Когда ты проснёшься

- Фига себе! Интересно, из каких таких Плеяд эту рухлядь к нам занесло? – Млад даже присвистнул от удивления. - Да мало ли всякого мусора по ближнему и дальнему мотается, – Тьер проследил за его взглядом и улёгся обратно на теплый, разогретый солнцем камень. – Опять потеряшки какие-нибудь. Мало их что ли к нам заносит? - Да вот ни фига не потеряшка! Ты за манёвром следи. Видишь, не виляет. Знает куда падать, видимо. Вооот, и касание резко, без подвисания. Пилот, походу, опытный… Охренеть! Ты видел, видел, как он его закрутил? Не, сто процентов не потеряшка! Эти пока сядут, всю СУПницу на уши поставят, а этот… - Слушай, иди на фиг, а? Ты какого вообще сюда припёрся? Отдыхать? Вот и отдыхай. А мне вот этих историй в учаге хватает по самое не могу. Достал, блин, железячник. - Ну и пошёл ты! – Млад обиженно отодвинулся от друга, перевернулся на живот, и, натянув козырёк на глаза, мрачно уставился на только что севший корабль. Корабль был… странным. Совсем не похожим на те, что летают сейчас, но, тем не менее, внушающим уважение и вызывающим какие-то странные, не совсем понятные чувства. Примерно то же самое Млад испытывал в День памяти, когда в школе, а позже и в училище приглашённые ветераны Третьей Космической рассказывали о боях. Было очень странно смотреть на этих глубоко пожилых людей и осознавать, что ещё каких-то полсотни лет назад они, с плазмоганом наперевес, освобождали от Альянса ксеносов оккупированные планеты, или, напрямую подключившись к искину корабля, отдавали приказ орудиям бить на поражение. Иссечённые шрамами, с морщинистой кожей, иногда с искусственными конечностями, или вовсе в грави-креслах, они вызывали какую-то стыдную жалость, от которой щипало в носу. Но один только взгляд блёклых, выполосканных временем, глаз, и вот ты уже видишь пред собой не дряхлого старика, а действительно Воина. С большой буквы. Защитника и Спасителя, не меньше. Так же и с кораблём. Большой, неуклюжий, громоздкий, выкрашенный в какой-то нелепый зелёный цвет, он подавлял. Заставлял смотреть на него снова и снова, но, желательно, откуда-нибудь из укрытия. И ведь совершенно ясно было, что корабль не военный. У него даже орудий-то как таковых не было, и форма для нужных манёвров совершенно неподходящая, на таком только грузы тягать, но вот… - Эй, ну ты чего… - сильная рука обняла за плечи, а горячие сухие губы ткнулись куда-то за ухо. - Млад, ну прости, я правда… - Ладно, - смилостивился Млад, подкатываясь под бок к Тьеру, и удобно устраиваясь головой на его плече. – Забили. Только он действительно, странный какой-то. - Ничего не странный, – пробубнил Тьер куда-то Младу в макушку. – Обычный транспортник, только старый очень. Середина двадцать второго, не раньше. - Да ладно! И всё ещё летает? – Восхитился Млад. - Ну, как видишь. И вполне себе нормально приземляется. Эта рухлядь живучая, жуть просто. Ты «Мозгоеда» вспомни. Такой же, между прочим, транспортник. Слайды вам должны были показывать. Помнишь, что с ним после удара гравиторпедой стало? - Млад поёжился и покрепче прижался к тёплому боку Тьера. Несмотря на яркое летнее солнце, ему стало зябко. – Воот, а он потом ещё и летал лет 30. Слайды эти и сам Тьер рад бы был не вспоминать, но такое вот как-то не забывается. Несчастный транспортник просто вывернуло наизнанку. Внешнюю обшивку сорвало начисто, как фантик с конфетки. Внутренние перекрытия искорёжило, разделив пультовую на две отдельные капсулы, а грузовой отсек упал на Азис только через 3 дня после аварийной посадки, запись которой ещё целый месяц потом крутили по всем каналам. Вообще, журналисты знатно тогда попировали за счёт невезучего транспортника с дурацким названием, на который, по чистой случайности, пришёлся первый удар ксеносов. Если бы не его капитан, сумевший вовремя связаться с кем нужно, и отвлекающий на себя огонь первых разведкатеров… А потом, когда армада вплотную подошла к границам человеческого сектора всем стало уже не до грузовика. - Ну, так уж и 30! – Усомнился Млад, приподнимаясь на локте. - А ты вспомни, когда его последний раз видели? Только упоминание о нём было года через 23, когда он на Хель боеприпасы доставлял. И это только упоминание. Чёрт его знает, сколько он потом ещё летать мог. - С кораблём-то ладно, железо оно и есть железо, а экипаж у него, выходит, тоже вечный? – Не унимался Млад. – Призрачное войско, блин? - Слушай, - вскинулся Тьер, опрокидывая друга на спину и нависая над ним, - ну что ты ко мне привязался? В конце концов, кто по «Мозгоеду» диплом пишет? Я или ты? Может, они там все киборги поголовно были? Вот говорили же тебе, нефиг за эту тему браться, так нееет… Ты бы ещё за «Летучего Голландца» из докосмической взялся. - Ну я же знал, что ты мне поможешь, - он потёрся щекой о плечо Тьера и на короткое мгновение прижался губами к его губам. – А киборг у них был только один. - Да ладно! – Изумился Тьер. – Это подожди… Если 22й, то это DEX'ы… а там три, пять… шестёрка, семёрка максимум… тьфу, хрень какая-то! Быть такого не могло. Ты Напильника вспомни, это ж его любимая тема. Он о правах жестянок может трое суток трепаться и ни разу не повториться. К тому же киборга с человеком перепутать… Это кем надо быть! Ты морды их видел? - А ты против киборгов что-то имеешь? У меня, между прочим, отец – киборг. - Да? – хохотнул Тьер. - И какой модели? - Да пошёл ты! – Оскорбился Млад. - Блондиииииинка, - ласково протянул Тьер, дёргая друга за длинную светлую прядь. – Ты одно с другим не путай. Твой отец – механист, и всё железо себе сознательно встраивал, а киборги они… пробиркой деланные. И морды у них типовые. - Нууууу, там вообще история мутная. У них навигатор каждый месяц менялся, а вот «шестёрка» в оборудовании значилась до последнего техосмотра. А типовые морды им только с 18 модели клепать начали, потому что народ уж очень сильно возбухать начал. - Ну и что? Это ещё ни фига не значит. Думаешь, кибер, особенно такой древний, стал бы корабль самостоятельно водить? Без приказа? Ха! Да он завис бы где-нибудь на астероиде и стал бы ждать приказа. Они и сейчас-то интеллектом не блещут, а уж тогда… - Тьер махнул рукой и, жмурясь на солнце, надвинул на глаза визор, уставившись на распахнувший люк транспортник. По трапу спустился длинноволосый рыжий парень и, медленно окинув взглядом космодром, зашагал в сторону блока техосмотра. - Млаааааааааад, - Протянул Тьер, выкручивая увеличение визора на максимум. - Ммммм? – Спорить ему уже не хотелось, да и разговаривать о полумифическом корабле, о котором за последние сто лет ходило столько слухов и сплетен, было как-то глупо. К тому же в такой прекрасный день, когда у них у обоих, в кои-то веки, совпали выходные, можно было бы заняться более интересными вещами… - Млад, это «Мозгоед»… - Чегоооооо??? Да ты охренел! - Да на, сам смотри! Млад выхватил из рук Тьера визор и несколько минут напряжённо всматривался в транспортник. - Да ну, бред, – в конце концов резюмировал он. – Быть не может. Пародист, наверно, какой-нибудь. Или просто голограмму поюзать решил, мало ли идиотов… Не, не может быть. - Ну, не может, так не может, - пожал плечами Тьер. – О, смотри, вернулся. Быстро он. Рыжий, действительно, уже шёл обратно, держа в руках длиннющую распечатку, но уже не так уверенно. От его фигуры так и веяло безысходностью. Сквозила в его движениях и чуть опущенных плечах какая-то обречённость, что ли… - Ну и нафига вот было эту развалину просто так сюда гонять? – Вопрос Тьера был явно риторическим, поэтому Млад решил не отвечать. Мало ли, какие дела могут быть у людей на Новом Бобруйске. Может, просто заскочил в гости, или посылку передал любимой тёте. Транспортник в глазах Млада потерял весь ореол таинственности и загадочности, как только он увидел на борту вкривь и вкось выведенную надпись «Космический Мозгоед». Ладно некоторые фанатики ведут страницы в инфранете, или татуировки себе набивают, втайне мечтая получить «Теодора» за выдающиеся заслуги. Сам Млад ни о чём таком не мечтал. Нет, это было, конечно, интересно и волнующе – раскапывать информацию о давно сгинувшем, обросшем легендами корабле, именем пилота которого была названа высшая награда космолётчиков. Но вот тянуть транспортник с разгерметизацией и развороченным двигателем до ближайшей станции гашения, или не садясь, по касательной, сбрасывать оружие на держащие рубежи сектора планеты… К такому Млад был не готов. Да и погибнуть в 28 не хотелось тоже. Чинить железо – да. А уж командует им пусть кто-нибудь другой. Например, Тьер. У него это прекрасно получится. Пилот, блин… - А тебе не всё равно? Тьер медленно и со вкусом потянулся и, хитро прищурившись, глянул на Млада из-под каштановой чёлки. - Аааааабсолютно пофигу, – честно признался он, опрокидывая блондина на себя и забираясь руками под футболку. Млад только выдохнул коротко, когда чуткие пальцы щекотно прошлись по рёбрам, а затем вниз по позвоночнику и зацепились за пояс джинсов, потянув их вниз, и ещё крепче прижался губами к таким любимым и горячим губам… Тихие стоны двух юношей потонули в рёве двигателей взлетающего корабля. *** Я знаю, когда ты проснёшься, всё будет совсем иначе. Не будет рядом Станислава Федотовича и Вениамина, распивающих в медотсеке чай с коньяком, не будет Михалыча, копошащегося где-то в… где-то. Не будет Полины и Котьки. И «Сигурэ» больше никогда не прилипнет к нашему стыковочному узлу. Когда ты проснёшься, всё будет иначе. Ты, наверно, удивишься. Может быть даже, будешь злиться, и размахивать руками, и ругаться на чём свет стоит. Или, может быть, затоскуешь и будешь грустить. Когда ты проснёшься, я расскажу тебе. Обо всём. О том, какой красивой была Полина в белом платье, как смущался Роджер, которого она таки заставила надеть традиционное кимоно, как у Котьки родились котята, и как Михалыч каждую неделю отлавливал их в системе вентиляции. Ты улыбнёшься, когда я расскажу тебе, как Винни и Фрэнк реализовали, таки, «дурную примету», хотя кто бы мог подумать, и как Джилл скрутила им парные браслеты из светодиодов и изоляционных трубок… Я расскажу тебе про Альянс и про капсулу с боеприпасами, в которой остался капитан, про угрюмого пилота и непоседливого хакера-навигатора, протаранивших флагманский крейсер третьей эскадры. Я отведу тебя в Центр, где доктор и механик, объединив усилия, подарили первому пациенту новую, автомеханическую руку… Ты знаешь, за это время я многому научился. И многое понял. Мне кажется, я даже начал понимать, как это – быть человеком. Знаешь, это больно… Смотреть на тебя… так… и не иметь возможности прикоснуться. Я знаю, ты не можешь меня слышать. Но когда я вот так же лежал в этой же самой криокамере… Мне кажется, я чувствовал, даже тогда, если рядом был ты... Ты знаешь, я рад, что киборги вроде меня всего лишь устаревают. Это значит, что у меня есть надежда, что когда-нибудь я снова смогу тебя обнять. Это значит, что у меня есть время. Куча времени для того, чтоб дождаться, пока технологии прогрессируют настолько, чтобы стало возможным вернуть мне тебя… А пока спи. А я буду думать, что рассказать тебе, когда ты проснёшься...