Michelle, ma belle

— Да, — я еле сдерживаю смешок, наблюдая за его ужимками. — Как думаете, он не будет возражать, если я покажу вам наш королевский сад? Чарльз сдержанно улыбается, протягивая мне руку. Я сначала смотрю на его руку, затем медленно поворачиваю голову направо и вижу, что Майкл больше не смотрит на нас, а вместо этого увлеченно разговаривает с Дианой. Майкл обольстительно улыбается ей и что-то без остановки говорит, на что леди Ди то и дело кокетливо хихикает. Я недовольно прищуриваю глаза на них и нервно закусываю нижнюю губу, прежде чем повернуться к Чарльзу и с благодарностью принять его протянутую руку. — Нет, он не будет возражать, — посылаю принцу самую лучезарную из своих улыбок. Улыбка Чарльза, которая поначалу была весьма сдержанной, становится все шире, когда он выводит меня из огромного зала, набитого людьми, в пустой длинный коридор. Несколько гостей с любопытством наблюдают за нами, когда мы выходим, но никак это не комментируют. — Вы само очарование, Мишель, — Чарльз сдержанно кивает и галантно сгибает руку, предлагая взять его под локоток. — У Майкла прекрасный вкус. Мы продолжаем идти по очень длинным коридорам, и все они абсолютно пусты. Стук моих каблуков гулким эхом отражается от стен, и это единственный звук, нарушающий тишину между нами. — Вы тоже прекрасно выглядите, Чарльз, — после недолгих раздумий о королевском протоколе и этичности как таковой, я все-таки решаюсь сделать ему комплимент, пока мы проходим через гигантские деревянные двери, которые ведут наружу. — Всегда восхищалась английской сдержанностью и элегантностью. Воздух на улице ласкающий и теплый, тихо поют сверчки. Звук льющейся из фонтана воды, смешиваясь с естественными звуками природы, навевает покой и умиротворение. Чарльз ведет меня дальше, через высокие кованые ворота, в великолепный сад, наполненный, как мне кажется, всеми цветами мира. — Это просто поразительно… —  восхищенно выдыхаю, пока мы продолжаем идти по каменной дорожке вглубь роскошного благоухающего сада. Я слышу, как Чарльз довольно смеется, прежде чем повернуть голову на меня. — Я знал, что вам понравится. Трудно не влюбиться во что-то настолько удивительное, как это… — его голос с приятным акцентом изящно витает в воздухе, и он вновь улыбается мне. —  Итак, Мишель, скажите, как долго вы уже с Майклом вместе? Чарльз присаживается на белую ажурную скамейку, которая стоит на краю идеального английского газона, среди высоких кустов чайно-гибридных роз. Я присаживаюсь на скамейку рядом с ним. — Честно говоря, не могу сказать точно… У меня такое чувство, что мы вместе уже целую вечность, — я мечтательно улыбаюсь, вспоминая обо всех сладких моментах, которые уже успела пережить с Майклом. Чарльз понимающе кивает головой и поднимает взгляд в темное ночное небо, усыпанное яркими звездами. — Планируете ли вы узаконить свои отношения? —   спрашивает он, продолжая смотреть в высокую темно-синюю даль. — Узаконить? — слегка хмурюсь, ощущая свежий ветерок на своей коже, и да, я не особо довольна темой нашего разговора. — Да, узаконить. Это значит официально выйти замуж за Майкла и стать миссис Джексон, — теперь Чарльз внимательно смотрит на меня и ждет ответа. И почему всех так волнует тема нашей с Майклом свадьбы? — Нууу, мы обсуждали с Майклом тему брака совсем недавно, но я ясно дала понять, что пока не готова зайти так далеко. Мне всего двадцать три, я слишком молода для этого, — пожимаю плечами. — Слишком молоды… В некоторых мировых культурах вы, Мишель, в свои двадцать три уже древняя старуха или должны быть давно замужем, с семью детьми по лавкам, — Чарльз тихо смеется, качая головой. Я смеюсь вместе с ним, потому что знаю, что это правда. Удивительно, но это действительно правда. Через мгновение Чарльз перестает смеяться и задумывается. — Значит, Майкл настаивает на том, чтобы вы с ним поженились, я правильно понял? — он ухмыляется. — Мхм, именно так, и он уверен, что это единственно правильное решение для нас. Но я… Я просто чувствую, что еще не готова. Но он этого не понимает, — печально улыбаюсь, стараясь изо всех сил не расстраивать себя воспоминаниями о нашей с Майклом недавней ссоре из-за этого. — Я понимаю, — Чарльз шепчет, кивая головой. — Мишель… — Хм? — произношу, глядя на него. — Не позволяйте ему заставлять вас делать то, чего вы не хотите делать, — вдруг заявляет Чарльз, и его лицо выражает крайнюю степень серьезности. — Никому не позволяйте. Я коротко киваю, прежде чем снова заговорить: — Не буду. И я не думаю, что Майкл из тех людей, которые будут давить, лишь бы добиться своего. Он просто хочет лучшего для меня…для нас, — я вздыхаю. — Ему совсем скоро исполнится тридцать, — слегка улыбаюсь при этой мысли, — и он на том этапе жизни, когда мужчины обычно заводят семью. Честно говоря, я чувствую себя немного виноватой перед ним… — Виноватой? Почему? — Чарльз слегка наклоняет голову вбок, внимательно изучая мое лицо. — Я чувствую, что сильно обижаю его своим решением, но все же, я не хочу торопиться с замужеством. Брак —это очень серьезный и ответственный шаг, и я не хочу все испортить необдуманным и поспешным шагом со своей стороны, — я вздыхаю, нервно потирая руки друг о друга. — Вы стали бы очень счастливой женщиной, Мишель, если бы вышли за него замуж. Я могу с уверенностью сказать это. Майкл отличный парень: чуткий, заботливый, добрый… Он не подведет вас. Но, как я уже говорил, не стоит выходить за него замуж, если морально вы еще не готовы. Не стоит выходить замуж лишь потому, что этого так сильно хочет он, но не вы. Не позволяйте ему втягивать вас в то, что вы на самом деле не хотите делать или к чему еще не готовы, — Чарльз словно предупреждает меня. Я снова киваю головой. Мне нравится, каким легким в общении человеком он оказался. Это успокаивает, правда. Мне нравится Чарльз, он хороший парень. — Боже милостивый! — внезапно произносит Чарльз и закрывает глаза. — Что? — спрашиваю, наблюдая тень стыдливой неловкости на его лице. — Я совсем забыл напомнить маме принять лекарство… — он бормочет, вставая со скамейки. — Извините, Мишель, мне нужно идти, — Чарльз виновато улыбается мне и выглядит немного грустным. — Было очень приятно поговорить с вами. Вы прекрасная девушка, Мишель, и я искренне желаю вам счастья. Он поднимается со своего места и посылает мне извиняющийся взгляд. — Все в порядке, Чарльз, идите к своей маме, — я понимающе улыбаюсь. — Мне тоже было очень приятно пообщаться с вами. Он начинает уходить, но вдруг оборачивается и машет мне рукой на прощание. Я машу рукой в ответ, на что Чарльз подмигивает мне перед тем, как уйти окончательно. После его ухода ночной воздух как-то сразу же кажется холоднее, неприятный морозец пробегает вдоль моего позвоночника, и я решаю, что пора возвращаться во дворец. Я иду точно тем же путем, которым мы пришли с Чарльзом сюда: по выложенной камнем тропинке, обратно к высоким кованым воротам, к тяжелым деревянным дверям, которые приведут меня внутрь огромного старинного здания. Как только я открываю двери, теплый воздух приятно окутывает мое тело с ног до головы, и я быстро согреваюсь. Даже продолжая стоять у порога, я слышу приглушенную, неразборчивую болтовню, видимо некоторые гости решили устроить себе променад по королевскому дворцу, расстрястись, так сказать, после великолепного, сытного ужина. Я быстро иду по уже знакомым мне коридорам, с каждым шагом мои каблуки все быстрее стучат по деревянному паркету. Сейчас у меня совершенно нет времени наслаждаться элегантностью и роскошью дворца. Я просто хочу поскорее вернуться к Майклу. *** Как только я захожу обратно в зал для приема гостей, то сразу же понимаю, что была права: комната кажется менее многолюдной (не даром я слышала людские голоса в других помещениях дворца на всем пути сюда). Всё, чего я хочу сейчас — отыскать Майкла среди толпы оставшихся гостей. Я медленно перемещаю взгляд от одной человеческой фигуры к другой и с разочарованием понимаю — его здесь нет. И леди Ди, по всей видимости, тоже… — Не желаете бокал шампанского, мисс? У человека, который меня спросил, все тот же густой британский акцент, но судя по голосу, это не Чарльз. Я оборачиваюсь и вижу высокого мужчину средних лет, одетого в классический черный костюм. На руках у него кипенно-белые перчатки и такого же цвета полотенце перекинуто через правое предплечье. В левой руке он держит открытую бутылку шампанского и молча ждет моего ответа, учтиво склонив голову слегка набок. — Нет, спасибо… — говорю едва слышно, почти шепотом, продолжая свои отчаянные попытки отыскать Майкла. Его здесь точно нет… Мужчина молча кивает и отходит от меня, чтобы предложить алкоголь другим гостям. — Подождите, сэр! — я вдруг решаю обратиться к нему за помощью. Мужчина оборачивается и вопросительно приподнимает брови. — Вы что-то хотели, мисс? — Вы видели человека в черном костюме с кучей серебряных значков? На нем также был широкий серебряный пояс? Черные вьющиеся волосы? Вот такого роста… — говорю, поднимая руку в воздух, чтобы попытаться показать рост Майкла. — Вы имеете в виду Майкла Джексона? — человек в черном костюме добродушно улыбается мне. — Да, именно его я и имею в виду, — улыбаюсь в ответ и скрещиваю руки под грудью. — Я не совсем уверен в этом…но мне кажется, что он вышел из комнаты вместе с принцессой Дианой несколько минут тому назад, — мужчина пожимает плечами. — Оу… — озадаченно смотрю себе под ноги. — Спасибо. Я поднимаю свой взгляд на него и изо всех сил стараюсь держать улыбку на лице. Официант явно намеревается уходить, но вдруг разворачивается ко мне и смущенно улыбается. — Вот что хотел еще сказать. Я вчера впервые услышал песню, которую вы спели вместе с Майклом Джексоном. У вас потрясающий голос, а моя старшая дочь — большая поклонница Майкла, и когда она услышала I just can't stop loving you, то стала и вашей большой поклонницей тоже. Вы не могли бы подписать вот эту салфетку для нее? Хочу удивить и обрадовать свою маленькую Адель, — он робко протягивает мне белую бумажную салфетку и ручку, которую за секунду до этого вытащил из нагрудного кармана пиджака. Давать автограф? Ну, это что-то новенькое… — Как вы сказали зовут вашу дочь? Адель? Мужчина утвердительно кивает головой. Я пишу на салфетке коротенькое пожелание для Адель, под которым ставлю свое имя — похоже самое время придумать себе какую-нибудь красивую подпись — и возвращаю салфетку мужчине. — Вот, возьмите, — улыбаюсь, смакуя странное, но очень приятное ощущение внутри. — Спасибо вам, мисс, — он кивает в знак благодарности и кладет салфетку в карман, прежде чем уйти. Ну что ж, самое время выяснить, где же все-таки Майкл… *** Я пишу тебе, Леди Ди, и у меня дрожит рука. Я не знаю что там впереди, не знаю пока. Говорят, что я — нелюдим, какая чушь! И ты, пожалуйста, только не плачь, красивая тушь. Я тебя никогда не просил, теперь прошу: Я когда смотрю на тебя — я еле дышу. И у меня недостаточно сил просто с тобой дружить; И ты связала меня по рукам, но надо же как-то жить. Успокой меня, мама. Твой сын болен. Открытая рана — зовут любовью. Успокой меня, мама. Твой сын болен. Открытая рана — зовут любовью. Слова песни так и крутятся в моей голове, пока я решаю, что делать дальше. Куда идти? Где искать Майкла? Наверное, я совершенно не должна расстраиваться из-за того, что Майкл куда-то исчез вместе с Дианой, учитывая тот факт, что я ушла с Чарльзом еще раньше… Но все равно это очень странно… Или я слишком подозрительна… Ладно, признаю, я немного ревную. Ну совсем чуть-чуть. Я решительным шагом направляюсь прочь из комнаты для приемов и как только выхожу за дверь, почти слепну: яркие вспышки фотокамер со всех сторон выстреливают в меня словно пули. — Мишель! Вы прекрасно выглядите! —  один из папарацци кричит, продолжая без остановки щелкать своей камерой. — Вы планируете продолжать сотрудничество с Майклом Джексоном? —  кричит другой. — Стоит ли нам ожидать новых хитов от вашего с ним творческого тандема в ближайшее время? — Мы слышали, что вы заключили долгосрочный контракт с фирмой Sony, это правда? —  спрашивает меня следующий журналист. Как, черт возьми, все они попали внутрь?! Майкл говорил, что представители прессы не смогут пройти во дворец, так как он очень хорошо охраняется. Так кто позволил им всем войти сюда?! Я стараюсь изо всех сил игнорировать назойливых папарацци с их камерами, уверенно продолжая идти мимо них, но чем дальше я продвигаюсь вперед, тем больше их становится на моем пути, и тем больше вопросов обрушивается на меня со всех сторон. Папарацци, казалось, были повсюду. И их было слишком много. Я продолжаю свои отчаянные попытки протиснуться мимо журналистов, пытаюсь вырваться на открытое пространство, чтобы скрыться от них, но у меня ничего не получается. Один из папарацци беспардонно толкает меня в спину в надежде, что я обернусь на него и он сделает удачный крупный снимок моего растерянного лица. Некоторые из гостей высунулись в дверной проем, чтобы посмотреть, что за странная суматоха поднялась в коридоре, но никто из них не сделал ровным счетом ничего, чтобы хоть как-то мне помочь. Честно говоря, я чувствую себя безвольной тряпичной куклой в руках безжалостной толпы. — Пожалуйста, пропустите меня, — умоляю, прикрывая глаза рукой в попытке заблокировать яростные вспышки фотокамер. — Подождите, вы можете ответить на мой вопрос? — еще один папарацци встает на моем пути. Людские голоса, задающие вопросы, сливаются в одну чудовищную какофонию. От ослепляющего света вспышек начинает неприятно кружиться голова. Я чувствую, что мне нечем дышать, и к горлу большим, твердым комом быстро подступает паника. Собрав последние силы и почти теряя сознание от удушающей обстановки, я проталкиваюсь мимо двух папарацци и почти падаю на пол, но наконец-таки выбираюсь из оголтелой толпы репортеров. В следующее же мгновение я снимаю туфли, после чего просто начинаю убегать прочь, но мужчины с камерами преследуют меня буквально по пятам. Я бегу по длинным коридорам, ловко вписываясь в уже знакомые повороты; бегу так быстро, как только могу. Я все еще слышу шаги преследователей позади себя, но не смею оглядываться назад. Я просто продолжаю бежать и бежать и в какой-то момент слышу, как охрана начинает подавать голоса за моей спиной. — Вы все не должны здесь находиться! — я слышу, как один из охранников громко кричит толпе, но я все равно продолжаю бежать и мысленно хвалю команду безопасности, которая, пусть и не сразу, но все-таки пришла мне на помощь. Я быстро бегу вверх по широким деревянным ступенькам парадной лестницы и вдруг понимаю, что совершенно выбилась из сил. Преодолев лестницу, останавливаюсь, чтобы перевести дыхание и, наконец, чувствую облегчение: папарацци больше не преследуют меня, и вокруг наступают долгожданные покой и тишина. Я надеваю обратно свои туфли, постепенно выравниваю дыхание, а в голове все время звучит голос Майкла: «Я предупреждал тебя. Предупреждал тебя. Предупреждал». Но я предпочитаю игнорировать его настойчивый голос. И кстати, где все еще носит этого мужчину? Я быстро оглядываюсь по сторонам и понимаю, что в этой части дворца я еще не была. И куда мне идти дальше? Направо или налево?.. Решаю пойти направо. Иду по тускло освещенному коридору, темно-красный ковер с цветочным орнаментом приглушает стук моих тонких каблуков. Множество больших зеркал в позолоченных рамах украшает стены, а над головой через каждые десять шагов висят небольшие хрустальные люстры. В крыле дворца, где я оказалась, должно быть находятся все королевские спальни… Когда я иду дальше по коридору, то смотрюсь в каждое зеркало и пытаюсь прямо на ходу привести себя в порядок — не хочу выглядеть всклокоченной и напуганной, когда наконец найду Майкла. Я прохожу мимо череды дверей, которые, скорее всего, ведут в гостевые спальни. Все, что мне необходимо сейчас, это найти ванную комнату, чтобы умыться холодной водой и прибрать волосы. Пока я нахожусь в поисках ванной, мне приходит в голову мысль: возможно Диана просто пошла показать Майклу, где во дворце находятся уборные, вот и все. Я прохожу мимо еще одной двери и останавливаюсь. Что-то привлекает мое внимание. Голоса. Я определенно слышу чьи-то голоса. Я подхожу вплотную к двери и прикладываю ухо в попытке разобрать, о чем там говорят.