Истоки

Все люди о чём-то да мечтали. И Винсент не был исключением. Казалось, у него было всё, что можно пожелать: шикарный особняк, семья, будущий титул графа, уважение и перспектива. Но, на самом деле, у Винсента не было совершенно ничего – всё это его мало интересовало, во всяком случае, в детстве. Будучи ребёнком, он хотел только одного – чтобы его кто-то любил. Он был в семье единственным ребёнком. Со временем ему стало скучно и захотелось завести себе друга, хотя бы одного. Винсент питал очень большую любовь к собакам – лучшим, как говорили взрослые, друзьям человека. Собаки были верными и преданными, ласковыми, с ними можно было гулять в саду. Собака обязательно откликнется, если ты её позовёшь. И тогда человек точно перестанет чувствовать одиночество, ведь рядом с ним будет верный друг. Винсент считал собак не просто животными – уникальными животными. Многие из них были намного лучше людей – мальчик подметил это ещё в раннем возрасте. Люди не умели быть верными, не умели дарить любовь, как это делали животные. Люди всегда были алчными, жадными и завистливыми. Однажды он решился и попросил у дворецкого – Танаки, привести его к матери. Виделись они с ней не так часто, как Винсенту того хотелось бы, потому что Клодия частенько пропадала, уходя по своим делам. Она переложила заботу о своём сыне полностью на дворецкого, но при этом сама редко общалась с Винсентом, и он тоже не тревожил её по пустякам. Но когда ему чего-то хотелось, ему всегда это давали – Винсент привык к такому развитию событий и не рассматривал даже иной исход. Когда он зашёл в кабинет к матери, Клодия была немного удивлена. Её стол был завален письмами и пустыми конвертами – она читала их, цепко всматриваясь в содержание. Винсент знал, что нельзя было тревожить её, пока она была занята. Но сегодня стало исключением. – Госпожа Клодия, я могу к вам обратиться? – по-деловому начал сын. Из уст маленького мальчика это прозвучало так мило, что женщина не удержалась от улыбки. – Зачем же так официально, Винсент? – она встала из-за стола, и, шурша своей пышной юбкой, подошла к нему ближе. Глядя на своё маленькое чадо сверху вниз, Клодия мысленно поразилась тому, как же быстро он рос – уже был ей по пояс. А ведь, казалось бы, ещё вчера был совсем крохой, который часто просился на ручки. – Вы работаете, поэтому я не хотел вас отвлекать, – сын медленно растянул губы в улыбке и вскинул голову, чтобы посмотреть матери в глаза. Он всегда видел в них тайную грусть, словно у Клодии был от него секрет, который она не могла ему рассказать. Именно это очень часто вставало между ними, мешало их нормальному общению. – Ты знаешь, что для тебя я всегда свободна, – она мягко улыбнулась ему, а потом, шутя, подхватила его игру: – С чем пожаловали, мистер? – Я бы хотел попросить вас об одолжении, – серьёзно начал сын. – О каком же? – Если я поступлю в Уэстонский колледж, можно мне будет завести себе собаку? – каким бы беспристрастным он ни хотел казаться в этот миг, его с потрохами сдал шальной детский блеск в глазах, полный любопытства. – Вы согласны, госпожа? – Ах, так вот, чего тебе хочется, – Клодия загадочно улыбнулась и немного наклонилась вперёд, не разрывая с сыном зрительного контакта. Винсент с достоинством выдержал этот прямой взгляд и улыбнулся немного с хитрецой. – У вас большие требования, молодой человек. Готовы вы ли вы им соответствовать, чтобы добиться своей цели? – Как будущий граф семьи Фантомхайв, я даю вам своё честное слово: готов, – сын, шутя, поклонился ей, приложив руку к груди. Они с Клодией прекрасно поняли друг друга, но... – Я пошутила, сын мой, – когда она сказала это с неизменной улыбкой на лице, ребёнок почувствовал, что она снова отдалилась от него – Винсент ощутил неприятный укол в груди. Улыбка тут же спала с его лица. – Когда ты станешь графом, ты волен будешь сам выбирать, что тебе нужно. Но до тех пор, пока ты ещё юн и только набираешься опыта, могу дать тебе один совет, – она ласково погладила его по голове и сказала: – Ставь перед собой более высокие цели и добивайся их. – Но я уже поставил... – с лёгким недоумением начал было говорить мальчик. Винсент старался не терять лица, но инициатива в их разговоре теперь явно перешла к матери. Он почувствовал неловкость. – Это не цель, а прихоть, – благосклонно объяснила ему матушка. – Подумай над моими словами. Что для тебя важнее – поступление в Уэстонский колледж или собака? «А почему эти две цели нельзя объединить, и не морочить себе голову?» – с недовольством подумал мальчик. Но возражать матери не стал. Он коротко извинился за то, что потревожил её и тихо вышел из кабинета. Всю дорогу до его комнаты Танака не спускал с него глаз – он был уверен, что мальчик расстроился после разговора с графиней. Но Винсент никому не позволил бы увидеть на его лице грусть. Мама никогда не плакала и не грустила, значит, и он не имел на это права. Чтобы стать хорошим графом, ему нужно было очень многое отбросить, в том числе и ненужные эмоции. – Сэр? – дворецкий коротко обратился к нему, когда они подошли к его комнате. Всю дорогу мальчик был молчалив, но потом он медленно растянул губы в улыбке и, подняв голову, сказал ему: – Всё в порядке, Танака-сан. Я просто хочу немного отдохнуть перед послеобеденными занятиями с репетиторами. – Конечно, сэр, – мужчина чинно поклонился ему и кивнул. Но стоило мальчику повернуться к нему спиной, как его взгляд сделался грустным. Танака был более чем уверен, что юный господин расстроился, и он ещё больше огорчился, когда ребёнок ничего не сказал ему. Но его воля – это закон. Может, если захочет, тогда расскажет... Но Винсент так и не рассказал. Он закрылся у себя в комнате, недолго побыл наедине с самим собой, а потом на него волной нахлынула обида. Мальчик забрался под одеяло, укутался в него с головой и только после этого позволил себе тихо заплакать. Даже когда он падал и сдирал себе коленки в кровь, ему не было так больно. И он корил себя мысленно за это чувство, но ничего не мог с собой поделать – слёзы струились по щекам, стоило ему снова вспомнить разговор с матерью. Он ведь ничего не просил больше – только это. Так почему? Почему Клодия уклонилась от этого разговора, ненавязчиво сменила тему? Она ведь знала, что он хотел с кем-то подружиться, но в людях друзей никогда не видел, поэтому просил собаку. Он – Винсент Фантомхайв. Сын графини Клодии Фантомхайв. Будущий носитель титула графа. Но даже перед ним... ставили запреты. Глупые, как ему казалось тогда, запреты. После того дня Винсент больше никогда не плакал. Он учился, но не имел интереса к учебе. Он слушал мать, строил из себя прилежного, воспитанного мальчика, но не испытывал ничего, кроме скуки. Винсент готов был часами проводить время за пределами поместья – на улице, например, в беседке, листая от нечего делать какую-нибудь книгу. Со временем его отношения с Клодией и вовсе сошли на «нет» – он практически не видел её в поместье – она постоянно была занята делами. Им занимался только её дворецкий – мистер Танака. И Винсент был совсем не против этого. Точнее, ему было всё равно. Ему было всё равно, когда пришло письмо из Уэстонского колледжа. Он выдавил из себя фальшивую радость, но не более того. Матушке этого хватило для того, чтобы отдать распоряжение слугам и закатить огромный пир. Она смотрела на него с нескрываемой гордостью. Но Клодия понимала, что это радостное известие никак не сократило бы пропасть между ней и её взрослым сыном: Винсенту было уже пятнадцать. После шумной вечеринки сын немного повеселел, и тогда она решила обратиться к нему. Клодия нашла его в саду, тихо подсела рядом, стараясь не тревожить его покой, и, глядя на звёзды вместе с ним, негромко начала разговор: – Надеюсь, ты получишь то, о чём так долго мечтал. Он сначала не понял, о чём она. Для Винсента стало удивлением уже то, что матушка нашла его. Он лежал на газоне, подложив руки под голову, и задумчиво смотрел на небо, пока она не подошла. Мечтал? О чём он мечтал? Он уже и забыл. Попасть в колледж? Нет, это не было его мечтой. Разве что стать графом, но для этого было ещё слишком рано. Так, что Клодия имела в виду?.. Он подхватился с земли и резко обернулся в сторону улыбающейся матери. Клодия тихо прыснула в кулачок, видя его таким возбуждённым и расстрёпанным. А ещё она была рада, что в его, доселе мёртвых глазах, наконец появился интерес. Прямо как в тот самый день. – Вы... помните? – Винсент так растерялся, что чуть было не забыл об уважительном тоне. – Тот разговор... – Конечно, я помню, – ласково ответила ему Клодия. – И я же говорила тебе, что ты обязательно добьёшься своего однажды, если будешь ставить перед собой высокие цели, – недолго думая, она игриво продолжила: – Твоих прихотей это тоже касается. Хотела бы я увидеть, какую собаку ты себе выберешь, – в её голосе была слышна едва заметная грусть. Графиня элегантно поднялась с лавочки, поправила свою любимую шляпку с пышными перьями и с улыбкой продолжила: – Наверняка, она будет большой и сильной. Достаточно сильной для того, чтобы оберегать тебя. Клодия сказала ему всё, что хотела и ушла, подгоняемая холодным ночным ветром. Её силуэт словно растворился на глазах – Винсент, не моргая, смотрел ей вслед, пока она окончательно не пропала из виду. Его посетило неприятное чувство, связанное с матушкой: она была чем-то расстроена. И на сей раз Клодия даже не пыталась этого скрыть. На следующий день графиня слегла с температурой. Именно в этот день Винсент должен был отправиться в колледж, и Клодия нашла в себе силы, чтобы проводить его. Она была бледной, как смерть, но при этом оставалась всё такой же стойкой и выносливой, как всегда. Клодия опиралась на плечо своего мужа, слабо помахала сыну рукой и заставила себя улыбнуться. Винсент тоже помахал ей, а потом скрылся в карете. После неё – на поезд и в путь дорогу – в Уэстон. Ему было пятнадцать лет, когда в их семье случилась страшная трагедия – Клодия умерла от болезни, а его отец бесследно исчез. Винсент спрятал это письмо в верхний шкафчик стола – не выбросил. Он успел сообщить матери только о том, что стал префектом. Клодия безумно гордилась им – это чувствовалось в каждой написанной ею строчке, – после её смерти у него остались только её письма. Винсент не читал их дважды – просто хранил, как память, в верхнем ящике стола. Ещё позже на него посыпались письма от королевы, а это означало только одно: теперь он – новый цепной пёс. После окончания колледжа он станет графом и будет выполнять те же дела, что его мать и отец когда-то. У него практически не оставалось больше времени на то, чтобы побыть свободным. Собрание префектов. Лебединая беседка. Перед глазами у него были три парня одного с ним возраста: один был чудаковатым, безумно самовлюблённым блондином, другой – мрачным, несговорчивым типом с прямыми чёрными волосами, а третий – довольно крупного телосложения, с серьёзным взглядом. Вот так компания. Глядя на них всех, Винсент безрадостно усмехнулся. Когда пришло время для того, чтобы представиться, он, без всякой задней мысли, обратился к префекту из зелёного дортуара по имени. Последнего это страшно возмутило, и, когда он увидел недоумение на лице Винсента, напомнил: – Префектам запрещено называть друг друга по имени, Фантомхайв. – Какие бесполезные правила, – тихо, едва слышно произнес Винсент и саркастично усмехнулся, на минуту прикрыл глаза. – Бесполезные?.. – с нарастающей угрозой в голосе переспросил Дидрих. От волнения у него даже бровь дёрнулась, что, по мнению Винсента, выглядело довольно забавно. Он продолжал смотреть ему в глаза и улыбаться как ни в чем не бывало. – Повтори, что ты только что сказал? – Ребятки-ребятки! Давайте возьмёмся все за руки и станем самыми лучшими префектами в истории! – возбуждённо закричал префект Алых лисов – тот самый напыщенный блондин. Казалось, что вокруг него сияли невидимые звёзды, добавляя ему ещё больше пафоса. Во всяком случае, всем присутствующим он резко стал противен. – Что за глупости?! – снова разгорячился Дидрих. – Префекты должны не дружить, а выполнять свои прямые обязанности! Нам оказана большая честь!.. «А он довольно категоричен, – подметил наблюдательный Винсент. – Но, как ни странно, это ему к лицу. Кажется, он говорил, что родом из Германии? Матушка рассказывала, что все наши партнёры оттуда довольно скрупулёзны. Видимо, эта черта присуща всем немцам». Правда, именно в Германии, посетив однажды приют для бездомных животных, он когда-то увидел красивую овчарку, что была ещё совсем щеночком. И он хорошо помнил, как малыш потом провожал его своими грустными глазками-бусинками. С тех пор-то Винсент и захватился идеей завести себе собаку. Пока он отвлёкся на свои воспоминания, причудливый блондин всё-таки уговорил других префектов пожать друг другу руки. Когда очередь дошла и до Винсента, Дидрих крайне неохотно протянул ему свою, с таким лицом, будто... стеснялся? Простого рукопожатия? Усмехнувшись, Фантомхайв охотно ответил на него, после, наслаждаясь тем, как скривилось лицо напротив – Дидрих выглядел так, словно лимон целиком съел, а потом он резко убрал руку и отвернулся, чтобы никто не увидел, как он смутился. Никто, кроме Винсента. Он заметил, и, на основании этого, сделал кое-какие выводы:

«Интересно».

Ему впервые стало что-то по-настоящему интересно. Эта мысль и скрасила его дальнейшее время нахождения в колледже. Письма от королевы Виктории служили навязчивым напоминанием о судьбоносном предназначении, а шуточки над Дидрихом – своеобразной отдушиной. Когда Винсент наблюдал за ним, таким ярым и забавным приверженцем правил, он ненадолго чувствовал отдых от всех тех обязательств, что взвалили на его плечи. Однажды, не имея возможности заснуть, Фантомхайв присел за письменный стол, открыл верхний ящик и достал оттуда письмо от матери. Задумчиво погладил его пальцами и, тихо усмехнувшись, прошептал: – Матушка, кажется, я нашёл того, о ком так давно мечтал – преданного немецкого пса. Правда, он ещё об этом не знает, – Винсент тихо хохотнул своим мыслям. – Но, надеюсь, ещё представится случай, когда я скажу ему об этом. Он расслабленно откинулся на спинку скрипучего деревянного стула и задумчиво посмотрел в окно, на чёрное небо, усеянное звёздами. Едва слышно прошептал: – Спите спокойно, госпожа Клодия. Нет, – Винсент тут же поправил себя. – Мама. Спи спокойно, мама, и не волнуйся ни о чём – теперь меня будет, кому защищать. Он погасил ночник, спрятал письмо в верхний ящик стола, и, поднявшись, сладко зевнул – на него, ни с того ни с сего, вдруг напала сонливость. А снилась ему элегантная миледи в красивой шляпке с синими перьями на боку – его постоянный ангел-хранитель.