Революционер

В подвале замка было темно и прохладно. Сырой воздух пробирал до костей. Сколько они уже здесь сидели? Казалось, время остановилось и застыло, как в страшном сне. Наверху гремели автоматные очереди, орущих людей жгли напалмом, и будто бы сбылось пророчество и настали последние дни этого мира. Алессандро дрожал в объятиях сестры, но не от холода, а от этих ужасных криков и неизвестности. Где-то там наверху происходила настоящая бойня, и все из-за него. Наконец он нашел в себе силы, чтобы разлепить губы и проговорить, заикаясь: - С-сестра... Это случилось по моей вине? - Нет, Алессандро, что ты, - она постаралась говорить спокойно, но даже в полумраке подвала было видно, что она словно постарела на десять лет, и под её глазами залегли тени. - Ты не можешь брать ответственность за поступки других людей, если их души навеки преданы дьяволу. Она с трудом сглотнула, понимая, что эти обличающие слова полностью относятся к ней и Франческо. - Н-но как же... Я должен обращать их... в веру в Господа. Это моя работа. Правда, сестра? Из вентиляции повеяло запахом паленой плоти. - Помолчи, Алек, - она ласково обняла брата, прижав его к своей груди. - Сейчас не время... Новоиспеченный Папа помолчал немного, вспоминая процесс коронации и те несколько дней, что предшествовали этому событию. Перед его глазами всплыло улыбающееся лицо британца со сложным именем. Где он сейчас? Страшно было подумать, что он мог бы сейчас лежать в парадном зале с дырой в голове. И где была бы его улыбка тогда? Скорее всего, уголки губ были бы печально опущены вниз, или его рот вовсе был бы приоткрыт и забрызган кровью, точь-в-точь как у того гварда, которого он увидел по пути в подвал. Алек сжался и заплакал, поскуливая тонким голосом. Он представлял себе все совершенно иначе. Вордсворт осторожно переступал через трупы, стараясь не шуметь и не напороться на тяжело раненого, который выдаст его стоном или вскриком. Конечно, было кощунством думать именно так, но сейчас, когда он поставил себе цель, ему некогда было отвлекаться на чужие жизни. Кому должно выжить, тот выживет даже спустя пять-шесть часов в трудных условиях. Твари, которых придумал епископ Гарибальди, и которыми он сам прежде восхищался, двигались бесшумно и стреляли без промаха. Уильям почувствовал себя слоном в посудной лавке, когда в конце коридора беззвучно промелькнула тень одного из Caedeus, а он сам слышал каждый свой шаг. Вордсворт растерялся. Сейчас киборг вернется и уничтожит его. Надо было срочно что-то предпринять. Можно, конечно, притвориться трупом, что было не очень удобно - увидеть, как уходит Caedeus, он бы не смог и выдал бы себя с потрохами. Не отрывая взгляда от проема, он провел рукой по стене и нащупал ручку высокой двери, ведущей в еще один зал. С громким треском рванув её на себя, он открыл двери, и его взгляд снова уперся в мертвые окровавленные тела, лежавшие на полу, на обеденных столах. Некоторые упали головами прямо в блюда. Огромные окна зала были широко распахнуты, и двери, судя по всему, захлопнулись от сильных порывов ветра. Эти окна были единственным его выходом или альтернативой. Впрочем, что было хуже - умереть от выстрела или разбиться о камни - он бы никогда не узнал, но вполне мог бы испробовать что-то из двух вариантов. Уильям бегом кинулся к окнам и выглянул, оценивая высоту. Внизу были рельефные выступы, по ним он мог перебраться к ближайшему окну, которое показалось ему довольно подозрительным. Насколько он помнил, на этом уровне он не встретил ни одной двери, которая могла бы привести именно в эту комнату. Вскоре Уильям, стараясь удержаться на выступах и не улететь вниз, медленно и верно полз по стене и проклинал себя и Гарибальди, сквозь зубы шепотом изрыгая ругательства. Смог ли он обмануть Caedeus, или эти машины страдали отсутствием бокового зрения, было неизвестно, но никто так и не снял его метким выстрелом со стены. Вцепившись пальцами в спасительную раму, Вордсворт услышал "Бу!", сказанное голосом епископа, после чего Гарибальди рассмеялся, громко и безумно. Уильям слабо улыбнулся и попытался понять, что его ждет дальше с таким соседством. Он хотел найти епископа, но надеялся, что у того еще остались зачатки разума. - Хотел бы я знать ваши коварные планы, сэр Вордсворт. Неспроста вы ползете уже четверть часа по этой отвесной стене и вспоминаете британский фольклор. Вам повезло, сегодня я в хорошем настроении и даже подам вам руку. Я хочу, чтобы вы видели мой триумф, пока вам не разнесли голову на куски. - Благодарю, - скрипнул зубами Уильям. - Я с удовольствием приму ваше предложение. Он подал ему руку, подозревая, что тот может столкнуть его вниз, но епископ не столкнул, а молча перетащил в залу, где Гарибальди сидел с самого начала штурма. Перед епископом на столе стоял дисплей, по которому он отслеживал передвижение своих "детей", как он называл киборгов, зачищавших дворец. - Не будьте лицемером, Вордсворт. Вы ведь не считаете, что кукла на троне во лжи - это лучше, чем кровопийца-политик, но зато максимально честно? - Этот династический прием очень распространен в истории, - устало пробормотал Уильям, уклоняясь от ответа. - Не надо мне объяснять! - епископ гордо задрал подбородок. - Я знаю, что вы думаете, и что думали все те, кто собрался здесь, в этом замке. Люди бьются с кровопийцами не одну сотню лет, но ведь те тоже люди. И как вы думаете, почему они стали такими? - Это тоже всем известно... - пожал плечами Уильям. - Вы вдумайтесь! Каждый из нас - паразит. Ублюдок, питающийся чужой кровью. Если часть людей смогла стать мерзкими ночными тварями, то оставшиеся ничем не лучше их. Если хоть одна особь из вида становится уродом, значит, что порок уже постиг всех остальных и гнездится в сердцах и потаенных уголках разума. И это не истребить. - Но как же работа церкви? - попытался возразить Вордсворт. - Разве её слуги не должны помочь своей пастве очиститься? - Ну что вы, Уильям! Я говорю сейчас как генетик, ведь человеческие пороки, и вы со мной были согласны, когда я подал вам эту идею, заложены в спиралях ДНК. Рано или поздно они дадут о себе знать, и это значит, что род человеческий обречен на вечные муки. Не для того были выдуманы заповеди божьи. Церковь - это одновременно и слабая микстура, которая не способна облегчить страдания тяжело больного, и глобальная по своим масштабам ложь. Вы думаете, что нас сотворил такими добрый старик на небесах и бережно слепил все, что привело нас к бесконечным порокам? Сдается мне, что он сам далеко не добряк, и если мы ему подобны, то вы только представьте себе на мгновение, какой могущественный Дьявол восседает на троне, маня нас на свет уголька и приговаривая при этом что-то о доброте и славной вечной жизни. - Но ведь не все люди злы и порочны, - Уильям облизнул пересохшие губы и содрогнулся внутренне от картины, которую обрисовал ему Гарибальди. - Люди разные. - Это верно, - неожиданно согласился епископ. - Иногда вы изрекаете интересные мысли, но вы мне напоминаете того попугая, который облетел весь свет, запомнил много премудростей и болтает обо всем этом бездумно. Но эти люди - печальное исключение из общего правила, они отвергли свою истинную природу и похожи на изгнанных из своей общины особей. Я создал таких существ, которые будут идеальны во всем. Им будет нипочем зараза этого мира. Это ли не идеал? Не к этому ли стремилось человечество все это время? Я перехитрил Дьявола на небесном троне из человеческих костей, и теперь я даю отсчет новому времени. Мои сыновья убьют Титанов, и наступит новая эра. Вордсворт задрожал. Идея поговорить с епископом и усмирить его кровожадность обернулась провалом. Этот гениальный человек пересек черту, за которой начинаются безумие и ад. - Я помню вас совершенно другим, - Уильям покачал головой. - Что с вами сделали эти существа, которых вы создавали как своих детей? Епископ усмехнулся, доставая револьвер. Вордсворт занервничал, оглянувшись вокруг в поисках убежища, но обстановка в небольшой глухой комнате была слишком скудной. Шанс устоять против епископа был, но стоило ли продлевать агонию, если сюда скоро придут его дети, уничтожившие лучших солдат? - Ваша проблема в том, Уильям, что вы верите в какие-то идиотские идеалы. Их выдумали для глупцов вроде вас, хотя поначалу я тоже думал, будто ваш котелок неплохо соображает. Но ошибся. Все ошибаются, и вы тоже вообразили себе невесть что. Вы думаете, это Caedeus виноваты в том, что я внезапно преобразился и заговорил с вами о том, что было в моей голове уже давным-давно? Вовсе нет. Я уже сказал вам. Если человек становится вором, убийцей - его стоит простить хотя бы зато, что он всегда таким был. Он с этим родился. Если ваше тело сожрут черви, с которыми вы и родились - кто же будет в этом виноват? Земля, в которую вас зарыли? Выстрелы в отдаленных уголках замка стихли. Наступила гнетущая тишина. - Какой-то кровавый божок на троне – это антинаучно, и не является оправданием для аморальных поступков. Вы ведь умный человек, и мне странно видеть, что вы сами себя ввели в заблуждение. Неужели вы этого не понимаете? Пусть каждый из нас создан ничтожным зверем, но ведь у всех есть свой путь развития в целостную личность. В этом и есть гениальный замысел Творца. Гарибальди рассмеялся ему в лицо. - Вордсворт, вы сказочный глупец, и я вам об этом уже говорил. Там, куда я отправляюсь, мне понадобится войско. Здесь мои дела уже закончены. Позвольте же мне, наконец, расправиться с Дьяволом, и собрать из поверженных душ свою собственную армию. Этот револьвер заряжен, поэтому когда вам станет трудно, вы можете вытащить его у меня изо рта и воспользоваться им. - Но... Вордсворт очнулся, когда краем глаза заметил блеск кованого сапога Caedeus. До этого шокированный британец сидел на полу и машинально собирал череп епископа, разнесенный на куски от пули и от удара падения, складывая пальцами правильную форму лица - такую, какой он её помнил. Киборг стоял рядом и задумчиво наблюдал за процессом, опустив ружье. Уильям, шатаясь, встал на ноги, его мутило от осознания, что его пальцы заляпаны кровью Гарибальди. - Как вы вошли? – решился он первым заговорить с убийцей. Caedeus посмотрел на него искусственными глазами изумительной, идеальной красоты. - Я знаю секретный проход в стене, - сообщил он сухо и снова опустил взгляд на мертвого епископа. Вордсворт узнал этого киборга, из всей серии он его очень хорошо запомнил. У каждого из десяти киборгов серии HC были какие-то мелкие незначительные отличия, благодаря которым каждого из них можно было различать. Третий из этой серии отлично ему запомнился своей мобильностью, исключительным интеллектом и суровостью, все остальные напоминали либо кукол без эмоций, либо психопатов. Судя по всему, Третий не остался в долгу и выделил этого джентльмена за частые визиты и восхищение. Возможно, именно поэтому Уильям все еще был жив. - Я думаю, его можно спасти. Например, клонировать его и возродить для новой жизни. Это возможно, если заняться этим прямо сейчас. Третий повернулся к нему, и на его лице было такое выражение, словно ему предложили из убитого сделать чучело. - Вы сделали все, что могли, - Уильяму показалось, словно Третий вздохнул. - Он мертв. Уильям был поражен и оглушен происходящим. Он не мог себе представить, что клонированный организм, состоящий наполовину из стали, может так вести себя. Гарибальди, вложивший в их руки молот войны, тем не менее создал идеал. - Я хотел утешить, - сказал он в свое оправдание. Caedeus снова взглянул на него, и его зрачки словно пронзали насквозь душу, как два метких выстрела, пущенных одновременно. Кто знает, к чему бы привел подобный разговор, если б не внезапное вмешательство некой силы. Все произошло так быстро, что он успел осмыслить цепь событий лишь тогда, когда непобедимый киборг, вставший на его защиту, распался пополам и рухнул на пол. Светящиеся точки киборгов на дисплее исчезли, будто бы их всех истребила одним плевком неведомая сила. Абель Найтроуд, друг и соратник Катерины Сфорца, зарекомендовал себя хорошим борцом против вампиров, как рассказывал Вацлав Гавел, кое-что знавший об этом. Уильям не сомневался в способностях этого священника. Тот при всей своей безалаберности мог адекватно вести себя на поле боя и даже брать на себя инициативу, и до сих пор он был жив явно не только из-за ряда случайностей. Но что Абель - не человек, и даже не генномодификант в привычном представлении, Вордсворт убедился воочию только сейчас, когда напротив него оказалось враждебное существо, еще более опасное, чем Caedeus, вместе взятые. Оно сделало шаг вперед, угрожая косой, рыжей от засохшей крови, которая словно была украшена ошметками разложившихся внутренностей случайных жертв. "...Это револьвер полностью заряжен, поэтому, когда вам станет трудно, вы можете вытащить его у меня изо рта и воспользоваться им..." Револьвер Гарибальди уступал по своим разрушительным характеристикам оружию Треса, поэтому Уильям схватил именно его и выстрелил в упор в грудь чудовищу. Пули ушли глубоко в тело за черную ткань сутаны и остались где-то там, поглощенные недрами невероятного организма. Когда была выпущенная последняя пуля, Уильям рванулся к окну, думая только об одном: лучше быть разбитым всмятку, чем сожранным заживо. Объятия Абеля превратились в обжигающее кольцо молний, и Уильям будто бы прыгнул, как и стремился... только без тела. - Профессор, не хотите чаю? Может быть, вы бы хотели поговорить о чем-нибудь? На все вопросы мужчина только отрицательно мотал головой, плотно сомкнув губы, точь-в-точь как на допросе, хотя компания вокруг него собралась самая приятная - герцогиня и её верный друг Абель, который мог быть довольно милым, если никому вокруг не угрожала опасность - Как вы себя чувствуете, Уильям? - участливо спросила Катерина, заметив, что тот украдкой поглаживает свой левый бок ладонью. - Уже гораздо лучше, благодарю, - он постарался улыбнуться. - Найтроуд оставил мне небольшие пятна серого цвета на груди и спине, это электрические ожоги слабой степени, которые легко проходят со временем. Мне очень повезло, потому что глубинные ожоги подобного рода очень трудно диагностировать и лечить, - он сделал вид, что предложенный чай занимает его куда больше, чем Абель, виновник его травмы. - Как себя чувствует Алессандро? - Он расстроен тем, что произошло, - Катерина вспомнила реки слез, излившиеся из глаз мальчика, но знать об этом окружающим не стоило. - Но он готов работать дальше на благо народа. - Это радостная новость, - Уильям коротко улыбнулся и погрузился в свои мысли. - Сегодня утром мы обсуждали решение создать отдел по внешней политике. Как вы относитесь к этому проекту, доктор Вордсворт? Уильям, немного подивившись, что вопросы к нему сегодня еще не закончились, очнулся и ответил: - Очень хорошая идея. Это пойдет на пользу государству, ведь Италия, как известно, территориально находится ближе всех к последней колонии метоселан. Катерина загадочно посмотрела на Уильяма: - Вы могли бы поработать в этом деле наравне с другими. Вордсворт смущенно улыбнулся: - Мне не хочется вас расстраивать, но мои дела требуют, чтобы я вас покинул. - Вы собираетесь бороться в одиночку против нашего общего врага? Абель дотронулся до плеча Вордсворта. - Думаю, мне надо кое-что рассказать профессору. Уильяму захотелось дать ему как следует по челюсти, но в его голове вот уже несколько суток звенели слова Гарибальди, что все люди - чудовища во плоти. К тому же он находился не в том обществе, чтобы вести себя подобным образом. Поэтому он участливо посмотрел в глаза Абеля и сказал: - Что же вы хотели рассказать мне? - Это касается того момента, когда я обнаружил епископа и вас в одной комнате. Я знаю, что вы не все понимаете до конца... - Поверьте, - Уильям прервал его, аккуратно стряхнув со своего плеча руку Найтроуда, - в этом нет никакой необходимости. Кое-что я понимаю, а кое-что попросту не хочу знать. К тому же я принял решение отказаться от работы вовсе не из-за вас или ваших способностей. Это решение я принял самостоятельно, и никто в этом не виноват. Позвольте мне покинуть вас, - он поднялся со своего места. - Уильям! - позвала его Катерина. - Вы зайдете ко мне перед отъездом? - Всенепременно, - он тепло улыбнулся ей и вышел из комнаты, прихватив с собой свою трость, которую он оставил у дверей. Он уже собирался покинуть этаж по широкой мраморной лестнице, ведущей в холл, как его окликнул знакомый голос. Абель догонял его, чтобы сказать что-то важное, но встретил на своем пути уже другого, совсем не любезного профессора. - Что вам нужно от меня? - Уильям был готов претворить свой план по наставлению синяков на этом безупречном лице. - Вы меня задерживаете. Если это какой-нибудь пустяк, вам не поздоровится, - он скрипнул зубами. - Понимаете, профессор, дочь Джузеппе Гарибальди находится в опасности. Её отец в свете последних событий признан сумасшедшим, и она рискует остаться без состояния. Мало того, ею собирается заняться Инквизиция. - Сколько лет девочке? - Ей всего лишь двенадцать, профессор. Вордсворт нахмурился: - Вы собрались шантажировать меня ребенком? - Я уже сказал судье, что вы были близким другом епископа и можете подтвердить, что девочка не имеет отношения к его опытам, а сам епископ был вменяем до последней минуты. Вордсворт перевел дух. Абель так хотел помочь несчастному ребенку, он-то думал, что провернул хороший ход, чтобы заставить Вордсворта помогать... но знал бы он, как подставил его перед Инквизиторами! - Близкий друг, значит... Ну-ну... Великолепно! - И еще я хотел сказать вам пару слов о себе, профессор, чтобы вы не думали, будто я... Уильям прервал его взмахом руки. - Стоп, стоп. Хотите, я сам расскажу вам, кто вы такой? Вы - мразь, тварь, рубец на теле человечества. Лучше бы таких как вы вовсе не существовало. Мне неинтересны ваши объяснения о том, что сделало вас таким. Подозреваю, что вы таким и были с момента своего рождения. Вы это заслужили. Будьте любезны, не дергайте меня больше и не вовлекайте в свои авантюры. Если бы только было меньше монстров, таких как вы, моя жизнь была бы совсем другой... Абель... - он растерянно заморгал, увидев, что Найтроуд закусил губу, и по его щекам катятся крупные слезы. - Абель?.. Вы что, плачете? Все оскорбления он высказал таким холодным тоном, полным презрения и отвращения, что Абель не мог найти слов и не смог бы пропустить такое мимо ушей. Он разрыдался, хотя меньше всего желал, чтобы Уильям увидел сейчас его слезы - слезы мрази и монстра. От суровости Вордсворта не осталось и следа. Он даже представить себе не мог, что существо, представшее перед ним накануне, может искренне плакать. Он поступил плохо, смертельно оскорбив Абеля, который не заслуживал такого. Он ведь спас его от неосторожного прыжка из окна, хоть и был виноват в том, что Вордсворт намеревался прыгнуть. - Из-звини-ите, - всхлипнул Абель, сняв очки. Все его лицо было мокрым от слез. - Я никогда не хотел причинять вам вред. У меня даже в мыслях не было, профессор, - он глотал слезы. - Вы правы. Я больше вас не потревожу. Простите, что испортил вам жизнь... - Нет, Абель, послушайте... Послушайте! - теперь уже он схватил упирающегося Найтроуда, который собирался уйти восвояси, за плечо. - Послушайте же меня, мой дорогой. Вы ничего не знаете обо мне, а я вам скажу. Я такой же как вы. Я такая же мразь, тварь и много кто еще, потому что однажды своими руками, пусть и не зная того, я искалечил жизнь десяткам молодых людей. И я не могу работать для герцогини, я не могу спокойно жить до тех пор, пока не найду источник всех бедствий и не уничтожу его. Хотя моя жизнь от этого уже не станет прежней, и мои товарищи, и полюбившиеся мне люди больше никогда не увидят свет солнца... Абель протер глаза и увидел, как по щеке Вордсворта катится скупая горькая слеза. - Кто наговорил вам столько гадостей? - он участливо раскрыл ему объятия, и уже через секунду они обнимались так крепко, словно были хорошими друзьями уже бог знает сколько лет. - Джузеппе, - всхлипнул Вордсворт. - Еще он сказал, что Бога нет, а есть только Дьявол, который издевается над нашими душами, заставляя нас верить в лучшую долю. Но знаете, я думаю, что Бог или Дьявол, кто бы он ни был, создатель этого мира просто уснул, оставив нас на волю случая. И я нахожу тому много подтверждений. - Но зато я рядом с вами, профессор, и я не дам вас в обиду, - Абель пожал руку Уильяму и полез в карман за платком. - Вот незадача. Носовой платок куда-то затерялся. - Ничего, у меня их несколько, на всякий случай. Вот, берите, - он протянул Абелю белый платок с витиеватой каймой по краю. - Мне кажется, или нам надо выпить? - Нам надо выпить, профессор! - Абель шумно высморкался. - Куда вы хотите отправиться? - Можно заехать ко мне домой. У меня есть несколько бутылок виски, ликер и недурной бальзам. - Это так здорово! Я очень рад, профессор, что вы пригласили меня к себе. Я люблю такие вот дружеские посиделки. Нет, вы не подумайте, что я часто выпиваю. На самом деле, меня уже давно никто не приглашал в гости... - Итак, Уильям Уолтер Вордсворт, - судья бегло прочитал имя, - вы утверждаете, что дочь ныне покойного епископа Джузеппе Гарибальди, Иоанна, не имеет отношения к его опытам с серией киборгов НС. И тем не менее, девочка очень похожа на киборгов чертами лица. Как вы это объясните суду? Вордсворт, выпивший накануне изрядно с Абелем, выглядел так, словно провел ночь в кровати, как примерный христианин, но немного утратил бдительность, поэтому на его лице то и дело мелькала плохо скрываемая насмешка над шестеренками закона, который должен защищать слабых, а вместо этого норовит растереть их в порошок морально и физически. Девочка, сидевшая в зале суда, действительно была очень похожа на детей Гарибальди, особенно она напоминала ему Треса. Только сейчас этот миниатюрный Трес был напуган. Она смотрела на него во все глаза и ловила каждое слово, надеясь, что с ней ничего не сделают люди в красных плащах, и она уйдет отсюда живой. Вряд ли она помнила его, поскольку Уильям видел её всего пару раз за время общения с Гарибальди, и очень бегло. - Смею вас заверить, ваша честь, что Иоанна не участвовала в экспериментах отца самостоятельно или по принуждению, из-за возраста. Я был у него в гостях много раз, и не видел, чтобы девочка помогала ему или ассистировала во время его работы. К тому же, свой проект он начал разрабатывать, когда его дочь еще не умела ходить. Как вы понимаете, она никоим образом не могла быть привлечена к его делам. Что же до сходства, то Гарибальди использовал свои собственные клетки для создания молодых копий киборгов, так что можно с полной уверенностью сказать, что биологически они его дети. Этим объясняется сходство Иоанны с киборгами и ничем иным. Надеюсь, это не будет расценено как участие в опытах Гарибальди? - Безусловно, это не самостоятельное погружение в дела епископа, так что проблем здесь не предвидится, и в данном случае дело не будет передано Департаменту Инквизиции. Готовы ли вы стать для девочки опекуном как наиболее приближенный человек к семье епископа Джузеппе Гарибальди и единственный, кто остался жив и невредим из его окружения? Вордсворт застыл, оглушенный вопросом. Явно здесь кто-то постарался. Просто так его кандидатуру никто бы не выдвинул. "Абель, ну ты и сволочь. Да я теперь застряну по уши в Италии! Как ты того и хотел." От мыслей его отвлек громкий плач. Нет, скорее рев ребенка, который слишком рано осознал себя одиноким в толпе чужих ему людей и никому не нужным. - Да, да, ваша честь! - поспешно воскликнул он, стараясь хотя бы этим самым заставить девочку замолчать. Ему разъясняли, какие бумаги нужно оформить прежде всего, куда подъехать, и сколько это займет времени, но он не мог ничего слышать кроме этого тоскливого плача. "Ну, Абель! Ну ты и..." - Абель, вы постарались на славу. Я вошел в здание суда бездетным холостяком, а вышел с ребенком на руках. И это при том, что суду всего лишь требовались некоторые разъяснения по делу о киборгах. Никто не cобирался грабить этого невинного ребенка. Вордсворт стоял перед Найтроудом и держал на руках Иоанну, самым наглым образом оседлавшую профессора. Она крепко обнимала ученого за шею и не собиралась слезать до тех пор, пока её не принесут в самый настоящий дом. - Вы до сих пор бездетный холостяк. Вам ведь еще надо оформить документы, - успокоил его Абель. - Очень смешно. Мне сдается, что Иоанна не хочет понимать ни английского, ни итальянского и отказывается слезать с моих рук. Абель, это ведь ваших рук дело. Вы понимаете, что я не готов к такой ответственности? - Но Иоанна не знает, готовы вы или нет. Ей просто нужен дом и обычная жизнь, какая бывает у детей в 12 лет. Школа, друзья, планы на будущее… - Хорошо, - Вордсворт закатил глаза. – Помогите мне открыть дверь автомобиля. Девочка взяла меня в плен и не успокоится, пока я не привезу её домой. Только в машине Иоанна расцепила объятия, решив, что уж теперь-то этот джентльмен никуда от неё не денется и займется её воспитанием. А Вордсворт был полон планов передать малышку в какую-нибудь хорошую частную школу и странствовать по свету в поисках своего кровного врага. Только его коварным планам не суждено было осуществиться. К сожалению, в жизни бывает так, что события порой опережают любые загаданные планы и маневры. Первое время Иоанна спала. Много спала, чем вызывала нехорошие подозрения у Вордсворта. - Ты не больна? Не скучно ли тебе? Не хочешь поговорить со мной о чем-нибудь? Не желаешь ли поехать со мной на прогулку? На все вопросы девочка отрицательно мотала головой, потирая бледное заспанное лицо, спускалась на кухню, чтобы сделать себе пару бутербродов, и потом снова уходила наверх, в спальню. По-настоящему она отошла только на третий день. Тогда она сама приготовила Вордсворту какой-то нехитрый суп и бутерброды к чаю. Но за ужином она не проронила ни слова, молча уставившись в телевизор так, словно давным-давно не смотрела его. - У вас дома был телевизор? – решился просить её Вордсворт, желая прервать надоевшее ему молчание. - Умгу, - кивнула девочка, плохо прожевывая куски бутерброда. - Твой папа разрешал тебе его смотреть? Она отрицательно помотала головой и с ноткой презрения ответила: - Он и сам его не смотрел. - Как же он узнавал последние новости? - Из газет. Казалось, она вовсе не скучала по отцу. Иоанна отзывалась о нем так, словно ей по крайней мере пришлось быть его женой, и это были самые тяжелые годы её жизни. - Ты снова пойдешь спать? – с тоской в голосе спросил её Уильям. Девочка снова закивала и пояснила: - Я очень устала. Я два дня пряталась в доме, прежде чем меня забрала полиция. - Тогда конечно иди, - кивнул Уильям и искренне пожелал. – Сладких снов тебе. - Спасиб! – она сухо улыбнулась и побежала наверх. Ночью, когда и сам Вордсворт улегся в кровать, и в доме стало совсем темно, Иоанна проснулась и запуталась во времени. Ей сначала показалось, что она спит у себя дома, но открыв глаза, девочка увидела чужую спальню. Она перепугалась и отправилась исследовать дом. Так как она все время спала, у неё не было времени изучить его целиком при свете дня, и ночью дом показался ей совсем уж чужим и незнакомым. Она пришла в себя только в спальне профессора, когда попыталась растолкать мужчину и вспомнила, что её отец погиб, а она сама находится в доме Уильяма. Недолго думая, она перелезла через профессора и улеглась в кровати рядом с ним. Во-первых, так было теплее, во-вторых, если ей снова померещится невесть что, далеко идти ей не придется. - Вы еще не передумали уезжать, Уильям? Вордсворт перекладывал нехитрые пожитки Иоанны, вывезенные из дома, и записывал в блокнот, что ей нужно купить в первую очередь из одежды. Она сидела рядом и скучала. Будь её воля, она бы гуляла в одних и тех же штанах и в одной и той же полюбившийся кофте, которая и так была девочке велика, а за долгое время носки растянулась еще больше. Но Вордсворт был иного мнения. Абель заглянул к нему, чтобы узнать, как идут дела, потому что тот долго не объявлялся. - Иоанна, оставь нас, пожалуйста, с Абелем наедине. Нам надо поговорить, - попросил её Уильям. Девочка насупилась и, уходя, ущипнула Уильяма за ногу. - Ай! Какая странная реакция, - Вордсворт задумчиво потер ладонью место щипка. - Ничего странного, - Абель пожал плечами. – Она понимает, что вы хотите её бросить. - Абель, видишь ли, Иоанне нужна женская забота, которой она была лишена. Поэтому я планирую отдать её в хорошую школу, где преподавательницы будут её любить и учить всем женским житейским премудростям. - Вы думаете, что ей это так уж надо? – с сомнением спросил Найтроуд. – Вы были бы для неё неплохим воспитателем. - Я другого мнения, - проворчал Вордсворт. – Если мои враги захотят взять меня за живое, они что-нибудь сделают с девочкой, а я этого не хочу. Пусть уж лучше проживает где-нибудь в закрытой школе под своей фамилией. - Она все равно не будет в полной безопасности, вы ведь понимаете это, - возразил ему Найтроуд. - Конечно, зато она будет в безопасности, когда мне придется иметь дело с метоселанами, да и ей тоже! Прекратите, наконец, меня удерживать! Неужели вы не понимаете, что у вас нет шансов? - У меня нет шансов, - вздохнул Абель. – Но они есть у еще одного ребенка Гарибальди. Вы должно быть его знаете. Сейчас ему требуется ваша помощь, и в дальнейшем понадобится ваше пристальное внимание. - О чем это вы? – Вордсворт облизнул пересохшие от волнения губы. - Я говорю сейчас об одном из сыновей Гарибальди, который выжил при штурме замка Святого Ангела. Его зовут НС-IIIX, и ему сейчас очень одиноко, поверьте. - Где он? Что с ним? - Но вы ведь уезжаете, - Абель завел глаза к потолку. - Абель, я сейчас вас укушу, - не выдержал Вордсворт. – Где киборг? - Он лежит сейчас в вашей новой лаборатории, но вы же хотите покинуть Италию. - Ладно, - Уильям скрипнул зубами. – Иоанна, заходи, мы закончили! - Если вы все-таки передумаете, вы сможете перевезти киборга в свой дом на первое время! - Если вы перестанете паясничать, то такое вполне возможно, - Вордсворт заметно охладел к этой новости и помогал хмурой Иоанне складывать вещи. - Простите меня, профессор. Меня прислала Катерина, чтобы я показал вам вашу лабораторию. - Подождите меня во дворе, - сдержанно ответил Уильям. – Если у вас есть время на пространные разговоры, то вы найдете и еще немного, чтобы подождать меня. Иоанна с довольной ухмылкой проводила Абеля взглядом и снова нахмурилась. Она не должна была улыбаться, ведь её хотят отдать в пансионат для девочек. Или еще куда-нибудь, в менее приятное место. И чем раньше она об этом поговорит с профессором, тем лучше. - Не хочу никаких платьев. Не хочу никаких игрушек, - она надулась и села на диване, обнимая руками стопку своей одежды. - Но почему? – Уильям отвлекся от мыслей о киборге и присел рядом с девочкой. - А зачем? – пошла она в наступление. – Отправьте меня в пансионат с тем, что есть. Зачем утруждаться и покупать мне что-то, если завтра я снова окажусь на улице? Не стоит выкидывать деньги на ветер. - Ну что ты, - он смутился. – Я не собираюсь бросать тебя на произвол судьбы. Просто… тебе нужно учиться, больше общаться со сверстниками. - Ага, я всегда мечтала общаться с тупыми детишками, - она презрительно усмехнулась. – А еще больше – спать в одной большой комнате со всеми вповалку. Почему я не могу учиться в Италии? - Почему же не можешь? Можешь, - неуверенно ответил Уильям. - Почему я не могу жить в вашем доме? Я что, мешаю? - Нет, отнюдь. Ты мне совсем не мешаешь! - Тогда зачем вы хотите меня куда-то отослать? Вам что, жалко на меня денег? Я пойду работать! - Ну что ты, тебе не нужно работать!.. Каюсь, я действительно сначала хотел отправить тебя в какую-нибудь школу. Но я думал, что так будет лучше для тебя, ведь мне предстоит непростая и опасная работа. Впрочем, сейчас мои планы немного изменились, поэтому ты останешься со мной, в Италии. Хм, а как ты догадалась, что я собираюсь тебя куда-то отослать? Ты подслушивала под дверью? - Да у вас в глазах было написано с первого дня, что я вам не нужна! – она помолчала немного. – Вы правда оставите меня у себя? - Правда… Я сейчас, - Вордсворт вышел из комнаты и вернулся с большим плюшевым медведем. Иоанна с сомнением посмотрела на игрушку. - Я хочу тебе кое-что рассказать, - он подмигнул девочке. - Валяйте, - кивнула она. - С детства меня мало интересовали игрушки. Разве только для того, чтобы разобрать их и посмотреть, как они устроены. Меня больше привлекал мир искусственных механизмов, научных открытий и полетов на Луну. Но однажды я оставил ненадолго эту беспорядочную погоню за знаниями и задумался. Как часто в погоне узнать что-то интересное, я упускаю обычные житейские радости? Могу ли я получать от жизни удовольствие, как это делают все остальные? И я решил, что пора что-то менять. Например, позволить себе поиграть немного. И вот представь, я был тогда старше тебя на два года, знал слишком много для своего возраста, но не умел радоваться. Мои сверстники уже встречались с девочками, а я… Я решил хотя бы поспать с плюшевым медведем. Иоанна, уже было заснувшая к концу рассказа, рассмеялась. - Ну уж я то ваших ошибок не повторю и с медведем спать не буду! - С ним очень здорово. Его надо положить себе под бок, будет очень тепло, мягко и хорошо. Хочешь попробовать? - Давайте его сюда! Иоанна сгребла медведя и легла с ним прямо на диване. Вордсворт подоткнул большую игрушку прямо ей под бок и не успел оглянуться, как девочка засопела, иногда похрапывая. «Она не спала!» - промелькнула в его голове догадка. Все это время ребенок был в холодном забытье, проваливаясь в состояние без сна и времени. Её организм возвращался к жизни только тогда, когда требовалось чуть-чуть поесть, чтобы потом снова пропасть. «Теперь-то она выспится по-настоящему!» - умилился Вордсворт, совсем забыв о том, что его ждет Абель. - Профессор! - Тшшш! Тихо! Вы не видите, ребенок спит? – шикнул Уильям, осторожно поднимаясь с дивана. – Извините, что заставил вас ждать столько времени. - Я подумал, что вы совсем забыли обо мне, - грустно шепнул Абель. - О вас забыл, а о киборге – нет, - Вордсворт подхватил обиженного Абеля под руку и потащил за собой. Уильям плохо себе представлял, в каком виде мог быть сейчас Трес. Он был распорот пополам мощной силой Крусника, и Уильям даже мысли не допускал, что киборг мог хорошо сохраниться с момента штурма замка Святого Ангела. И тем не менее он лежал в его лаборатории на столе, укрытый плотным покрывалом. Вордсворт с трепетом откинул ткань в сторону, и на него воззрились внимательные глаза Caedeus, вполне себе живого, но не совсем функционального. Он по-прежнему был разделен на две части, только жидкостные трубки были пережаты зажимами, чтобы важная половина киборга не была лишена питательной жидкости. Плохо было то, что жидкость не могла циркулировать по телу и в достаточной степени питать нежную органику. Уильям осторожно расстегивал одежду на теле Caedeus. Местами ткань села от пролитого на неё раствора, и Уильям аккуратно освобождал неподвижного киборга от его униформы, при этом он болтал с ним и смотрел, насколько мозг Треса еще способен воспринимать информацию. - Здравствуй, Трес. Помнишь меня? Если да, моргни мне. Молодец! Тебе, наверное, было скучно здесь лежать столько времени одному? Если нельзя сказать однозначно, тогда не утруждайся, - усмехнулся Уильям, увидев, что глаза Треса остекленели от попытки осмыслить свое состояние. Абель молча наблюдал за процессом, подивившись тому, как профессор работал с киборгом и касался его так, словно перед ним был израненный ребенок, а вовсе не бездушный механизм. Сам Найтроуд начинал приходить к мысли, что Caedeus не всегда выглядят идеальными бездушными бойцами, словно в стальных големов войны вдохнули самую настоящую жизнь, и их стало сложнее отличить от людей. - Гарибальди был самым настоящим кудесником, - сказал Абель вслух, глядя на идеально человеческое лицо Треса. - Был, - вздохнул Вордсворт, аккуратно приподнимая омертвевшие слои кожи на теле Треса. – И не оставил после себя ничего. По крайней мере, Инквизиторы постарались, чтобы все материалы по созданию Caedeus были уничтожены. Вы не оставите нас? – улыбнулся он, оборачиваясь к Абелю. – Мне нужно будет поработать с Тресом, некоторые моменты могут быть для вас малоприятными. - Удачного дня, профессор, - Абель улыбнулся и отправился докладывать Катерине, что его план полностью работает. Уильям вернулся домой далеко за полночь, и снова пожалел, что в такой ответственный момент ребенок остался дома без присмотра. Конечно, Иоанна могла сама приготовить себе еду и была полностью самостоятельна, но нельзя было оставлять её надолго без контроля. Мало ли, что может случиться с ребенком в доме профессора. Абель явно переоценил наставнические возможности Уильяма. Первым делом Вордсворт отправился в спальню к девочке, чтобы убедиться, что все в порядке. Девочка лежала на кровати в обнимку с мишкой и читала увесистую книгу о занимательных фактах из физики. - Привет, - Вордсворт виновато улыбнулся. – Сегодня мне пришлось задержаться на работе. Надеюсь, ты не скучала без меня? - Неа, - ответила Иоанна. – Вы работали над Тресом, ведь так? - Да, пришлось повозиться, - он устало улыбнулся. – Работы с ним мне хватит на долгие месяцы. - Я знаю все пароли к командам киборга. Уильям подумал, что ослышался. Он работал допоздна, не ужинал и в результате получил слуховые галлюцинации. - Отдыхай, а я пойду спать. Надеюсь, ты сегодня хорошо ела. - Я говорю, что я знаю все пароли к системе Треса! – повторила Иоанна громко. – Вам не нужно будет их ломать. Вордсворт сел на край постели к Иоанне, не зная, как отреагировать на это. - Но откуда?.. – спросил он растерянно. - Папа хотел, чтобы я работала над проектом вместе с ним, поэтому заставлял меня с пяти лет заучивать все пароли. Так было проще, не надо было их никуда записывать, если папа их забывал. Иногда с ним такое случалось. - Но… эээ… - Берите ручку и листочек, записывайте. Вордсворт достал записную книжку с ручкой и открыл чистую страницу. - В общем, чтобы киборг начал восстанавливать себя сам, вам нужно будет его собрать и прописать команду. Готовы записать? - А разве они не работают автоматически? - Вы проверьте, - Иоанна пожала плечами. – Все может быть, к тому же зная основной набор, вы сможете писать свои. Только для начала убедитесь, что таких команд точно нет. Короче говоря, киборг может сам себя починить. В него заложена система восстановления. Как она выглядит, я вам рассказать не смогу без чертежей, главное – ничего не переделывайте внутри него… Вордсворт кивал, слушая девочку с открытым ртом. Так начиналась его работа в новом отделе АХ.