поправляет себя мысленно каппа – обессилено обмякает под ладонями, - только зови, ты не один, слышишь. Шоэй едва заметно кивает, и Каппа больно зажмуривается, обнимая его. - Живи, - повторяет беззвучно, запрокинув голову к колючему небу, и придерживает заснувшего ханьо за плечи. Ему нужно отдохнуть. Ему понадобится много сил, чтобы начать все с нуля. Но он – сын своего отца. Только он сможет восстановить клан и вернуть свою силу. Только он сможет отомстить. А если не хватит сил… каппа первым встанет за ним, а следом и клан Нура поднимет свой хяккияко. И это станет победой. Ты, главное, живи, слышишь? Пока ты жив, все можно поменять. Вездесущие вороны находят их совсем скоро и сам старик Карасу-тэнгу, является передать молодому наследнику клана Хихи приглашение в главный дом. Суетится, вяжет хитрые словеса, рассыпается в соболезнованиях. Каппа молчит, косится прикрыв глаза на нахохлившегося Шоэя, и не спешит убраться в спасительную реку, подальше от шумного старика-ворона. И плещет водой, рисуя круг катамичи, помогая сразу оказаться в маленьком пруду на заднем дворе дома Нура. Смотрит вслед Шоэю, покорно шагающему за вышедшей навстречу гостю Кёджиро, и ему беспричинно тревожно. Словно чувствуя его взгляд или тревогу, Шоэй оглядывается и водяной видит как шевелятся его губы беззвучно «спасибо» и взгляд еще растерянный, но крепнущей внутренней силой «всё хорошо, Каппа-сан, я справлюсь» Кёджиро умная девочка, ей не впервой заботиться об усталых путниках. Накормит, отправит в купальню и уложит спать – собрание только вечером. Каппа успокоено погружается в привычную тишину воды, уходит глубже, в подземные потоки, расслабляется, включая успокаивающую музыку, и закрывает глаза, позволяя реке уносить себя в неизвестность. «At sunrise, open your eyes take a good look outside and wonder, «Is this right?» Because deep down inside there’s something that’s left To discover» мягко шепнул ему в уши тихий голос исполнителя. «Правильно ли?» водяной был уверен – да. А к вечеру он вернётся, что бы снова поддержать, быть рядом, если нужно.