***
— Прекрати себя винить, Люси, — Грей озлобленно пнул подошвой сапога входную дверь, приложившись к ней оголённой спиной, — достала. Ты многим жертвовала, переписывая книгу ЭНД’а, мы пытались! Не вышло, так не вышло. Депрессия, мать его. Хартфилия, знаю, сидишь на коврике под дверью! Открывай, — и, чуть помедлив, раздражённо рыкнул, — а, впрочем, ну тебя! Сутками унижаюсь. Я тоже переживаю за Нацу, дура! Срываюсь... Вместе нашли бы выход, а ты... Брюнет чуть прикусил себе язык, полный уверенности, что вот-вот по-настоящему не сдержится и выдаст пару ласковых в сторону разбитой Заклинательницы. Нарочито громко цокая набойками, спустился со ступенек, выхватил у смиренно молчавшей Джувии рубашку и, с толикой грубости схватив ту за тонкое белое запястье, потащил домой. Локсар успела только бросить печальный взгляд в оглядку, но, едва не споткнувшись, предпочла далее смотреть на выложенную булыжниками мостовую. Ледяной маг в очередной раз недовольно шикнул. — Ненавидишь... Нацу... ты... чёртов лгун! Судорожно всхлипывая, девушка привстала с потёртых красных колен и путаным шагом поплелась в душевую комнату. Иной раз в голове проскальзывала ужасающая мысль — полоснуть кожу на запястье, например, ключом Водолея и принять напоследок кровавую ванну. Глупо, конечно, да Хартфилия себя питала мыслью о том, что подобным образом поступают только недалёкие и безвозвратно сломавшиеся людишки, однако фантазия писательницы бушевала. «Плачущие сильнее духом, чем кажутся,» — сказала как-то Мавис своим детям. Люси вымученно улыбалась своему забитому отражению в зеркале и принялась повторять эту фразу, как молитву. Самоубийство? Ни за что. Жить и верить в его возвращение? Да. Размытые мечты угасали с каждым днём, но крохотные крупицы бывалого огонька в её сердце так и не потухли. Надеялась гильдия, и лишь Грей пальцем о палец не ударил ради бывшего товарища, разбрасываясь всюду пафосными речами и презренно фырча, стоило Макарову завести старую шарманку о дружбе. Заклинательница, сколько ни думала, так не смогла разобрать кавардак в голове ледяного мага; блондинка не сомневалась, что даже в своём полуживом состоянии вскоре набьёт ему надменное личико. Горячая вода нежно, с приятным покалыванием обволокла бледную кожу, и Люси блаженно выдохнула. Отощавшие руки и бёдра свело приятной судорогой. — Я тебя найду, Нацу, — прошептала в пустоту сухими губами. Но искать не пришлось. Люси металась по простыням, комкала их, сминала пальцами, мучала ногами тёплое одеяло, ворочалась и даже сквозь сон ощущала, как жгучие слёзы бусинками скатывались по щекам. Кошмары о прошедшей с Зерефом битве настигали её каждую ночь, картины прошлого искажались не в её пользу, смешивались с чёрными и алыми красками — отчаяние, кровь и красные, хищные глаза Драгнила-старшего. В своих снах она давно погребена, а Хвост Феи разбит. На яву всё иначе, Хартфилия пыталась докричаться до самой себя, но попытки были тщетны. Впечатления от пережитого оставили не самый лучший отпечаток в её неокрепшем разуме. В спальне раздалось лёгкое шуршание, которое Люси уловила краем уха, и после наступило умиротворение. Девушка, сонливо хлопая мокрыми ресницами, оглядела комнатушку и, поёрзав, поудобнее устроилась в постели, а перед глазами один за другим стали возникать спокойные фрагменты её жизни. И данный обряд повторялся из ночи в ночь. Хартфилия, наверное, вновь провалилась бы в дрёму, придя в сознание после кошмаров, но скрип позади, где-то рядом с окном, не позволил отрубиться. Заклинательница с неким подобием клича резво подскочила с матраца и, вооружившись подушкой, уставилась в окно. Лишь лёгкий ветерок колыхал полупрозрачные шторы. За ней кто-то следил. И ещё полгода назад она бы безоговорочно заявила — это был Нацу. А что ей мешает такое сказать сейчас?***
— Лю-чан, — протянула МакГарден, с удовольствием слизывая остатки джема из киви с чайной ложки, — давай поживёшь у нас? Ну, мальчики точно согласятся. А если маньяк какой? — Хартфилию всегда забавляло, как её маленькая подруга забавно хмурилась. — Я сказала что-то смешное? — Напротив, — Люси виновато отвела взгляд, — я тебе благодарна за поддержку, но... если это Нацу? А я от него убегу. — Не вижу разницы между маньяком и Нацу, — встрял в разговор сидевший неподалёку Грей, за что получил укоризненный кивок Джувии, чьё железное терпение иссякало с постоянными нападками любимого на достоинство Саламандра, и вдобавок липкую ложку в волосы от будущей Редфокс. Парень не успел возмутиться по милости Гажила, угрожающей горой вставшего позади своей беременной девушки. — Чёрт с вами... — Поехавший, ги-хи, — Гажил бесцеремонно присоединился к волшебницам. — Они, помню, на пару с ума сходили во время битвы. Титания заикалась мне... а, впрочем, Люси, ты сама всё видела. Вот только Фуллбастер меня беспокоит сильнее заносчивого огненного засранца, — драгонслеер опёрся локтём о приподнятое колено. — Люси, запах огнедышащего теперь не такой, как прежде, что-то в воздухе витает нехорошее, — и хрипло добавил, наклонившись поближе к собеседнице, — он, скорее всего, здесь. — Пока неизвестно, каким он стал, — печально завершила Леви, — поэтому поживёшь у нас. Даже стены в её доме кричали о полнейшем одиночестве. Привыкшие к извечному шуму, пьянкам, веселью, дурачествам Нацу, они изнывали подобно хозяйке, и оттого Люси задыхалась, как в тисках. Девушка посещала гильдию редко настолько, насколько получалось, ведь не было смысла живым скелетом пугать товарищей — и так натерпелись от сильных и бессмертных мира сего — но забота о семье оборачивалась болью в груди для неё. Леви не даст заскучать, верно?***
Очередной приступ неиссякаемых (казалось бы) кошмаров, следовавшее за этим облегчение и пробуждение. Люси не смогла сомкнуть веки в чужом доме; пускай в родном царил давящий на психику неуют, засыпать после ночных неприятностей было гораздо легче. Девушка, подобно привидению, спустилась на кухню, залитую свинцом от уличных фонарей и синеватым точечным мраком. Глоток свежей воды окончательно отогнал сон, и Заклинательница разочарованно осознала, что синяки под её глазами не уменьшатся в диаметре, а засияют с новой силой. Она бы так и просидела на кухне, встречая сквозь окно мягкий, пастельных оттенков закат, выпила бы ранним утром кофе, следуя лучшим книжным традициям, но ловкая тень проскочила по булыжникам мостовой, что и усекла Хартфилия. Затем знакомый шорох. Неосознанно сорвалась. Волшебница выбежала на улицу полуголая, в спальных шортах и майке на тонких бретельках, привычно, но только не холодной ночью, когда звёзды ещё ярко освещали мрак небес и будто источали некие ледяные потоки своим серебристым свечением. Сердце бешено бухало в грудной клетке, отчего кровь пульсировала в висках так, что разум блондинки застилал глухой шум, а тело обомлело. Это был Драгнил. Её неугомонный Нацу. Обхватив себя вмиг замёрзшими ладошками, Люси оглядела тянущуюся вдоль канала улицу. Очередная тень. Стиснув зубы, девушка направилась вслед за ничего не обещающими бликами, корчилась от жжения в ступнях. Она выбежала без обуви и рьяно перебирала ослабшими ногами по мелким камешкам. — Драгнил! — эхом разнеслось по ночному городу. В ответ тишина. А кто ей сказал, что она действительно наткнётся на своего лучшего друга? Глупышка. — Драгнил!!! Драгнил! Нацу! Нацу! — уже совершенно не заботясь о сне остальных жителей городка, взывала к любимому человеку. Голос дрожал и срывался из-за тягучего комка в глотке. — Ответь! Нацу! — крики наполнены болью. Её следующий вопль грубо заткнули чьей-то когтистой лапой: первое, что пришло ей в голову, когда нечто острое коснулась аристократической бледной кожи. Девушку в наглую затащили в небольшой переулок между домами, и та удивлённо выпучила карие глаза, инстинктивно начала вырываться и извиваться, издавая гортанные звуки протеста и явно не желая сосредоточить своё зрение на похитителе. Парню бойкость бывшей подружки не приносила особой радости — удерживать волшебницу становилось труднее с каждой секундой. И откуда у Люси взялись силы? Те же самые инстинкты вынуждали её бороться за свою жизнь, наверное. — Хватит, Люси, прошу... — разочарованно выдохнул демон, и прижатая к каменной стене девушка вмиг прекратила вырываться. Этот голос, прежде не знавший горя, она не спутала бы ни с чем. Разбитый на сотни мельчайших осколков, это тон всё ещё продолжал принадлежать Нацу. — Не будешь кричать? Сама звала. Подняла бы на ноги весь город, эх. Прости, что... что напугал... — Хартфилии предоставили возможность набрать ртом побольше воздуха и восстановить его запасы в лёгких. Всё те же розовые пряди непослушных волос, те же оливковые зрачки глаз, ставшая родной чёрная накидка с золотистыми обшивками. Она бы хотела верить, что перед ней, опустив когтистые ладони, стоит бывший Нацу Драгнил, несравненный заводила в гильдии и храбрейший волшебник на поле боя, однако... отстранённый, наполненных испугом взгляд и слабая улыбка ради приличия выдавали его с потрохами. А чем Люси лучше? Нацу, наблюдавший за ней долгие месяцы, казалось бы, изучивший каждую новую морщинку на её лбу, не ожидал вблизи лицезреть свою Заклинательницу в столь удручённом состоянии. — Я дура, — разбавила тишину волшебница и пальцами чуть дотронулась до огрубевшей щеки парня, на что тот недоверчиво вскинул бровью, — прости за крики... я... — Я, кажется, скучал по тебе... — неуверенно бросал отрывистые фразы Нацу, не находя себе места, — мне сложно об этом говорить... я... не могу вернуться... но хочу быть рядом... мы же с тобой столько прошли вместе... Он приходил не к Хэппи, Эрзе или Венди, только к ней. Хартфилия упустила из виду тот момент, в который дала слабину и волю эмоциям, судорожно обвила мускулистую шею напарника руками, чтобы уткнуться в неё. Безостановочно всхлипывая, шептала в бреду, как скучала по его дурацким поступкам и шуткам, диким повадкам и наглым проникновениям в квартиру по ночам. Тело сладостно ломило от усталости, ступни малость кровоточили, горло нещадно жгло от криков и сыпящихся на землю слёз, но оно того стоило. Нацу боялся причинить ей вред; так и не научившись контролировать своего внутреннего демона, опасался, что тот вырвется в их с Люси самый радостный миг за последние полгода. Этериас оказался милостив, однако Драгнил всё же оттолкнул блондинку от себя, и та, взвизгнув, лопатками ударилась о стену дома. — Прости, я не могу... ЭНД... он убивает... — оправдания, градом посыпавшиеся из уст драгонслеера, утихли сразу же, как Заклинательница в исступлении вновь потянулась к нему, подобно любопытному ребёнку, — странная Люси. — Раньше я тебе сковородкой врезала бы за это, но сейчас... желаннее этих слов для меня нет ничего, напарник. — Напарница, — хмыкнул демон. Люси была готова поклясться, что именно прячущийся неподалёку Лаксус пропустил через неё парочку хорошеньких разрядов, а иначе как ещё объяснить судорогу, пробежавшую где-то внутри? А, кажется, подобные чувства она описывала только в своих романах; будучи начитанной девушкой, не знала подобных эмоций в жизни, а следовала клише. Неужели, когда-то враги Драгнила испытывали в бою то же онемение? Страх и восхищение вперемешку. Ей стало плевать, что Нацу мог вновь отпрянуть от неё, что, согласно её глупым мыслям, в ближайшем кусте засел Дреяр, что они только что назвались напарниками. Хартфилия окончательно поддалась трепетанию сердца. И она бы точно грохнулась на неотёсанные булыжники, разбив в кровь потёртые колени, если бы демон не поддержал её... пока целовал. Оставалось лишь лихорадочно обнимать друг друга, руками перебирать складки на одежде, прощупывать каждый миллиметр кожи, упиваться и томно вздыхать. Нацу когтями изредка оставлял красные полосы на полуоткрытой спине и плечах, девушка же хрупко сжимала в ладони чёрную ткань. Когда в беспамятстве волшебница своими губами прикоснулась к чужим, легонько, поначалу незначительно, Драгнил опешил и еле подавил едкий смешок — Люси и не такое описывала в своих черновиках, которые он за годы дружбы умудрился досконально изучить. Затем удивление сменилось истинным желанием. Драгонслееру, наверное, стоило поблагодарить сущность демона, подтолкнувшего его к более значимому ответу на робость напарницы. Нет, точно не напарницы. Неловкость наступила после. Хотелось чего-то большего, тянущая нега волнами окутала глубоко дышавших магов, но всё, что им отныне оставалось — стыдливо опускать взор на чёртову мостовую в чёртовом переулке. Люси подушечками пальцев ощутила жар на пунцовых щеках, а парень, наблюдая за смущённой подружкой, не сдержал улыбку. Свою простодушную и счастливую улыбку, которой извечно одаривал семью. — Никогда не пробовал на вкус губы Люси, — растерянно прищурился, — мне хватало твоего холодильника, — демон более походил на нашкодившее дитя. — Как прежде уже не будет, но... — замялась, — пошли домой, Нацу? Мы найдём способ вернуть тебе человеческий облик. — Такой не устраиваю? — непринуждённая обстановка рассеивалась. — А если не получится? Мне пока что не место здесь, в Магнолии. Я уже ищу способ, поверь, но... но я хочу сделать это сам. Мне нужно время, и я вернусь. Вернусь к своей семье, — Нацу заключил девушку в крепкие прощальные объятия, и та изнеможённо всхлипнула. Всё вставало на круги своя, как и складывалось на протяжении полугода. — Только пообещай, что не будешь себя изводить? Потом-то я проверю, — посильнее сжал хрупкую, столь дорогую волшебницу в своих когтистых руках. — А ты пообещай, что не заставишь себя долго ждать, иначе по возвращению всё-таки получишь сковородкой, — Люси сглотнула щекочущий комок нервов в глотке и чуть приподняла уголки всё ещё влажных губ. — У нас столько приключений впереди... — Обязательно. Нацу хватило секунды, чтобы скрыться из виду; безвольно, как марионетка, девушка упала на камни, хоть так и не желала этого. Однако, от куклы её отныне однозначно отличало стремление к жизни — бездушный фарфор не способен любить, верить и ждать.