Восемь с половиной дней

Генезис метнул еще одну Файрагу и оглянулся, всматриваясь в желто-синие глубины пещеры. Ее не было уже слишком долго. Каждую секунду он ждал, что она выскочит из-за какого-нибудь сталагмита и вручит ему желтый кристалл с таким видом, как будто во всем мире никто, кроме нее, не был способен его раздобыть. Но минуты шли, а ничего не происходило. Она не возвращалась, за спиной стояла тишина, внутри ширилось ощущение угрозы. Слово «ловушка» пульсировала в мозгу с каждым ударом Рапиры. Его отряд загнали в толком не обследованную пещеру и приковали все внимание к сиюминутной опасности. Подчиненные были заняты дракой с буревестниками. Никто не обращал внимания на то, что видел их командир. И даже вчерашние разведчики в пылу схватки забыли об этом. Но Генезис помнил, какие вести получил вчера прежде, чем позволил расположиться отряду на отдых. И то, что ночь прошла спокойно, вовсе утешало полковника. Он пнул сапогом обломок человеческой челюсти и раздраженно прикрикнул на замешкавшегося пехотинца. А потом точно также раздраженно, но уже мысленно, обругал себя. Мальчишка не виноват. Он просто обратил, наконец, внимание, что под ногами то тут, то там валялись человеческие кости. Разведчики доложили об этом Генезису сразу по возвращении. Они наскоро обошли пещеру, но не нашли ничего кроме этих костей. Вутайскими партизанами на полуострове и не пахло (напрашивался сам собой вывод, что кости когда-то принадлежали именно им), местность выглядела заброшенной. И однако же утром из этой тихой пустой пещеры как по команде повалили всевозможные монстры, в том числе и те, которые были созданы руками не Богини, но человека. Чем больше Генезис об этом думал, тем более серьезным казалось положение. А она все не возвращалась. Он говорил себе, что у нее есть Тайфун, что рядом находятся Турки, что если бы что-то случилось, с той стороны донесся хотя бы один звук. Но там была тишина. И эта тишина действовала на нервы сильнее всех монстров вместе взятых. Генезис принял решение. Он мысленно потянулся к материи призыва, отдал короткий приказ, и через секунду над его головой зажглись пентаграммы, а вслед за ними под сводами пещеры взревел Бахамут. Гигантских драконов Генезис любил, а они любили его. Ни с какими другими саммонами полковнику не удавалось справляться с такой удивительной легкостью. Это был даже не разум-контроль, это было взаимопонимание, неожиданно родившееся из его попыток превзойти Сефирота если не в искусстве владения мечом, то в магии. Пока сослуживцы часами напролет тренировались в симуляторе реальности, Генезис упорно, раз за разом вызывал Сефирота на дуэль, а проиграв, шел сгонять злость на ни в чем не повинных саммонах. Точнее они гоняли зарвавшегося мальчишку, который, не вдаваясь в тонкости понятия разум-контроля, призывал то одного, то другого и пытался удержать их на коротком поводке. В результате, со временем Сефироту не так легко стали даваться победы над его банорским другом, а магические создания Гайи пусть с неохотой, но подчинялись воле рыжего СОЛДЖЕРа. И только Бахамут отдался с первого призыва и навсегда. На короткий миг пещеру окутало ослепительное сияние Мегавспышки, послышались предсмертные крики буревестников, Бахамут исчез, а затем началось настоящее светопреставление. - Все вон! – успел прокричать Генезис в нарастающем хаосе. Когда он понял, что натворил, было уже слишком поздно. Атака не задела людей, но ее сила была столь велика, что сталактиты попросту не выдержали такого мощного магического воздействия и начали осыпаться на головы мидгарцев. По каменному полу потекла кровь. Вековые сосульки сработали как отражатели, и эхо Мегавспышки начало распространяться по всей пещере, пока не достигло залежей материи Мим. Лед, сковавший материю, треснул под напором черной магии, а дальше золотисто-желтые кристаллы сделали то, для чего их создала планета – умножили полученное заклинание. Мысли сгрудились в голове рыжего СОЛДЖЕРа в густую малоподвижную массу. Он ошеломленно оглянулся, наблюдая, как в большой пещерной зале во все стороны летят яркие вспышки, осыпается потолок и от повышенной концентрации магии плавится синий лед в озере. Совсем рядом раздался крик одного из СОЛДЖЕРов, которого упавший сталактит проткнул, как игла протыкает бабочку. Парень мучился в страшной агонии, и все, чем мог помочь ему его командир, - это подарить избавление. Генезис взмахнул Рапирой, отсекая подчиненному голову, и как-то отстраненно подумал о том, что даже не может вспомнить его имени. Как сквозь вату он услышал крики других, зовущих его наружу. Их имен он тоже не помнил. Он видел только кровь, текущую по камням. А потом он увидел ее. Она брела прямо через озеро, по колено в воде, не обращая внимания на летящие сверху острые каменные обломки. Островок спокойствия в море безумия. Как она может быть так спокойна? Как? - Сэр, пора уходить! – какой-то СОЛДЖЕР тронул его за руку. Генезис взглянул на его и узнал. Это Кансель. В голове прояснилось. Он кивнул: - Отводи остальных к лагерю. Я за тобой. - Но, сэр… - Пошел! Быстро! – подтолкнул командир второклашку и обернулся, чтобы прикрикнуть на нее. И тут он заметил, как одна из бесчисленных золотых вспышек попала в сталагмит прямо над ее головой. Сосулька откололась у самого основания и стремительно полетела вниз. Солджерские рефлексы сработали молниеносно, Файрага разнесла камень в пыль. А она даже бровью не повела. Разозленный, Рапсодос бросился навстречу, схватил ее за руку и потащил на берег. Вода уже доходила до бедер. Но неожиданно она остановилась и потянула полковника назад: - Ты должен пойти со мной. - Что? - Туда, - указала она в сторону освобожденной из-подо льда сверкающей желтой горы. Ее движения были плавными, голос бесцветным, вся она казалась какой-то расслабленной, но руку Генезиса держала крепко. – Я должна кое-что показать тебе. - Что показать? СОЛДЖЕР, ты не в себе! Надо уходить. Здесь сейчас все обвалится! Как будто в подтверждение его слов, совсем близко упал громадный каменный обломок. Генезис только успел оттолкнуть ее в сторону и сам рухнул рядом. Оба СОЛДЖЕРа на несколько секунд скрылись под водой. Она первая вынырнула, взяла его за руку и буквально поволокла за собой. В воде сопротивляться было тяжело. Генезис с трудом стал на ноги и дернул ее на себя: - Ты что творишь, СОЛДЖЕР?! - Ты должен пойти со мной, - повторила она тем же бесцветным голосом. Генезис встряхнул ее, но она вдруг прижалась к нему, улыбнулась и обняла за талию: - Я вынуждена настаивать… - Да что с тобой такое? – он наотмашь ударил ее по щеке, но она никак не отреагировала. В глазах сквозило полное безразличие. Генезис не понимал, что с ней произошло возле материи, и не было времени выяснять. Вверху мелькнула еще одна вспышка, а затем над головой послышался треск и начали осыпаться мелкие камушки. На них вот-вот готов был обрушиться целый каскад сталактитов. Рапсодос перекинул девушку через плечо и как мог быстро направился к берегу. Лед все продолжал таять, и уровень воды уже достигал пояса. Внезапно из самых глубин озера послышался гул, и под ногами прошла сильная вибрация. Лед под водой пошел трещинами, начал раскалываться и вплывать на поверхность толстыми глыбами. Вибрация усиливалась. Генезис поскользнулся и упал со своей ношей в воду. Их потянуло вниз, и полковник вынужден был отпустить ее, чтобы не утонуть. Вода пребывала с катастрофической скоростью, дна уже не чувствовалось. Спасаясь от падающих сверху каменных сосулек, Генезис сделал пару сильных гребков и отплыл в сторону. Он обернулся, обшаривая глазами поверхность воды в поисках девушки. Ее относило течением к выходу, но она попрежнему была безучастна, только держалась руками за льдину, не делая попыток ни бросится обратно в озеро к тому, что так манило ее, ни спастись. - Сцилла! – он всегда звал ее так, когда она была в беспамятстве. И она возвращалась. Быть может, это подействует и сейчас? Она обернулась и поплыла к нему, что-то выкрикивая. Генезис различил отдельные слова (опять что-то про «пойти со мной») и досадливо поморщился. Не подействовало. Вдруг новый звук перекрыл весь окружающий шум. Это было нечто, похожее на гудение или писк высоких частот, не слишком громкий, и, тем не менее, в ушах стоял только он. Из воды вынырнуло огромное чудовище, покрытое чешуей цвета морской волны, и ошеломленный Рапсодос узнал в нем Левиафана. Что делало вутайское божество под слоем льда в пещере Мим, одной Богине было известно, но теперь оно вырвалось на свободу и, судя по гневно сверкающим глазам, было настроено крайне недружелюбно. Генезис опять услышал ее голос. Она была совсем близко. Он, не теряя времени даром, кинулся в ее сторону. Но тут аквамариновый змей поднял громадную голову, снова издал пронзительный звук, и вслед за этим на людей обрушилась настоящая стена воды. Генезиса накрыло с головой и понесло куда-то течением. Он пытался вынырнуть, хватал ртом воздух, но вода опять волокла его за собой. Когда ему удалось, наконец, ухватиться рукой за какой-то выступ и поднять голову на поверхность, он увидел, что был уже далеко от пещеры. Вода неслась бурным потоком, прихватив за собой куски льда и тела мертвых людей. Генезис вглядывался в проносящиеся мимо трупы, пытаясь узнать, кто пал жертвой Приливной Волны Левиафана. Ему показалось, что на некоторых он заметил вутайскую военную форму. Значит, это и правда была ловушка, но неожиданный поворот привел к тому, что охотники пострадали не меньше своих жертв. Как же вутайцы узнали?.. Промокший и замерзший Генезис начал озираться в поисках удобного места, чтобы выбраться из воды, когда вдруг краем глаза заметил в потоке русоволосую голову. Это была она. Просто лежала на воде с открытыми глазами и безразлично смотрела в серое небо. - Что же с тобой сделали, неугомонная? Генезис бросился в воду, подплыл к ней, взял ее за руку и тоже отдался воле течения. - Мы поплывем вперед, пусть даже мир от нас весь отвернется. Лишь горе ждет вас впереди, и рока длань вас неминуемо коснется… Со стороны пещеры донесся знакомый высокий писк. Левиафан выбрался на волю, взмыл в небо и просто исчез. А через минуту начался ливень. И вода та была соленой, с запахом моря. *** Ручей, превратившийся на время в бурную речку, унес их далеко от лагеря. Генезис заметил пещеру в горе неподалеку от берега и решил, что пора прервать их «мокрое» путешествие и укрыться от дождя. Она не сопротивляясь позволила вытащить себя на сушу и отвести в укрытие. С тех пор как ее вынесло потоком из пещеры Мим, она вообще потеряла всякий интерес к происходящему. Вот и сейчас она молча сидела там, где полковник ее усадил, и просто смотрела в одну точку. Что же, по крайней мере, она больше не пытается увести его в неизвестном направлении. Очевидно, она находится под действием какого-то препарата. Но что это за препарат и как долго будет продолжаться его действие, Генезис, конечно, не представлял. Оставалось надеяться, что способность адекватно реагировать вернется к ней как можно скорее. А если это навсегда? Нет. Об этом он не будет думать. Лучше думать о том, что даже если она не придет в себя в ближайшее время, как только они вернутся в Мидгар, Холландер обязательно это исправит. Голову тут же атаковали сотни вопросов «что если», которые Генезис раздраженно отмел. Об этом он тоже не будет думать. А самый верный для этого способ – заняться насущными проблемами. Сейчас их было две – питьевая вода и тепло. Генезис открепил от пояса флягу и сделал глоток. Вода чудом оставалась пресной. Фляга была заполнена чуть больше чем наполовину. Он тронул ее флягу – то же самое. Не много, надо бы пополнить запас. Он направился к выходу, бросив через плечо: - Мне нужно сходить за пресной водой. Ответа он не ждал. Просто молчать было невыносимо. - Хорошо. Наконец-то пришла в себя. Он обернулся, чтобы убедиться. Нет, не пришла. Все тот же безразличный взгляд в одну точку. Он подошел и присел рядом с ней. - СОЛДЖЕР, ты слышишь меня? - Да. - Ты меня понимаешь? - Да. - Ты помнишь, что с тобой произошло? - Ничего. Генезис опустил голову. Бесполезно. Она говорит, что понимает его, но понимает ли она на самом деле? - Я хочу, чтобы ты ждала меня здесь и никуда не уходила. Поняла? - Хорошо. Хорошо… Похоже, в ближайшее время он будет слышать от нее только односложные ответы. А, к бахамутам все… С неба попрежнему лились потоки соленой воды, сквозь которые невозможно было разглядеть что-либо. Небольшое скопление слоеных скал, жмущихся к горе, в которой была пещера, да разбухший от воды ручей, который принес их сюда, – вот и весь пейзаж. А дальше – сплошная промозглая серость. Мало обнадеживающее зрелище. Но все же шанс на спасение был. Все горные ручьи наверняка стекались в озеро в Радужной долине. Так что им нужно только идти вдоль по течению, и рано или поздно они выберутся отсюда. А тогда уже можно думать о вызове транспорта из Мидгара. Быть может, по пути они встретят выживших из отряда. А если нет, не беда. Он сможет отыскать потерянных солдат по чипам в ID-картах. Нужно только одолеть многочасовой переход. Но для СОЛДЖЕРов это пустяк, обычная прогулка. Мысли о том, что в пути с равной вероятностью они могут встретить и выживших вутайцев, Генезис задвинул подальше к остальным подобным. Он – один из лучших. Ему нечего опасаться. Спустившись к ручью, Рапсодос попробовал воду на вкус. Уже соленая. Придется экономить ту, что есть во флягах. Ее должно хватить до завтра, а к тому времени они уже выберутся отсюда. Если закончится ливень. А если не закончится? Значит придется пробираться под ним. Они отдохнут пару часов и двинутся в путь. И пусть Богиня поможет тому препятствию, что станет у него на пути. Генезис взглянул на небо, скривился и поспешил вернуться в пещеру. Пора было решать вторую задачу. Она сидела не шелохнувшись. Послушный СОЛДЖЕР. Совсем как Ворон… Не думать об этом… Само по себе это послушание не плохо. Во всяком случае, ему не нужно гадать, как защитить ее от самой себя. Хотя он предпочел бы иметь дело с несносной девчонкой, какой она была еще час назад. А может и не предпочел бы… Генезис усмехнулся, представляя ее реакцию на то, что он собирался сейчас сделать. Честно говоря, он понятия не имел, как смог бы уговорить ее пойти на это добровольно. Файрага подожгла вытолкнутый на середину пещеры огромный камень, как будто он был обычным бревном. Преимущества элементалей – им все равно, на какой материал оказывать свое разрушающее воздействие, и пока черная магия будет точить каменную поверхность, выделится достаточно тепла. Рапсодос сбросил тяжелые сапоги, снял мокрую одежду и почувствовал себя легче. - Килограмм десять скинул, - хмыкнул он безучастной девушке, раскладывая вещи у огня. Красный плащ был безнадежно испорчен, впрочем, как и все остальное. Ни безрукавка из тончайшей вискозы, ни кожаные штаны после плаванья в соленой воде не будут иметь уже прежнего безупречного вида. А Генезис терпеть не мог, если что-то в его внешности говорило о поношенности. Он давно перестал быть деревенщиной и привык соответствовать званию одного из лучших СОЛДЖЕРов Шинра. Воистину, дослужиться до 1-ого класса стоило только ради того, чтобы позволить себе одеваться сообразно личному вкусу. Рапсодос с раздражением вспомнил стандартную солджерскую форму: колючая безрукавка и бесформенные штаны блекло-черного цвета. Неприятно телу, уродливо и никакой индивидуальности. Как Анжил это терпит? Генезис проверил мобильный телефон – не работает. Должно быть, намок в воде. Ифритово невезение… Оставалось только вынуть аккумулятор, положить устройство сушиться рядом с другими вещами и надеяться, что оно заработает после просушки. Иначе связаться с Мидгаром будет проблематично. Обнаженное тело тем временем согрелось, и Генезис зевнул. Висок ощутимо покалывало в преддверии нового приступа. Надо срочно поспать, хоть немного. Он провел без сна уже трое суток. Даже СОЛДЖЕРам нужен отдых. И он отдохнет, но сначала не откажет себе в одном маленьком удовольствии. Сквозь ярко-рыжие языки пламени он посмотрел на причину своей вынужденной бессонницы. Одну из причин. Две ночи назад, когда Турки вытащили ее из ЛАВИНы, он легко убедил себя в том, что не спит потому, что она была ранена, и ей в любой момент могла потребоваться его помощь. Даже не смотря на то, что он в принципе не был склонен к подобной самоотверженности. Но правда заключалась в том, что на самом деле он, дожив до своих двадцати с лишним лет, не знал, как можно просто спать в постели рядом с красивой женщиной, спать, и ничего не делать. И даже ей он не собирался позволить подарить ему этот опыт. А потому предпочел просидеть всю ночь в кресле, работая над пятым актом своей любимой «Лавлесс». Но это была не вся правда. Позапрошлой ночью после того, как они провели несколько часов наедине в «Медовой пчелке», он легко убедил себя в том, что не спит потому, что надо собраться на миссию и перепроверить все детали плана зачистки пещеры Мим. Но правда заключалась в том, что на самом деле он, дожив до своих двадцати с лишним лет, не знал, как можно находиться наедине рядом с раздетой женщиной, смотреть, и ничего не делать. Вообще-то, она была в халате. Но под халатом не было ничего, это он точно знал. Как и то, о чем говорили ее глаза. Поэтому он предпочел покинуть ее. А потом обдумывал произошедшее. И это была не вся правда. Прошлой ночью после чокобиной охоты и бешеной скачки в горном тумане он легко убедил себя в том, что не спит из-за находок разведчиков в пещере Мим. Но правда заключалась в том, что на самом деле он, дожив до своих двадцати с лишним лет, не знал, как можно сначала соблазнить желанную женщину, а в последний момент позволить ей сбросить себя, словно мешок картошки. Это тоже была не вся правда. Но он не будет думать от этом. Сейчас был день, и он собирался поспать. Но не раньше чем… - СОЛДЖЕР, подойди ко мне. - Хорошо. Она выполнила его просьбу и стала перед Генезисом, равнодушно глядя на него. Взгляд ее не был расфокусирован, то есть она видела и воспринимала его. Но, тем не менее, сейчас она была как никогда далека. Казалось, все, что составляло саму ее суть, выбросили, как мусор. Не думать об этом… - Обними меня. - Хорошо. Она повиновалась. Шагнула ближе и положила руки ему на талию. Он прижал ее к себе, но не получил ответа. Ни силы, ни страсти, ни единой эмоции. Все равно что обнимать куклу. Не думать… - Давай-ка снимем с тебя мокрые вещи. - Хорошо. Она послушно расстегнула пояс, позволила ему стянуть с себя сапоги, безрукавку, штаны и белье. Не возражала она и против того, чтобы он расплел ее промокший золотисто-русый жгут. Он раздевал ее совсем как две ночи назад. Тогда она была без сознания, сейчас и того хуже. Но он чувствовал пальцами шелк ее кожи, вдыхал ее запах, гладил волосы, а об остальном лучше не думать… - Попей. - Хорошо. Она сделала пару глотков, больше он ей не позволил. - Садись у огня, грейся. - Хорошо. Снова это «хорошо». Сколько раз еще он его услышит? - Ты можешь перестать повторять «хорошо»? - Хорошо. Он сжал в кулаке ее вещи, скрипнув зубами. Не думать… Ее форму он разложил сушиться рядом со своей, вернулся, сел рядом, посмотрел на позу, в которой она сидит, и вдруг рассмеялся. - Знаешь, почему я смеюсь, СОЛДЖЕР? - Нет. - Потому что никто тебя не выбрасывал. Твоя неугомонная натура осталась при тебе, хвала Богине, – он облегченно вздохнул. – Спроси меня, как я это понял. - Как ты это понял? - Я приказал тебе сесть, но не сказал, в какую позу, и ты подсознательно приняла свою любимую. Да, СОЛДЖЕР, я заметил твою привычку в минуты расслабленности сидеть по-банорски¹. И это доказывает, что ты попрежнему здесь, в этой голове, - он ткнул пальцем в ее висок. Она дернулась, но ничего не сказала. - Хм… Тебе неприятно? - Да. - Почему? - Я не знаю. Он нахмурился и снова прикоснулся пальцем к виску. Она опять дернулась. Он присмотрелся и в неверном свете огня заметил, что кожа слегка бугрится в том месте. Да и на ощупь это была совсем не кожа. Он осторожно провел пальцами и нащупал края пластыря. Чуть отлепив пластырь с одной стороны, Генезис заметил рваную рану, края которой были стянуты аккуратными маленькими стежками. Тот, кто наложил эти швы, обладает руками истинного хирурга. Сквозь скрепленные края кожи проступила капелька крови, и Рапсодос быстро приклеил край пластыря на место, чтобы в рану не попала инфекция. Вопросов после этого неожиданного открытия прибавилось, а единственный человек, который мог дать на них ответ, был сейчас безвольной куклой. Почему у нее разбит висок? Неужели вутайцы сами смогли проделать такую ювелирную работу в полевых условиях и с такой скоростью? И зачем это им? - Что же с тобой произошло, Сцилла… - Ничего. - Это я уже слышал, - он устало потер лоб. – Давай спать. - Не вопрос, - она легла на правый бок спиной к нему, безучастно глядя в огонь. И снова он усмехнулся. Пожалуй, будь она в себе, легла бы точно так же, чтобы смотреть, как магическое пламя медленно пожирает раскалившийся докрасна камень. - Уже не говоришь «хорошо»? - Как ты попросил. - А еще ты говоришь мне «ты». И мне это нравится. Улыбаясь, он лег на спину, но сразу же недовольно поморщился. Благодаря черной магии Файраги земля уже не была холодной, но многочисленные камушки неприятно впивались в голую кожу. Да, он предпочитал окружать себя максимальным комфортом везде, где это было возможно. Но и к походным условиям ему не привыкать. Те ночи, что он провел за время службы на голых камнях, уже и не сосчитать. Но вот она… Он протянул руку, откинул со спины ее волосы и провел ладонью по гладкой мягкой коже. Мако в венах побежала быстрее. Не думать… Он в который раз повторил себе, что она – СОЛДЖЕР 3-его класса, а он ее командир. Ей пора привыкать к неудобствам, он не может выделять ее среди остальных. Но здесь и сейчас этого не существовало. Они были одни в целом мире. И он не хочет, чтобы она царапала свое тело о камни. Он желает чувствовать пальцами лишь совершенство. Надо только выпустить правду наружу… Он сосредоточился на образе, позволил покалыванию в виске распространиться дальше, сильно сжал левую руку в кулак, махнул ею в сторону и тут же ощутил тяжесть в районе лопатки. В воздухе закружились черные перья. *** Крыло. Огромное, по-хищному изогнутое, покрытое буровато-черными длинными перьями. Отвратительная правда последних дней. То, о чем можно не думать, но невозможно забыть. У людей не бывает крыльев. У СОЛДЖЕРов не бывает крыльев. Он не человек и не СОЛДЖЕР. Он – монстр. Точнее генетический урод, если он правильно понял информацию в документах, которые ему принесли несколько дней назад. Кстати, она принесла. Он провел ладонью по ее волосам. Почти высохли, немного жесткие из-за соли, но такие же блестящие как всегда. Совершенство. Знала ли она, что в тот вечер обрушит весь его мир? Конечно, нет. Для нее это был просто конверт. Для него поначалу тоже. Потрепанный журнал, полный непонятных терминов, графиков и диаграмм. Он потерял интерес к содержимому, как только заметил, как она беззастенчиво разглядывает его голую спину. А потом она ушла, и он попробовал разобраться. Речь шла об этапах развития какого-то плода, которому на ранней стадии ввели некие клетки G. Язык документов был настолько специфичен, что Генезис только после второго прочтения понял, что плод был человеческим, а сам журнал представлял собой не что иное как отчет о течении беременности. Отчет был не полным, и включал наблюдения только с десятой по тридцать седьмую неделю. Никаких данных о матери, загадочных клетках G и самом ребенке в нем не было. Генезис не сразу понял, какое все это имеет к нему отношение, пока не сопоставил даты в отчете. Неужели этим плодом был он сам? Маловероятно. В те дни по всей Гайе могли родиться сотни детей. Никаких прямых указаний на него не было. И он предпочел не думать. Но адресант не дал. Поняв, что Генезис не придал странным бумагам значения, Холландер принялся уговаривать его встретиться с людьми, которые имели возможность рассказать полковнику всю правду о нем да еще помочь с его проблемой. По словам доктора, текущее состояние здоровья Генезиса было неразрывно связано с тайной этих документов. Головные боли полковника одолевали давно, но поскольку были они достаточно редкими и проходили точно также быстро как накатывали, Генезис не обращал на них поначалу никакого внимания. Однако военные действия на Западном материке не утихали, миссии становились все опаснее, серьезные ранения случались все чаще, а вслед за ними участились и приступы. Последние полгода игнорировать это стало невозможно, и Рапсодос рассказал Холландеру о том, что его беспокоит. Доктор взял у него несметное количество анализов, но о результатах сообщать не спешил, а на расспросы Генезиса неизменно отвечал, что де физическое состояние полковника не внушает никаких опасений, а на изучение глубинных процессов взаимодействия организма СОЛДЖЕРа с мако требуется значительно больше времени. А пока он может посоветовать Генезису принимать обезболивающее и избегать стрессов. Рапсодос исправно глотал таблетки и проводил свободное время в исследовании тайн любимой поэмы. Опасаясь, что весть о его состоянии может повлиять на карьеру, полковник утаил правду даже от Анжила с Сефиротом. От Сефирота особенно. Мысль о том, чтобы увидеть в глазах друга-соперника сочувствие вместо привычной сдержанной самоуверенности, была невыносима. В конце концов, это не больше, чем временное неудобство, и как только Холландер обнаружит причину его проблем, он докажет всем, что Сефирот не единственный на Гайе герой. Но вместо лекарств Холландер прислал Генезису пакет с непонятными документами. Когда полковник отмахнулся от бумаг, Холландер заявил, что лично вел наблюдения за беременностью и составлял все отчеты, поэтому если он говорит, что речь в журнале идет о Генезисе, то так оно и есть. Однако, едва тому стоило попытаться позвонить матери, доктор принялся красноречиво убеждать его в том, что от нее он все равно не получит нужных сведений. Что мать его – простая женщина, которая не обладает достаточными знаниями для того, чтобы разъяснить природу клеток G и помочь ему с его проблемой. Это только напрасно расстроит ее. Сам же Холландер являлся в те годы рядовым доктором, у которого не было доступа ко всей информации. Его обязанностью было лишь ведение беременности, даже к родам его не допустили. Полная информация хранится сейчас в сверхсекретных архивах Шинра Билдинга, а потому добраться до нее нет никакой возможности. И если узнать все законным способом не получается, то, возможно, ради собственного блага стоит обратиться за помощью к другому источнику, который не менее сведущ в тайнах СОЛДЖЕРов. Фухито долгие годы проводил собственные исследования, даже смог создать почти совершенных Воронов. Он наверняка сможет сделать для полковника больше, чем Холландер, ограниченный в своей деятельности системой безопасности Шинра. И Генезис уступил, не особо, правда, веря в успех. Однако вместо встречи с Фухито пришлось отправиться на совещание. А тем временем Сциллу Фухито взял в плен и, судя по ее рассказу, вовсе не собирался обсуждать с ней за чаем состояние здоровья полковника Рапсодоса. Навязчивая настойчивость Холландера породила в Генезисе подозрения о том, что действительно доктор знает о его состоянии и происхождении, и за размышлениями над этим он пропустил мимо ушей большую часть брифинга, последствия чего сейчас пожинает весь отряд. Раскачиваясь в удобном кожаном кресле в такт монотонному бубнению Лазарда, он успел трижды ответить сам себе на вопрос, какой бахамут дернул его посылать на секретную встречу малознакомую девчонку, опроверг собственные доводы, выдвинул десяток предположений, почему ее так долго нет, и, в конце концов, не выдержав бесконечного хождения мыслей по замкнутому кругу, сам отправился искать горе-СОЛДЖЕРа. Облегчение, накатившее, когда Генезис увидел знакомую длинную косу у лавинщицы, которую Турк заботливо прижимал к себе одной рукой, другой управляя Дайтоной², удивило самого полковника. В тот момент даже вопросы о том, что Турки делали в ЛАВИНе, отошли на второй план. Они, правда, вернулись потом, ночью. А вместе с ними накатил новый приступ головной боли. Генезис едва помнил, как добрался до шкафчика, где у него хранился запас обезболивающего. В этот раз болела не только голова, все тело, казалось, разрывало на части. А когда таблетка подействовала, он впервые ощутил ту тяжесть в районе лопатки. В панике он разнес половину кухни, прежде чем сообразил второй раз вызвать Холландера. Того видение буро-черного изогнутого крыла привело почему-то в восторг. Он бормотал что-то о совершенстве, сравнивая его крыло с крылом грифа. Гриф! Вот кто он такой! Отвратительный падальщик, пожирающий остатки пиршества истинных хищников. Ярость Генезиса в тот момент слабо поддавалась контролю, как и его сила. Он чуть не придушил доктора, пытаясь вытрясти всю правду. Но перепуганный ученый только вопил все ту же чепуху, что и прежде, клялся в своей непричастности и обещал ускорить исследования. Рапсодос выгнал Холландера пинком из квартиры и заперся в спальне у постели бессознательной Сциллы. Вид этой девочки, обнимающей его подушку, почему-то странным образом успокаивал его. Наутро от крыла, впрочем, как и от беспорядка на кухне, не осталось ни единого следа. Впоследствии оказалось, что это Холландер позаботился об уборке последствий рапсодосова гнева. И у Генезиса почти получилось убедить себя в том, что все произошедшее было лишь дурным сном. Почти. До следующей ночи. Пока он не остался наедине с ней. Разговоры о слежке, понимание того, какими проблемами может обернуться его легкомыслие, и ее золотисто-русая шевелюра, окутывающая словно плащом, - все это выбивало почву из-под ног, и в какой-то момент Генезис почувствовал знакомое покалывание в виске. Он попробовал отвлечься чтением, даже выпил немного, но боль только нарастала. Поэтому пришлось спешно ретироваться, пока он не потерял контроль над собой. На этот раз приложенных усилий хватило, чтобы продержаться до самой квартиры, а крыло удалось убрать силой собственной воли, как только он принял обезболивающее и успокоился. Так Генезис понял, что может научиться контролировать это. Следующий день, вчерашний, не принес ничего кроме стресса. Голова болела практически все время, глотать таблетки при подчиненных он не решился, но проклятый зуд в левой лопатке удавалось держать в узде, чему немало поспособствовала небольшая чокобиная охота и выигранное пари. Ее присутствие было той соломинкой, которая удерживала его самоконтроль на плаву. И Генезис поверил, что справился. Очередной самообман. Ночью, когда в лагере все уснули, полковник и сам на минуту поддался измотавшей его усталости. Он только на миг закрыл глаза, и тут же ненавистное крыло вырвалось наружу. Пришлось сжаться в комок и приказывать крылу исчезнуть до тех пор, пока тяжесть за спиной не отступила. По венам гулял адреналин. Он старался взять себя в руки, когда услышал, как она крадется к нему. Тело среагировало на ее близость быстрее мозга, действиями управлял не иначе как зловредный демон-ловкач, и в результате он чуть не овладел ею прямо на камнях. Если бы не ее собственное благоразумие, одна Богиня ведает, чем бы кончился этот «инструктаж по эксплуатации мако». И вот сейчас он сам, добровольно позволил крылу появиться. Гриф. Пусть так. Он разберется с чудовищем внутри себя после. А пока что этого хватит, чтобы укрыть их обоих. Об остальном лучше не думать. Генезис прижал к себе спящую Сциллу и ощутил умиротворение. Конец седьмого дня ___________________ ¹ Сидеть по-банорски – по-турецки. Поскольку на Гайе Турции нет, а скрестить согнутые в коленях ноги наверняка рано или поздно кому-нибудь пришло бы в голову, автор своим авторским произволом решил родиной этой замечательной позы сделать Банору. ² Харди Дайтона – мотоцикл, широко используется как военными, так и гражданскими.