Ты мне солгал (а я услышал правду)

1. — Детектив Рид, я хотел спросить… Откуда у вас этот шрам? Гэвин отрывает взгляд от экрана компьютера, несколько раз с силой моргая. Сидит над этим отчётом уже целую вечность и ещё две вечности над ним просидит, чёрт бы его побрал. RK пялится на него, лицо — кирпичом, как обычно, но голова чуть наклонена влево, как будто бы ему действительно интересно услышать ответ Гэвина. Ага, ну как же. Просто подсмотрел людские повадки и пытается им подражать, грёбаный Пиноккио, отца и долото его дери. — Что, сканеры подводят? — говорит Рид, вытаскивая из пачки на столе пару солёных крекеров. Светодиод RK мигает насыщенно-голубым. — Мои сканеры... не способны собирать подобную информацию. Гэвин с наслаждением хрустит крекером. Чёрт, ну и вкусные же штуки. Надо бы спросить у Криса, где он их купил. — Хреново быть тобой. RK поджимает губы. Ещё одна фейковая манера. Боже, да поняли мы, ты хочешь быть настоящим мальчиком. Никто на это не купится. Угомонись. — Я могу попросту выполнить поиск по вам в Сети. Гэвин смеётся, не сдержавшись. — Ты думаешь я кто, звезда кинофильмов? Сам Камски? Хотя нет, погоди, он тот ещё отшельник… Короче. Ничего ты обо мне не найдёшь. Так что живи в неведении и дальше, консерва ты несчастная. Гэвин протирает пальцы влажной салфеткой и сосредотачивается на отчёте. Ну. Пытается. Ибо, описывая точный характер колотых ран на теле найденной вчера жертвы, он никак не может перестать гадать о том, что вообще могло сподвигнуть RK задать подобный вопрос. Слава, блядь, богу, что андроид так быстро отстал. 2. Если бы Гэвину давали по доллару каждый раз, как кто-то хвалил бы новую униформу RK, у него бы… Ну, нет, миллиона бы не было. Но было бы достаточно, чтобы сбегать в ту булочную напротив участка и купить кусок самого вкусного пирога, что он ел в жизни. Цена у него такая, что хоть вешайся, но вкус — просто оргазмический. Хэнк — единственный, кто не воспел ещё дифирамбы новой форме RK. Наверное. Коннор вполне мог заставить. Ещё как мог бы. Скажет: «Прыгай» — Хэнк и прыгнет. Гадость. Но униформа выглядит действительно здорово. Покрой почти что такой же, как и раньше, разве только без этого идиотского двойного воротника-стойки. И этих андроидских нашивок нет. Гэвин бы над этим поиздевался, если бы не тот факт, что RK так и не вынул свой светодиод и — насколько Гэвин понял — не собирается этого делать. А коли он не пытается притвориться, что сделан из плоти и крови, — то и хрен с ним. — Детектив Рид? Вот документы, которые вы просили. Вспомнишь солнце... Гэвин опускает ноги со стола и устраивается на стуле по-человечески, берёт планшет из рук RK. Наконец-то есть чем заняться. Гэвин уже на третьей странице, когда он понимает, что андроид так никуда и не ушёл и маячит за его спиной. — Тебе что-то надо или что? Если он ожидает, что Гэвин ему комплимент за пиджак отвесит, то у него точно пара шестерёнок выпала. Или он что, «спасибо» ждёт? Угу, разбежался. А хотя… может и сказать? Не то чтобы у Гэвина от этого язык отвалится. С другой стороны, пластиковому чудиле это вообще не надо, так что смысл? — Детектив, откуда у вас этот шрам? Все мысли в голове Гэвина прекращают свой бег. Да ну? Серьёзно? Спустя… сколько там, месяц? Он опять за своё? Ё-маё… Нет, если ему так хочется — то пожалуйста. — Упал с дерева, спасая котёнка, — говорит Гэвин, сделав морду кирпичом и уставившись прямо в глаза RK. Андроид щурится. Светодиод пару раз мигает жёлтым. — Это была ложь. — Что, думаешь, не в моей манере таким заниматься? — Гэвин приподнимает бровь. RK склоняет голову чуть влево. И… жест выглядит не таким ненатуральным, как пару недель назад. — Не могу знать. Но я следил за языком вашего тела и ритмом вашего сердца. Изменения были минимальны, но я… — Небольшая пауза. — Предположил. — Ещё пауза. — Также я посчитал, что вы не упустите возможность посмеяться надо мной. Ну ничего себе. Даже звучало похоже на речь здорового человека, а не отчёт по диагностике. Но эта машинная ненатуральная вежливость… У Гэвина аж зубы от неё скрипят. Нет, даже не вежливость это, а… Как там термин? Политкорректность? Когда человек якобы отвечает, а на самом деле вываливает на тебя кучу ничего не значащего дерьма? Вот оно и есть. И если RK так сильно хочет влиться в общество, то сначала бы научился разговаривать по-нормальному, а не чувство моды развивал. Кретин. Ещё несколько мгновений они меряются взглядами — и RK коротко вздыхает. Гэвин быстро интерпретирует этот вздох как признание поражения. То-то же. Не сегодня, робо-мальчик, не сегодня. Гэвин довольно ухмыляется, жестом ладони отсылает андроида, мол, свободен, и возвращается к изучению документов. — Я думаю, это в вашей манере. Гэвин поднимает взгляд. RK его взгляд встречает. — Чего в моей манере? — Спасать котят. RK, наконец-то, уходит. Гэвин остаётся в полнейшем ахуе. Какого хрена? 3. Комната ожидания в Киберлайф такая же стерильная и неуютная, как и комнаты в человеческих больницах. — Знаешь, я думал, что тебе полагается быть умным. «Детектив Рид, вот уж не думал, что настанет день, когда вы назовёте меня умным». — А он и не настал. Я сказал «полагается». И даже не пытайся мне заливать, что сейчас ощущаешь себя «самой топовой моделью серии» или как там оно было. «Детектив…» — Ричард. — Гэвин отрывает взгляд от мобильного даже не дочитывая присланное андроидом сообщение. — Ты по ошибке хлебнул алкоголя для людей и повредил свой голосовой модулятор, так что вообще молчи. — Он на секунду задумывается и издаёт издевательский смешок. — Ну хотя ты и так уже молчишь. Ричард имеет наглость выглядеть оскорблённым. Так тебе и надо, пластиковый кусок идиота. Благодаря ему сегодняшний день был каким-то полётом в прошлое, во времена колледжа, когда идиоты-первогодки нахуяривались на первой же вечеринке в хлам, целовались с кем попало, а на следующее утро осознавали, что все их похождения сняли на камеру и выложили на Ютуб. Ну вот и тут что-то похожее. Разве только меньшего калибра. Когда ребята в участке узнали, что андроиды серии RK способны поглощать жидкости в небольших дозах, они немедленно решили угостить их глотком пива. Коннор справился со своей порцией без проблем. Ричард… Не особо. Идиот перепутал стаканы и случайно хлопнул двойной виски. Что такое во вселенной сломалось и заставило андроида — мать его андроида — забыть тот чудный факт, что ему нельзя пить, — это тайна, покрытая мраком навеки. Гэвин не настолько наивен, чтобы думать, что именно его байки, которыми он делился с Ричардом весь вечер, стали причиной. Не настолько он хороший рассказчик, чтобы заставить андроида забыть обо всём на свете. Хотя… это было бы приятно. Очень даже. Но и тот факт, что одна из историй заставила Ричарда рассмеяться — коротко, но по-настоящему — уже был дико приятен. И смех у него был… чудный. Кто знал, что слово «чудный» применимо к ходячей сотне килограммов пластика и металла? Колена Гэвина что-то легко касается. Он кладёт мобильный на сидение лавки и смотрит на Ричарда. Тот поднимает руку и проводит кончиком пальца поперёк собственного носа. «Откуда у вас этот шрам?» — беззвучно проговаривает андроид, как будто бы Гэвин с первого раза не понял. Гэвин опускает голову, пряча улыбку. Он знает, что сканеры сейчас у Ричарда не работают, местные технари попросили отключить по бог-весть-знает какой причине. Отличный шанс положить конец этой шараде. — Это произошло лет пять где-то назад, — начинает он. — Меня повысили до детектива, ну мы с ребятами и пошли отмечать. Нахерачились как свиньи, честное слово! И был там мужик один, башню ему от злости снесло пи-и-пиздец, я сам хэ-зэ почему. А я ещё и сам был какой-то нервный. Хотел кулаки почесать, знаешь? Ну в общем я как херакс! — и врезал ему. Без причины. А он херакс! — и замахнулся на меня. И Тина, она… она классная, топовая вообще баба. Схватила меня за шкирку как псину и оттянула в сторону. Ну, почти. Ублюдок задел меня своим выпендрёжным кольцом. Но я, считай, малой кровью отделался. Так что теперь у меня есть вот это, — он показывает на свой шрам, — как вечное напоминание о том, что мне нужно держать себя в руках. И о том, что Тина Чен охуенная и без неё нельзя нажираться. Вот, жестянка, ешь теперь эту историю с кашей и больше не приставай. Впрочем, с чего бы андроиду теперь приставать? Нет человека на свете, который бы не поверил в эту историю. Гэвин Рид подрался в баре. Небо голубое. Шок, сенсация, первая полоса. Все знакомые, наверное, и так предполагали что-то подобное. Ничего страшного, если ещё и андроид будет в это верить. Ничего страшного, даже если Гэвину отчаянно хочется, чтобы именно этот андроид не думал о нём плохо. Ой, всё, к чертям. Себя жалеть — себя не уважать. Хватит. Самобичевание ещё никому не помогало. Гораздо интереснее будет узнать, какое сейчас выражение лица у Ричарда. Гэвин поворачивается, чтобы взглянуть на… И у него перехватывает дыхание. Такой... Такой сложной эмоции никогда ещё у Ричарда на лице не было. Как будто ему… грустно, но также… Как будто ему что-то кажется забавным? Нет, не так, скорее это… Жалость… Нет. Нет. Не то. Гэвин не понимает, не может описать. Но ему очень, очень хочется убежать и спрятаться. Потому что ему кажется, что Ричард тронут, что в его взгляде скользит что-то нежное. И в этом нет никакого смысла. Гэвин молится всем богам во вселенной, чтобы этот момент прервали. — RK900 Ричард? — звонким голосом подзывает их ассистент. Слава боже блядь. — Можете заходить. Ричард встаёт. Он берёт со скамьи мобильный и кладёт его в ладонь Гэвина. Тот с силой сглатывает. Смотрит на экран. «Это была ложь, Детектив». Какого чёрта… — У тебя же отключены сканеры! Три скачущие точки набираемого сообщения будто издеваются над ним. Гэвину хочется выпрыгнуть в окно. Окон вокруг, правда, нет. Телефон коротко звенит. «Я знаю тебя. Мне больше не нужны сканеры, чтобы знать, когда ты лжёшь». Наконец, андроид уходит. Гэвин прячет лицо в ладонях. Блядь. 4. Гэвин повидал много дерьма в жизни, от этого никуда не деться с его-то работой. Порой увиденное на месте преступления не покидает его днями и неделями, отравляя его мысли и днём и ночью. Много ебанутых людей — много ебанутых преступлений. Но это преступление, оно просто выходит за все грани. Такого ещё в карьере Рида не было. Практически каждая поверхность в комнате измазана кровью, красной пополам с синей. Свежей. Мазки… они сделаны нарочно. И не из-за разбросанных конечностей подступает тошнота к горлу Рида. Не из-за того, что часть этих конечностей принадлежала когда-то ребёнку. Не из-за того, что всё произошло менее получаса назад и преступник может быть поблизости. Нет. Это ощущение веселья, витающее в комнате. Гэвин чувствует это невероятно чётко, ту радость и забаву в поступках убийцы, в том, как он ладонями рисовал разводы крови на стенах, в том, как он расположил изуродованные тела на кровати. Это сгнившие цветы, их влажные бурые лепестки в каждом углу помещения. Ричард увёл его на крышу словить короткую передышку. Они сидят на шатких деревянных стульях, приставленных к стене. Гэвин смолит уже вторую сигарету. На самом деле он больше не курит, не систематически, не со времён колледжа, но ему необходимо изгнать из лёгких воздух, который он набрал в той комнате. Также он надеется, что его это успокоит. Надежда тщетна. — Нам придётся туда вернуться, — тихо говорит Ричард. — Ага. — Тебе всё ещё нехорошо. — Угу. Вторая сигарета заканчивается. Гэвин сплющивает окурок о стену, осматривает крышу, ища хоть какую-нибудь баночку, чтобы использовать вместо пепельницы. — Что ты обычно делаешь, когда тебе надо расслабиться? — спрашивает андроид, протягивая ему почти переполненную жестяную банку с выцветшим изображением рыбы на этикетке. Гэвин запихивает в банку окурки, откидывается на стуле. Вздыхает. Он закрывает глаза, не имея ни малейшего желания наблюдать за закатом. — Я... слушаю песни. На языках, которых не знаю. Чтобы можно было не думать. И сейчас ему нужно именно это. Не думать. Отвлечься. Хоть ненадолго. Хотя бы до того момента, как ему придётся спуститься по лестнице и войти в ту комна… Французский. Тихий и неуверенный, осторожно набирающий силу. Голос Ричарда ещё более хриплый чем обычно. Сначала мелодии почти нет, но с каждой строчкой песни — песни, Ричард поёт — ноты обретают силу, появляется ритм, такой ласковый и чёткий, как волны, и слова скользят и соединяются бесшовно, ведь андроиду не нужно вдыхать и выдыхать. Руки Рида сжимаются в кулаки. Это… не успокаивает. От этого щемит сердце. Но эту боль он не променяет ни на что на свете. Сейчас, вот так — он может притвориться, что никого на свете нет, кроме них двоих. Это пугающая мысль, пугающее желание. Но он слаб. Он не может перестать желать. Когда песня заканчивается, Ричард выдыхает слабое: «Гэвин». По спине Рида проходит дрожь. Он говорит: — Спой ещё. — И затем: — Пожалуйста. И Ричард поёт. 5. Камни под коленями Гэвина холодные, почти ледяные. Его ноги болят от долгого бега, в ботинках полно воды и горит царапина на шее. Ладони его окрашены синим. Голова Ричарда на его коленях кажется безмерно тяжёлой. — Медики уже в пути, слышишь? — полушёпотом говорит Гэвин. — Или кто там вас чинит. В пути. Не засыпай. Или… блядь, может тебе лучше в стазис? Чтобы сохранить энергию? Чёрт, Рич, почему вы такие сложные… Уголки рта андроида дёргаются. Его ресницы с этого ракурса кажутся невероятно длинными. — Если о-о-обещаешь продолжать нести чушь, обещаю не-не-не отключаться. Гэвин сжимает голову андроида крепче в своих руках, пытается как можно тщательней закрыть пальцами рану на шее. Он старается не обращать внимания на торчащие провода, на отсутствующую правую руку, на то, что левой ноги ниже колена попросту нет. — Это я чушь несу? Да я ни… — Как твои-и-и раны? Тебе очень больно? Как его… Сам лежит без половины конечностей, вся грудь и шея в ранах, земля вокруг в крови… Да как у него вообще язык поворачивается такое спрашивать? — Ещё как. От твоих идиотских вопросов голова разболелась. — Рид сжимает зубы, оглядывается по сторонам, всматривается в дальний конец аллеи, пытается расслышать сирены. — Ну давайте же, ёб вашу мать, где же вы!.. — Гэвин. — Электронные ноты в голосе андроида так сильны, что уже сложно разбирать слова. — Отку-ку-куда у тебя этот шрам? Гэвин не выдерживает. Всхлипывает. Он ненавидит его. Ненавидит его сильнее всего на свете. — Мой папаша, — вырывается у него, — был алкаш и изверг. И однажды он взбесился как-то больше обычного. Мамочка схватила кухонный нож, чтобы себя защитить, но папочке это не понравилось. И вот, у меня на глазах, он… Странный механический звук, затыкающий его, оказывается ничем иным как искажённым смехом Ричарда. — Гэвин. Это цитата из твоего-о-о любимого фильма. Прекращай. Неужели ты мне никогда не-не-не расскажешь правду? — Расскажу. — Гэвин смахивает влажную прядь волос со лба андроида. — Конечно же расскажу. Только выживи, ладно? Гэвин видит, что андроид пытается улыбнуться, но губы больше не слушаются. Лишь его глаза чуть прищуриваются, отголосок улыбки, тёплой и доброй. — Это будет моей наградой? — Да. Просто… выживи. Кровь большими сгустками течёт сквозь пальцы Гэвина. Тонкие голубые струйки текут из уголка губ. Блядь, блядь, блядь, блядь!.. — Что если… что если я хочу другого? В качестве на-на-награды? Другого? Но что он… — Ты поцелуешь меня, Гэвин? Сирены уже где-то совсем рядом. Кровь не останавливается. — Поцелую. Слышишь? Поцелую. И всё расскажу. Ты только… Выживи. Глаза Ричарда медленно закрываются. Глаза Гэвина печёт от сдерживаемых слёз. Сирены кричат. Выживи. +1. Самая большая толстовка Рида всё равно чуть не подошла Ричарду по размеру. Но что поделать. Не то чтобы он мог заскочить на квартиру андроида и захватить что-нибудь из его гардероба, если таковой вообще существует. И так сойдёт. Ричард устанавливает соединение с то ли медиком, то ли техником, кто теперь разберёт, как им полагается зваться. Их светодиоды пару раз моргают, и девушка уходит, пожелав им обоим удачи. Они смотрят друг на друга, и почему-то этот момент ощущается как момент первой встречи. Что-то вроде дежа вю, но... не совсем. Их настоящая первая встреча была очень, очень недружелюбной, так что подобный контраст радует. Ричард размыкает губы, слова уже готовы сорваться с его языка, но Гэвин быстрее. — Мне захотелось начос в три часа ночи, я споткнулся в темноте о кота и херакнулся носом о тумбочку. Ну вот. Вот. И Рич… Естественно он смеётся, естественно. Кто бы не смеялся. Но его смех тёплый. Яркий. Любящий. Он будто говорит: «Я знал, что настоящая причина будет чем-то таким, а не одной из тех ужасных историй». И затем Ричард без предупреждения его целует. Просто короткое касание губами, но у Гэвина от этого мурашки по спине и жар по всему телу. Награда, для них обоих. Почти что заставляет забыть про лекцию о самопожертвовании, которую он подготовил для своего андроида-дурака. Почти. Ричард проводит языком по губам Гэвина. Ладненько, смена планов. Сначала они будут целоваться, пока охрана не выкинет их за неподобающее поведение. Лекция позже.