Когда ты под лестницей

      — Мама, а Лиззи купается без одежды. Я видела, как миссис Пэкстон мыла Лиззи, и на той не было даже трусиков... Ах!.. Мама, мне больно... Но слово «трусики» не плохое... Я не ругаюсь...       Я помолюсь в комнате... Нет, не надо! Там темно и страшно. Ай. Не надо. Лучше в комнате. Ну не надо не надо не надо пожалуйста мама мама!!!       Нет!       Мама, открой. Мама, открой, пожалуйста! Я хочу молиться в комнате. Прошу тебя, МА...       Ах...       — Иду, тётя...       — А? Какая тётя? Что происходит?       — А?       — Мама, ты сказала что-то о тёте?.. Мама, ты уже ушла?.. Тогда кто сказал о какой-то тёте? Боже... Нет. Кто бы ты ни был, уходи.       — Ты девочка? Кто ты?       — Я сказала: уходи! Иначе... Иначе с неба посыпятся камни. Да, да, да. Чтобы ты исчез, если ты злой. А потом я прочту молитву, и ты точно исчезнешь. Раз и навсегда. Я не боюсь тебя!       — Ты подруга Дадли?       — Что? Какого Дадли?       — Значит, нет. Тогда кто ты? Я слышу твой голос.       — Я твой тоже. Ты... Ты не плохой. Ты ангел? Ведь ангел? А я ещё не помолилась. Ты не мог появиться.       — Я не ангел. Я мальчик. А ты девочка?       — Да. А ты где? Почему я тебя не вижу? Хотя... Я мало что вижу.       — Я в чулане под лестницей.       — Правда?       — Да.       — Я тоже. Что ты там делаешь?       — Живу.       — Как это живёшь?       — Вот так. Я живу в доме дяди и тёти. Их сын Дадли — в комнате наверху, а меня закрывают в чулане, чтобы я не болтался под ногами.       — Хм... Я думала, меня одну закрывают в чулане. А... Как тебя зовут?       — Гарри. Гарри Поттер.       — Гарри? Мне нравится. Такое простое имя. А меня зовут Кэрри Уайт.       — Очень приятно, Кэрри. Так ты не видишь меня?       — Нет. А ты меня?       — Тоже нет. Может быть... э-э... наши чуланы какие-то волшебные?       — Почему ты так думаешь?       — Просто... Я иногда видел странные вещи. Однажды человек в фиолетовой мантии пожал мне руку так, будто мы были хорошими знакомыми. Ещё пару раз мне казалось, что со мной в зоопарке, в аквариуме, говорила рыба. Возможно, я её нафантазировал. Рыбы в принципе не умеют говорить.       — Говорить умеет каждое живое существо. Просто по-своему.       — Да. Возможно, ты права, Кэрри.       — Гарри...       — Да?       — Где ты живёшь?       — В Литтл Уингинге. Это Великобритания.       — Поэтому я слышу у тебя акцент! Ну ты и далеко, конечно. А я из Америки, штата Мэн. Далеко же друг от друга наши чуланы!       — Да... Было бы интересно объединить наши чуланы в один. Так было бы веселее. Кэрри, а ты как выглядишь?       — Ну... Я немного полная. Со светлыми волосами. Не очень помню причёску. У нас только одно зеркало, оно маленькое и в него плохо видно, потому что любоваться собой — грех.       — Я так не думаю. Нет ничего плохого в том, чтобы смотреть на себя. Кэрри, я думаю, у тебя очень добрые глаза. А если ты чуть полнее, не страшно.       — Просто... Девочки из моего класса плохо относятся ко мне. Потому что мы с мамой верующие и потому что я полная.       — Не знаю, какая твоя мама и какова ваша вера. Но забей на этих девочек, если они смеются из-за полноты. Задиры могут плохо относиться к любому человеку, если он кажется им слабее. Вот мой кузен Дадли — сам полноват... мягко говоря, и при этом как раз задира. Ну а я... Они с друзьями любят на меня поохотиться, скажем так. А я очень худой.       — Да?.. Ну и весело же тебе живётся. Видимо, не лучше, чем мне. Гарри, а ты как выглядишь? Ты худой и...       — И у меня чёрные волосы. Ещё я ношу очки, потому что плохо вижу. И на лбу...       — Что на лбу?       — Ты не поверишь мне.       — Говори.       — Очень странный шрам. Он у меня с рождения. Похож на молнию.       — На молнию?       — Да. Такой... как это называется... зигзаг. Ты не веришь?       — Нет, нет, Гарри. Я тебе верю. Просто действительно очень странно... А где твои мама и папа?       — У меня нет родителей. Они погибли в автокатастрофе.       — О, мне жаль... Прости, что я спросила...       — Ничего страшного, Кэрри. Наоборот, спасибо, что ты говоришь со мной. А сколько тебе лет? По голосу ты как я.       — Одиннадцать.       — Я угадал! Мне тоже одиннадцать. А ты бы дружила со мной, если б я находился в штате Мэн?       — Я бы дружила с тобой, где бы ты ни находился! Хоть в Японии! Но мама отпускает меня только в школу. Из школы я сразу иду домой. Лучше в самом деле видеться через чулан.       — Это было бы здорово! Хотя намного лучше гулять по улице и не думать ни о чём плохом...       — Ну да...       — Да...       ... Кэрри?       — Я тут. Мама только что прошла.       — А у меня тётя. Кэрри, я должен сказать, что немного завидую тебе. Даже не немного, а сильно.       — Почему?       — У тебя есть мама...       — Да, есть. Просто... Она строгая. Моя мама говорит, что я виновата, когда я не виновата. Что я грешу, когда я не грешу. И отправляет меня в чулан под лестницей.       — Понятно...       — Ты разочарован? Ты не хотел бы теперь дружить со мной?       — Что ты! Мне всегда хотелось иметь доброго и умного друга вроде тебя. А я знаю, я чувствую, что ты именно такая, Кэрри. Просто грустно, что у вас с мамой общение такое же, как у меня с тётей. Но, знаешь, тётя Петуния всё-таки мамина сестра. Всё-таки я могу постараться лучше понять её. Пойми и ты свою маму. Ей, наверно, боязно за тебя. Она за тебя переживает. Она ведь мама.       — Переживает. Но она меня наказывает, когда я не виновата. Что мне тогда делать?       — Объясняй, что не виновата.       — Объясняю!       — Говори с мамой. Побольше говори с ней. И, может, она поговорит с тобой. Так, как хочется тебе. Тепло и нежно...       — ... Гарри? Гарри, ты что, плачешь?       — Нет, уже нет. Всё хорошо.       — Но ты плакал?       — Всё хорошо, Кэрри. Слушай, я тут подумал: если наши чуланы волшебные (ну вдруг), мы могли бы передать друг другу подарки. Правда, я не знаю, что подарить тебе. Вот моему кузену в прошлом году досталось тридцать семь подарков. В этом ещё не знаю, сколько будет. Ему дарят самолёты, вертолёты, видео, диски, велосипеды, и он всё ломает.       — Нет, нет, Гарри, мне самолёты и вертолёты не нужны! Тем более если они не твои.       — А книги? Дадли их всё равно не читает.       — Воровство — второй смертный грех.       — Ох, нет. Я не собираюсь воровать книги. Спрошу у тёти Петунии. Может, она сможет переподарить одну, хоть самую маленькую книжечку мне, а я — тебе.       — Мне не нравится такая затея. Давай что-то... Я не знаю что, но не чужое. Подари мне новый разговор, если наши чуланы когда-нибудь снова поведут себя как волшебные, хи-хи.       — Я и так с удовольствием поговорю с тобой! Не в качестве подарка. А вот что... О! Придумал! Кэрри, ты любишь кукол?       — Да. Но у меня их было всего две.       — Я сделаю куклу. Сам. Из своих вещей. Старых, но своих. Это не будет плохо?       — Нет, конечно.       — Ты смеёшься?       — Да. У меня повысилось настроение. Кажется, что я не сижу в чулане, а гуляю на природе, где-то в лесу или возле реки!       — Правда? Тогда и я счастлив. Несмотря на то, что Дадли, кажется, обзывается: «Эй, чокнутый! Ты разговариваешь сам с собой?»       — Хи! Ничего он не понимает! Гарри, а я тоже сделаю тебе подарок.       — Какой?       — Я умею шить. Я вышью на салфетке твои инициалы — «H.P.»       — Будет здорово! Спасибо... Редко встретишь человека, который шьёт. Чаще творческие люди рисуют или пишут.       — Я бы хотела научиться ещё и рисовать...       ... Гарри!       ... Гарри, не исчезай, прошу.       — Кэрри?..       Кэрри, почему я тебя не слышу?       Кэрри!       ... Я всё равно сделаю тебе подарок. Я положу куклу, чтобы она как-то попала к тебе. Или, когда немного подрасту, сам приеду в штат Мэн и сделаю тебе презент.       Иду, тётя Петуния... Да, чтобы не подгорело. Хорошо.       — Да, мама. Помолилась. Мамочка, я постараюсь... нет, я не буду говорить плохих слов. Но мне бы хотелось почаще говорить с тобой... Хорошо, потом... Да, чтобы кройка не шла косо. Хорошо.