Величайшая ошибка — думать, что страсть и чистая любовь несовместимы. Единение влюбленных не является грехом, а без любви грехом становится всё. © Ветви дуба
Геральт не спал с восхода солнца — не то от мучительного ожидания пробуждения Матильды, не то от звенящей тишины, окружающей безлюдный на несколько вёрст вокруг дом. Он оделся, истопил печь, нагрел воду. Девушка спала тихо и крепко. Жар ушёл, рана перестала кровоточить, на удивление, заживая довольно быстро. Недаром Весемир пытал их, ещё юнцов, книгами о травах и лекарском деле. Лишь иногда Матильда глубоко и тяжело вздыхала, вздрагивала, но стоило ведьмаку подойти ближе — тут же успокаивалась. Геральт вышел на улицу, дабы напоить Плотву, но, обратив взгляд вдаль, увидел, как в сторону их дома направляется всадник на грузной, приземистой лошади, предназначенной скорее для перевозки тяжестей на телеге. — Слишком много гостей для нашего короткого пребывания здесь, Плотва, — приглушённо сказал Геральт сам себе, потрепав кобылицу по холке. — Доброе утро, мастер! — крикнул всадник издалека, нелепо подпрыгивая в такт замедляющей ход лошади. — Меня прислала госпожа Омерта! Он наконец подъехал, спешился и подошел ближе. Высокий полноватый парень с совершенно детским и мягким лицом посмотрел на Геральта, широко улыбнулся и протянул руку. — Здравствуйте, господин Геральт! — повторил он, тряся руку ведьмака в своей потной крупной ладони. — Я Алкин. Нужна ли моя помощь? — протараторил он, всё ещё не отпуская руку визави, — Я могу помочь по хозяйству: наколоть дров, истопить печь, приготовить еды, накормить лошадь, убрать снег, почистить и заточить ваше оружие, истопить баню… — Постирать портки, сварить варенье, — флегматично продолжил Геральт. Алкин стушевался и отпустил, наконец, руку. — Это тоже могу, если нужно, — он подавил улыбку. Лицо гостя было удивительно жизнерадостным для этих краёв. Геральт, в последние годы ставший очень нелюдимым, мысленно усмехнулся и успокоился. — Хороший меч, — Геральт указал на оружие, притороченное к седлу. — Умеешь с ним обращаться? — Да, — парень подхватил ведра с водой для Плотвы и, кряхтя, потащил их в сторону лошади, — В теории. Отец выковал его для меня. Он трудится у госпожи, а я ему помогаю. — Это как? Тренируешься на чучелах? Или по книгам? — в вопросах, на удивление, не было и капли сарказма. — В настоящем бою не был, но за себя постоять могу, — пояснил Алкин. — А не потренируете ли меня, как будет свободная минутка, мастер Геральт? Будет о чём друзьям рассказать, — голос парня был настолько оптимистичен и бодр, что уставший Геральт слабо улыбнулся. — Нет, — отрезал Геральт, — Недосуг мне. — Так отчего же? Я за тем и пришел, что бы помочь вам и дочке госпожи. — Поезжай домой... Ещё один Ронвид из Малого Лога нашёлся... Мне не нужна помощь, — Геральт предчувствовал потенциальные уговоры. Слишком уж приставучий был парнишка. Как поговаривала Кейра, «такому проще дать, чем объяснить, почему не даёшь». Ведьмак уж было хотел идти к спящей Матильде, но Алкин вдруг ляпнул: — Если проиграю, отдам вам свой меч, мастер ведьмак! — парень тут же прикусил язык, пожалев о сказанном. Геральт хмыкнул. С таким же успехом Алкин просто мог этот меч ведьмаку подарить. — А давай! — Геральт повернулся, глядя на то, как Алкин побежал за мечом, поскальзываясь на снегу. Затем поднял глаза к небу, прищурился от солнца и подумал о нелепости происходящего. Геральт знал, что иногда бывает азартен до безобразия, но тут сами боги велели не отказываться. — А где ваши мечи, мастер ведьмак? — спросил Алкин, обнажая своё оружие. — Мне без надобности, — спокойно ответил Геральт. — Готов? — Алкин кивнул. — Тогда нападай! Парень, недолго думая, замахнулся. Острие меча медленно, без приложения должной силы, только за счёт своей тяжести, опускалось на Геральта. Ведьмачьи рефлексы для того, чтобы увернуться, были не нужны. Геральт уклонился — кажется, у него даже было время, чтобы зевнуть. Если битву на мечах сравнивать с танцем, Алкин совершенно не умел танцевать. Замах, ещё замах, и ещё... Геральт просто уклонялся, отступая назад. — Давно служишь Омерте? — спросил Геральт, изводя уже вспотевшего парня. — Нет, — пропыхтел Алкин, замахиваясь снова, — Вот отец — давненько. У госпожи Омерты много народу служит. Эть! — парень приложил силу, но всё равно промахнулся. — Я служу конюхом, отец — кузнецом, матушка — кухаркой. Полдеревни в крепости служит. — парень вытер пот со лба. — Ну вы хоть нападите, мастер ведьмак! Геральт не спешил. — Раньше в Раннвейге все промышляли рыболовством, а сейчас почему полдеревни на службу ушло? — Так и сейчас промышляют! Правда, рыбы сейчас меньше. Пришлось в набеги пойти, да во флот к ярлу. А потом появилась госпожа Омерта. Госпожа ближе, платит хорошо. Поговаривают, что если ты ей приглянешься, может и желание твоё исполнить... Геральт заинтересованно спросил: — Какое, например? — Была у нас приезжая девчонка из Вызимы, звали её то ли Зося, то ли Зоя. Служила портнихой госпоже Омерте. Да так хорошо, что та ей туфли подарила, да с сыном ярла Вольфганга свела. Сильно Зоя замуж хотела, вот и вышла. И не за абы кого, а за сына ярла. Вот так вот! Жаль, утопла вместе с мужем... Да ударьте уже, мастер! — крикнул взмокший юноша. — Давно не слышал такой просьбы. Недолго думая, Геральт увернулся от очередного замаха и ударил парня прямо в нос, отчего тот упал задницей прямо на снег и застонал. — Немного унизительно… — Ну ничего, — Геральт подал Алкину руку, помогая подняться, — Зато будет что друзьям рассказать. — Никогда не дерись с такими, как он. Вообще. — раздался в стороне от них тихий, но твёрдый женский голос. Геральт обернулся... и застыл. Бледная, ссутулившаяся девушка стояла в дверном проёме, опираясь руками на дверь. На сером хлопковом платье были бледно-красные капли крови, пальцы ног поджимались от холода. Матильда посмотрела Геральту прямо в глаза. Её синюшного цвета губы тронула вымученная улыбка. Девушка была рада его видеть, но была слишком слаба, чтобы это показать. — Матильда, — Геральт едва сдержался, чтобы не кинуться к ней. Ведьмак собрался, вдохнул полной грудью и твердым шагом направился навстречу девушке. — Живо в дом, — бросил он приказным тоном. Затем добавил уже спокойнее: — Замёрзнешь. — Я тоже рада тебя видеть, Геральт из Ривии, — прохрипела девушка и, выйдя босыми ногами на снег, тихо обняла ведьмака.***
Геральт, подкидывая дров в печь, украдкой посмотрел на Матильду. Она сидела на кровати всё в том же ночном платье и смотрела в одну точку. В доме было тихо, лишь за окном свистел холодный ветер. «Ребёнок вырос» — подумал Геральт. За это время девушка вытянулась в высоту. На смену детскому пухлому личику пришли яркие, чёткие черты лица. Вся она, от седой пряди волос до кончиков пальцев ног, перестала походить на упрямого, весёлого, храброго зверька, каким была в детстве. — Я хочу помыться, — нарушила тишину Матильда. Её голос был отстранённым, печальным. — Но сама бадью не наберу. Геральт, ожидавший бурю вопросов, которые задала бы прежняя Тиль, удивился её спокойствию и такой просьбе. С момента, когда она очнулась, она не спросила ничего. Ведьмак лишь кивнул. Когда бадья была готова, он помог девушке подняться, дойти до соседней комнаты. Сидя за стеной, он услышал, как девушка опустилась в воду и с наслаждением вздохнула. — Уже успел познакомиться с Омертой? — спросила Матильда. Геральт откашлялся и громко ответил: — Да, успел. — И что ты о ней думаешь? — Тиль посмотрела на стену, за которой сидел Геральт. — Пугающая женщина, правда? Объявилась ни с того ни с сего, представляется заботливой, но… — Что «но»? — переспросил Геральт. — Ничего… — Матильда вспомнила Асгрима и снова стала мрачнее тучи. Она хотела хотя бы знать, что случилось с его телом. Похоронили ли его по традициям жителей Скеллиге? Сожгли ли его тело? Справили ли тризну? Матильда хотела бы с ним попрощаться, но прекрасно понимала, что сейчас это вряд ли возможно. Максимум, что она может сделать — это выпить вместе с Геральтом чарку вина в память о нём. — Матильда, это важно, — отвлек её Геральт. — Тебя привёз на Скеллиге человек по имени Гюнтер О'Дим. Ты видела его снова? — Нет! Я его вообще не видела! — раздражённо прошипела девушка. — Ты проделал такой долгий путь, чтобы спросить о каком-то вшивом чародее?! Геральт слышал, как девушка резко вскочила, вода перелилась за бортики бадьи на деревянный пол. — О-о-о, — протянул Геральт — Он не просто чародей… — А кто тогда? — саркастично спросила Тиль. — Сам чёрт?! Их разговор все больше и больше походил на ссору. — Я не знаю. Возможно. Он больше джинн, чёрт, дьявол, но точно не чародей, — повысил голос ведьмак. — Он называл себя Господин Зеркало, и когда я видел его в последний раз, это плохо для него кончилось. — Ну конечно, — пробубнила Матильда так, чтобы Геральт её не услышал, — Будь этот человек хоть как-то связан с магией, боюсь, ты бы в него влюбился. Он услышал, как в комнате что-то тяжело грохнулось на пол. По дому разошёлся звук разбившегося зеркала. Геральт тут же вскочил, вбежал в комнату, чтобы проверить в порядке ли девушка. О, Матильда была в порядке. Обнажённая, мокрая, она стояла у разлетевшегося на осколки зеркала, держа в руках полотенце. С длинных волос капала вода, по вздымавшейся груди, минуя шрамы, вниз по персикового цвета бархатистой коже. Ведьмак замер, следя за каплями, которые в неловкой тишине заканчивали свой путь на полу. Геральт посмотрел сначала на талию девушки, затем на её грудь. Борясь с желанием прикоснуться, почувствовать пальцами тепло и нежность её тела, он лишь шумно выдохнул и облизнул вмиг пересохшие губы. — Зеркало вдруг разбилось, — констатировала Матильда. — И, кажется, я не взяла сменную одежду, — её голос был тихим, завораживающим. Она подплыла вплотную к ведьмаку, коснулась пальцами его подбородка. Геральт наконец посмотрел ей в глаза. В его голове кружилась карусель мыслей. Сначала была пустота, затем вызванное правилами приличия желание отвернуться, затем желание уйти, стыдясь и порицая себя. Но всё это сменилось обдумыванием того, ударит ли его девушка, если он прямо сейчас поцелует её. Сомнения рассеялись, когда она приблизилась к нему так, что её горячее дыхание опалило его кожу. Он готов был поклясться, что в её затуманенных глазах он видел то же самое помешательство, которое коснулось и его. Они оба в своей нерешительности, будто играя в поддавки, то прятали взгляд, то снова смотрели друг другу в глаза. Матильда сдалась первая. Она приподнялась на носочки, коснулась тонкими пальчиками его груди, мысленно рассмеявшись от того, как Геральт вздрагивает от её прикосновений, и поцеловала его. Легко, без наглости и напора, почти невинный поцелуй с парой секунд ожидания ответа. С парой секунд, показавшихся для неё вечностью. Геральт в эти пару секунд отключил сознание, отпустил стыд, страх, осознание неправильности своего поступка. Он лишь почувствовал вкус её губ, её смелость и дерзость, и сорвался, забывая, кто он, где находится, забывая о последствиях и мыслях о том, что будет после. Наверняка ему будет неловко потом смотреть на неё, давать какие-то обещания, которые, наверное, он должен будет дать. Она пожалеет о том, что сейчас целует его — страстно, напористо, распаляя его и своё желание, напрашиваясь на что-то большее, на то, что уже неизбежно. Да, наверняка в будущем пожалеет, но в этот самый миг об этом не хотели жалеть оба, и отступать уже было поздно. Ведьмак подхватил Матильду, приподнял и понёс, не разрывая поцелуй, чувствуя, как её грудь касается его, как её тонкие руки обвивают его шею, на удивление крепко для обессилевшей девушки, как её ноги смыкаются на его талии. Он просто шёл вперёд в надежде найти хоть сколько-нибудь устойчивую поверхность. Этой поверхностью стал деревянный стол, который Геральт очистил от склянок и трав легким движением руки. Ведьмак не слышал, как разбились бутылка с травяным маслом и ещё множество флаконов, не чувствовал разлившийся по всей комнате аромат аниса. Усадив девушку на стол, ведьмак чувствовал запах её кожи и волос, что, кажется, с самого её рождения пахли магнолией. Геральт лишь на краткий миг оторвался от её губ, чтобы удостовериться, уверена ли она. Желает ли она его сейчас так же, как он желает её. — Ты… — глухо начал мужчина. Матильда прервала его и, задыхаясь, твёрдо ответила: — Да. Пара мгновений — и простая белая рубаха ведьмака упала в разлитое масло. Геральт подтянул девушку ближе, прижал к себе. Грубая, крепкая ладонь мужчины, прошлась вдоль её позвоночника, замерла в мокрых волосах. Его губы позволили себе чуточку больше. Её шея, ключицы, уши вмиг покрылись поцелуями. Одно резкое движение заставило её потерять контроль. Из груди Матильды невольно вырвался крик — и вот, она уже забыла, как дышать. Боль сковала её изнутри, сердце остановилось, в глазах потемнело, в ушах гулко отозвались слова: — Тише… Все хорошо…— приглушённо сказал Геральт севшим голосом. Он всё еще прижимал теперь уже молодую женщину к себе, только уже мягче. Его ладонь заставила её положить голову к нему на ключицу, его неровное дыхание вызывало мурашки по всему её телу. Сердце Матильды, кажется, остановилось... но всё же сделало первый удар, затем ещё, и еще один. Лёгкие наполнились воздухом. Слова были излишни. Прикосновения Геральта, его плавные движения успокоили, расслабили Матильду. Пара мгновений — и до его ушей долетели робкие стоны. Боль понемногу отпускала, сменяясь ощущением тяжести, распирания, тепла. Её тело смирилось, перестало противиться ощущениям, что вырывали её душу из тела. Когда всё закончилось, они некоторое время так и стояли, боясь отпустить друг друга. Это было бы нормально, если бы их пустые на тот момент головы моментально не посетил один и тот же страх. Страх посмотреть друг другу в глаза. Чувство неловкости сразу же заползло в душу мерзким осьминогом. Её голова так и покоилась на его ключице, ослабленные руки обвивали талию. Единственное, что они могли сейчас — это осознавать произошедшую глупость и тяжело дышать. Геральт первый подал признаки жизни. Он прочистил горло и немного хрипло произнёс: — Я не думал, что ты ещё… Матильда тут же его перебила — Я села задницей на сушеный зверобой, — её было едва слышно, — В следующий раз давай хотя бы до постели дойдём. Нельзя так безобразно обращаться с травами. Она посмотрела на осколки склянок и траву, разлетевшуюся по полу. Матильда, хотя и чувствовала себя неловко, но очень не хотела это показывать, а потому решила поступить как любой взрослый человек — отнестись к ситуации так, будто этого и вовсе не случилось. Геральт же, ожидавший от бойкой девушки чего угодно, кроме невинности, взвалил на себя неизвестно откуда взявшийся груз ответственности. Запахнув штаны, он всё-таки посмотрел в глаза обнажённой Матильде и, пождав губы, равнодушно поинтересовался: — Ты не жалеешь о случившемся? — тон был настолько будничным, словно Геральт спросил, что она хочет на ужин. «О случившемся» прозвучало очень абстрактно, и они оба были этому рады. Абстрактные слова расслабляли. — А ты как думаешь? — ответила она вопросом на вопрос. — Я знаю о допплере, Матильда. Женщина лишь пожала плечами. — Ведьмакам на роду написано встречаться с чудовищами. Допплеры, вампиры, чародейки — какая разница? Нам нужно помыться, тебе не кажется? Она соскочила со стола и, обходя осколки, направилась к бадье. Геральт пошёл за ней. Его возмутило её равнодушие, но больше всего упоминание чародеек. — Сравнила накера с чёртом, смутьянка... — Действительно... — она погрузилась в бадью и, качнув головой, пригласила присоединиться. — Допплер выглядел почти как я, — он сел напротив неё. — Поэтому я и подумал, что ты не будешь возражать. «Лжец! Лжец!» — мысленно кричала женщина, — «Ничего ты не думал. Так же, как и я не думала!». — Удивительная распущенность, Геральт, — Матильда хихикнула и брызнула в него водой. — Правду говорят, что все Ведьмаки похотливые, — констатировала женщина. — Ты про меня или про себя? — Геральт нагло ухмыльнулся. — Это же не я совратила молодую особу. Что сказал бы папочка Ламберт, если бы увидел то, что ты сделал? — она продолжала улыбаться, играя на его нервах. — Я сделал?! — возмутился Геральт. — Папочка Ламберт откусил бы мне голову. Он ведь велел тебе держаться от меня подальше, так ведь? Но вероломная, бедовая женщина не будет никого слушаться. Она буквально заставила бедного, старого ведьмака... Матильда засмеялась так громко, как только могла. Затем смех резко прервался, лицо вдруг стало серьёзным. Прищурившись, она посмотрела Геральту в глаза и спросила: — Зачем ты приехал, Геральт? — слова звучали чуть грубее, чем нужно было. Ведьмак не знал, что ответить. Рассказать про бушующее беспокойство в период её отсутствия? Или сказать, что скучал? Стоит ли говорить, что он много думал о ней, иногда рассматривая рисунки, которые так и не сжёг. Нужно ли объясниться за тот поступок? За то, что он разбил ей сердце, будучи уверенным в несерьёзности её чувств? Он снова поднял на неё глаза. Посмотрел на глубокие шрамы на её теле, которые вызывали желание убить Лето из Гулеты, который клятвенно обещал ему оберегать её. Посмотрел на медальон, что когда-то принадлежал ему самому. Наверное, стоит соврать? А с другой стороны... зачем? Он ничего не потеряет — у него с самого начала ничего нет. Сказать ей, что Кейра отправила его за ней из-за материнских переживаний? Да, стоит сказать именно это. — Потому что беспокоился о тебе, — глухо сказал мужчина, сам того не ожидая. — В какой-то момент мне стали сниться странные сны. Возможно, из-за долгой разлуки. Ты ведь не соизволила возвращаться на зимовку все это время. А возможно, тебе действительно нужна помощь. По крайней мере, мне так казалось. Как видишь, — он указал на её шею, — Приехал я не напрасно. Ты специально так подставляешься? Если так будет и дальше, по количеству шрамов ты обгонишь всех ведьмаков вместе взятых. Матильда нежно улыбнулась и провела рукой по разветвлённому рубцу на своей груди. — Рассчитывала на то, что тебе будут сниться дурные сны и, обеспокоившись, ты ко мне приедешь. Они вышли из воды. Ноги держали Матильду не так крепко, как обычно. Её тело покрылось мурашками от ветра, что проходил сквозь щели старой оконной рамы. — Позволь, я помогу. Геральт взял полотенце и принялся бережно вытирать женщину, стараясь лишний раз прикоснуться к её теплой мягкой коже. Матильда молчала. Ведьмаку до одури было интересно узнать, что творится в голове у той теперь-уже-женщины, что без малейшего стеснения стояла к нему спиной совершенно голой. О чём думал человек, оказавшийся неожиданно смелее его самого. Матильда вздрогнула, когда Геральт обнял её со спины. Она чувствовала, как от глубокого вздоха поднялась его грудь. От тепла, исходящего от мужчины, она расслабилась, и наконец, возможно, впервые за эти годы, почувствовала себя в безопасности.