***
Ослабевание реацу Садо не прошло мимо его товарищей. Кохуро был раздосадован этой ситуацией, но не мог определить, куда идти на выручку. Другие тоже не увидели возможности как-то помочь ему. Рукия тем временем ступила на мост, пытаясь понять, как развернувшаяся перед ней картина с чистым, светлым небом возможна. И именно в этот момент ее застало происшествие с Садо. Она собиралась пойти к нему, но неожиданно за спиной появился неизвестный, что-то сказал про солнце, после бросил: — Следуй за мной. Ей не стоило повторять дважды — возможно, этот тип направит ее в нужном направлении. Даже если придется спросить силой. Рукия поспешила за ним в небольшое круглое помещение с высоким потолком. В кромешной темноте горело лишь несколько небольших огней внизу, где они оба стояли. Неизвестный мужчина вскоре обернулся к ней и произнес: — Давно не виделись, Кучики, — после снял с себя маску. Рукия замерла. Перед ней стоял Кайен Шиба. Лишь одежда на нем сменилась — на белую. Все остальное было прежним: те же черты лица, сложенные в прическу-ежик черные волосы и приметные глаза всех Шиб с длинными ресницами. Рукия забыла, как дышать, старалась выловить хоть каплю, но все в миг растеряла. Лишь прежние чувства остались при ней. Уважение. Нотки первой любви. Кровь на руках. — Невозможно… — лишь смогла выдохнуть она, отступив на шаг назад. Все внутри нее так и стучало: «Это все неправда. Этого не может быть». Но реальность продолжала вырисовывать перед ней его — учителя, лейтенанта и в какой-то степени друга. Все это было в прошлом, отрезано и выброшено ею. Но теперь, как напоминание о старых грехах, оно возникло перед ней, напоминало, стучало по ушам, вырезая на сердце иголкой вину. Кайен в это время разложил на полу две подушки, пригласив ее сесть на вторую. Он, казалось, замечал ее состояние, но всеми поступками пытался увести от ненужной сентиментальности. Как и прежде. Лейтенант Шиба всегда был таким. Рукия опустилась на предложенный дзябутон, старалась смотреть чуть ниже взгляда самого Кайена. Чужие глаза в этой ситуации слишком невыносимы. — Ты можешь не верить своим глазам, но это все-таки я, — с улыбкой начал он, добавляя в тон прежний задор. — Я объясню, как это получилось… Для того, кто пережил свою смерть, Кайен говорил об этом достаточно спокойно. Он поведал о пустом, который вселился в его тело в ту ночь. Очередной эксперимент Айзена, особенность которого была в умении растворять и вновь собирать свое тело. И все шло, как обычно. За исключением одного — личность Кайена Шиба вытеснила иную. И так он получил шанс встать на место одного из Эспады и отомстить Айзену. Звучало это красиво, и все та же манера Кайена — где-то шутливая, где-то серьезная — совершенно не менялась под гнетом времени, всех пережитых обстоятельств. Он всегда знал, когда стоило проявить серьезность, а когда достаточно просто улыбнуться. Но в этот раз в голове так и стучало: «Иллюзия». Рукия делала вид, будто внимала всему, что говорил уважаемый ею Шиба, а сама тем временем искала несостыковки. Что-то, что успокоит ее душу, позволит убедиться в правоте предчувствия. Но лишь воспоминание подталкивало Рукии одну из версий. Ей сложно было сказать сразу, сколько Ичиго было лет тогда, но ростом он едва доставало ей по грудь. И в те времена, поддаваясь детскому озорству, он часто шалил. Конечно, Куросаки был не глуп и знал меру, но время от времени не мог удержаться от этого. Однажды Рукия повстречала его возле бараков четвертого отряда. Он стоял и переминался с ноги на ногу так, будто не решался зайти. Кучики решила прийти ему на выручку. — О, не беспокойся, — с привычной широкой улыбкой произнес он после приветствия. — Я лишь делаю вид. Пытаюсь дождаться кого-то, чей голос будет похож на мой. Рукия не поняла его слов, но решила подождать вместе с ним. Любопытство перевешивало необходимость скорей вернуться в свой отряд. Прошло достаточно много времени, их уже давно миновало множество шинигами, но ситуация не изменилась. Лишь темы для разговора закончились, и они просто молчали. Ичиго неожиданно дернулся и глянул на достаточно рослого шинигами, который говорил со спутником. Голос того был достаточно детским для взрослого, но он без стеснения перед такой необычностью обсуждал какие-то вещи. И тем привлек внимание Ичиго. Куросаки подскочил к нему. — Вы ведь в четвертом отряде, правильно? — с дежурной улыбкой спросил он. Хаори капитана на его маленьких плечах было достаточно, чтобы к нему проявляли уважение, пусть иногда это происходило сквозь зубы. И этот шинигами сразу же отвлекся от разговора, попрощался со спутником, который спешно ушел, и пригнулся к ребенку, чтобы было удобней говорить. — Да, все правильно. Вы хотите что-то передать? — Я хотел, чтобы вы проверили это, — он протянул небольшую желтую пилюлю. Шинигами выпрямился, покрутил ее в руке, понюхал и даже лизнул. И последнее было слишком поспешным решением. Его глаза расширились, после чего он упал навзничь. Ичиго же вынул из его руки круглую таблетку. — Будто не учил их никто, что нельзя пробовать незнакомые вещи, — задорно заметил он, пряча ее во внутренний карман. После повернулся к Рукии: — Не волнуйся, она безвредная. Он всего лишь потерял сознание. «И как мне поступить, если это неправда?» — вскользь подумала Кучики, решив все же не развивать эту мысль. Вот когда ее вызовут для разбирательств, тогда и будет что-то решать. А пока она помогала Ичиго перетащить шинигами подальше от дороги. После вопросительно уставилась на него. — А теперь у меня есть подходящая роль, — с этими словами Ичиго изменился. Он полностью принял облик того шинигами, из-за чего у Рукии чуть не отвисла челюсть. Сколько бы она не всматривалась, картина не менялась. Ни единого изъяна, ни малейшей крупицы известного ей Ичиго. — Как ты это сделал? — изумилась она. — Это способность семьи Куросаки, — прежним голосом произнес юный капитан. И это сразу же объяснило Кучики причину, почему они ждали подходящего шинигами. После этих слов Ичиго помахал Рукии на прощание и ушел внутрь четвертого отряда. Позже она узнала, что это была и не совсем шалость. Куросаки всего лишь выполнял просьбу капитана Уноханы, которая попросила проверить доступность цехов с опасными медикаментами. И осталась озабочена тем, что ему это удалось слишком легко. А сейчас Рукия сидела перед кем-то, чье лицо, тело и манеры были похожи на обожаемого ею лейтенанта. Но был ли это настоящий Кайен? Если бы Рукия прежде не видела тех, кто мог менять свою внешность в мгновение ока, она бы не сомневалась, поверила собственным глазам. Но кое-что не укладывалось в этой картине — Ичиго мог менять лишь внешность. Его голос оставался прежним. Манеры же можно подделать, только если видел их прежде. Но какой-то пустой не мог знать Кайена Шибу. И поэтому она все еще сомневалась и даже не могла точно сказать в какую сторону: хотелось бы ей верить в это или нет? — План, который я хочу рассказать тебе, сможешь выполнить только ты. — Рукия напряглась. Кайен подозвал ее к себе — Кучики не сдвинулась с места, лишь поднялась на ноги. — Проблем не избежать, если нас услышат. Подойди, — подозвал он вновь. Рукия и не заметила, как на ее лице блеснула улыбка. Но быстро исчезла. — Вы даже не знали, что я приду сюда. Откуда же взялся план, который могу выполнить только я? Кайен удивленно уставился на нее. После улыбнулся. — Действительно подловила, — рассмеялся он. — Тебя так просто не проведешь. В мгновение ока Шиба оказался возле нее, и если бы Рукия не среагировала быстро, оказалась бы уже без головы. Сердце неприятно сжалось. Если бы это был настоящий Кайен Шиба, то она позволила бы ему отомстить за свою смерть. Ей не жалко, ей все равно. Но только не сейчас, когда перед ней стояло спасение Орихиме. — Но почему ты полагаешь, что я не Кайен Шиба? — спросил он достаточно добродушно. — Я уже видела однажды, как один человек в мгновение ока стал другим, — вновь на лице скользнула та же улыбка. Воспоминания это или излишняя уверенность — не все ли равно? Когда Рукия разобралась во всем, ей стало легче. Перед ее глазами все еще стоял Кайен Шиба, но внутри был совсем другой, чужой. Убив его, она позволит уважаемому ею человеку окончательно упокоиться с миром. — О чем ты? Такое невозможно. Ведь я — Кайен… — Не смей произносить его имя! — Рукия устала от этого спектакля, от опорочивания светлого образа. Пора заканчивать с этим. — Танцуй, Содо но Шираюки! Обычная катана превратилась в белый клинок с длинной лентой, прикрепленной к рукояти. И хоть ее считали самым красивым зампакто в среде других, сейчас смысл во всем был только один — сокрушить. Но битва с самого начала выстроилась не на стороне Кучики — вскоре первые раны образовались на руке и щеке. Подобное не могло вывести ее из равновесия. Увещевание противника о том, что оба танца Содо но Шираюки он уже видел (даже смог назвать их), и это бесполезно против него, не сбили настроя Рукии. Но совсем ненадолго. — Подними моря до небес, Неджибана. — Противник закрутил меч, который медленно стал менять форму. Он вытянулся, верхняя его часть стала напоминать трезубец, опоясанный синим мехом, нижняя оканчивалась крученной спиралью, из которого шла вода. Для Рукии этот вид не был чем-то новым. Напротив, она узнала меч Шибы Кайена. И не могла объяснить это для себя. Все в этом существе напротив нее напоминало ей о прошлом. Даже зампакто оказался тем же, с теми же ощущениями и вибрациями. Но как обе части одного целого могли помещаться в нем одном? Кучики не могла поверить, что это действительно мог быть Кайен. Рукия закусила губу. У нее все меньше и меньше шансов победить его. Она не могла преодолеть это, не могла вновь поднять оружие против настоящего Кайена. Не снова. Неожиданно из ее рук перехватили меч. Еще один удар, и все будет кончено. Рукия растерялась лишь на доли секунды. Она выставила руку перед собой и произнесла: — Хадо номер тридцать три. Сокацуй, — поток синей волны вырвался из ее ладони и пошел в сторону растерянного противника. Но слишком медленно. Он успел увернуться и похвалил ее, все еще изображая Кайена. Но взгляд резко перешел на разрушенную стену, и это вынудило его переместиться в тень. Рукия изумленно переваривала эту информацию. По какой-то причине ее противник избегал солнечного света. Он что-то говорил про то, что Айзен следил за всеми через это искусственное небо. Но вряд ли в нынешней ситуации, когда он сражался с противником, его можно было в чем-то уличить. Причина была иной. Рукия решила проверить свою догадку. Она поймала его в ловушку с помощью ряда кидо. Это сработало — за его спиной образовалась дыра. Свет пал на противника. Под его крики лицо исчезло, явив вытянутую капсулу, в которой плавали две маленьких головы с отпечатанными на них девятками. — Оно слезло… Что ж, позволь представиться. Мы, номер девять в Эспаде, Аарониро Арруруэри. И это поставило точку. Как бы он не пытался выдавать себя за Кайена Шибу, у него не было шансов сбить ее с намеченного пути. Теперь она сможет победить его без сожалений. И только тогда, как последний выстрел с точным попаданием, ей предстала вся правда. Рукия предполагала, что ее противник обладал способностью к трансформации. Возможно, поступал так же, как Великий Удильщик — проникал в воспоминания. Но все оказалось иначе: Глотонерия — истинная сила Аарониро, помогала в поглощении убитых пустых, тем самым он перенимал их силы и способности. И так вместе с поглощением Метастазии он заполучил и духовное тело Кайена Шибы. Это многое проясняло. Рукия опустила взгляд в район его ног, сильнее сжала рукоять. — Все кончено… Поглоти ее, Глотонерия! Перед Кучики возникло огромное расплывчатое нечто, которое сложно описать словами. И наверху был так знакомый ей Кайен, который устами Аарониро продолжал свое бахвальство. Рукии же было все равно на его слова. Она поняла главное — из-за нее тело Кайена оказалось поглощено этим пустым. Это полностью перечеркивало те причины, которыми она успокаивала себя все эти годы. Она ничего не изменила, не исправила. Она позволила уволочь его дальше во тьму. Сломать, подчинить. Только она теперь могла исправить это… Осознание собственной беспомощности пришло только тогда, когда ее тело насело на трезубец Неджибаны. В тот момент пролетели все самые светлые воспоминания ее жизни. Первое из них, за которое зацепилось сознание — та особенность, которую все всегда подмечали в Ичиго. Он был гибридом, но в сражении никогда не закрывал голову, оставляя этот участок без защиты. Кто-то списывал это на скорость, при которой его и без того сложно коснуться. Кто-то полагал, что Куросаки не относился к сражениям серьезно, не видел в противниках достойных оппонентов. Но однажды Рукия спросила его об этом прямо, когда они обедали под тенью большого дерева. Ветер в тот день приятно обдувал кожу, а солнце не пекло так сильно, из-за чего в тени было достаточно холодно. На подобный вопрос Ичиго лишь изумленно взглянул на нее, даже не прожевав толком еду. — Это странно для гибрида совсем не защищать свою голову. Для нас она тоже уязвимое место, но вы… — Рукия отвела взгляд в сторону, — можете мгновенно умереть. Ичиго еще минуту или около того изумленно хлопал глаза, потом растекся в виноватой улыбке. — Я не боюсь смерти, — уверенно произнес он. И предвидя то, что она могла ему сказать, быстро продолжил: — У меня есть странная мечта. Я хочу принести себя в жертву ради мира. Победить какого-то очень сильного, утащить с собой во тьму, — его глаза заблестели. Но взгляд быстро переменился, стал отдавать нервозностью. — Не беспокойся, Ру, я не позволю так просто убить себя. Понимаешь, — он взглянул на нее как-то зрело, будто ему было на порядок больше лет, что не привычно видеть на детском лице, — чем меньше людей ты спасешь своей жертвой, тем более бесполезной она будет. Нет смысла умирать ради одного человека, который умрет следующим. Если уж и приносить себя в жертву, то в сражении с тем, чья смерть спасет множество жизней. Рукия лишь странно выдохнула. — Тебе не кажется, что больше смысла стать настолько сильным, чтобы никто не смог тебя победить? — Сейчас я к этому стремлюсь, — не сбил настроя Куросаки. — Но рано или поздно иного выхода просто не будет. А пока… — он поднялся, подошел ближе к Рукии и заглянул в глаза, — стоит жить и бороться. Ради спасения других. Ради собственного эго. Не имеет значение ради чего. В смерти нет смысла до тех пор, пока твои ценности находятся в опасности. Рукия попыталась шевельнуть сломанным мечом. Орихиме… она пришла ради нее и столкнулась с тем, кто захватил тело Кайена. Вновь. И вместо того, чтобы бороться, она беспомощно висела и ждала помощи. Как совсем недавно, под сводами своей темницы. Одно воспоминание вытеснялось другим. Вновь перед глазами предстал настоящий Кайен. Тогда они тренировались. В какой там раз? Не имело значение. Но его слова во время перерыва тронули ее. Тогда, как капитан Укитаке сводил все сражения к двум типам, Кайен предполагал, что все они сводились к одному — к сердцу. Прозвучало банально, но сколько бы сражений не проходило, сколько бы судеб не переворачивалось, все в конце концов приходило к одному — сердце человека билось внутри сердец других. Один боец передавал всего себя другом, позволяя раз за разом поднимать меч и вспоминать причину сражения. Даже если времена стирали имена, лица, добавляли морщины и глубокие шрамы — картина оставалась прежней и выводила одно: — Ты никогда не должна умирать в одиночестве. Кайен доверил сердце Рукии. И теперь она могла вновь поднять меч с тем воспоминанием, которое поистерлось в ее голове. Кучики кое-как приподняла сломанный зампакто к лицу противнику. Он что-то говорил, но ей было все равно. Почти шепотом Рукия произнесла: — Я вспомнила… третий танец. Ширафуне. — Меч восстановился, пронзив голову противника. Рукия сорвалась, упала вниз и смогла разомкнуть глаза не сразу. Ее тело совершенно не слушалось, боль ощущалась везде. Силы медленно покидали ее, и держалась она только на огромной силе воли. Кучики приподнялась на локтях. — Я не собираюсь умирать здесь… — отдышалась, вновь припомнила слова Ичиго. И тут сам собой вспомнился их разговор. Тогда он что-то, заикаясь, пытался сказать ей. Совсем не то, что было у него на уме. Рукия опустила голову на холодный пол, прижалась к нему щекой. Ответ на вопрос пришел неожиданно, сопоставился полностью со всем, что происходило между ними все эти годы. Куросаки так и не решился сказать ей этого. Сказать о том, что любит ее. А она и не поняла, была полностью сосредоточена на последних разговорах, своем разочаровании. Рукия выдавила из себя улыбку. Она не собиралась умирать здесь. Она нужна Иноуэ. Попыталась проползти, но сдвинулась на несколько метров и вновь прижалась к полу. Ей нужен отдых. Совсем немного, и она сможет пойти дальше. Рукия вновь замерла. — Мог бы и сказать о своих чувствах… дурак… Всегда драматизируешь, пытаешься защитить всех, отдавая всего себя… И… наверно… именно поэтому я… люблю тебя… Она замолчала лишь на мгновение. — Иноуэ… я иду… Она никогда не умрет в одиночестве. До тех пор, пока не поможет Иноуэ, пока не вырвет из уст Ичиго те слова, которые он так и не сказал ей.***
Ичиго пытался сосредоточиться на бумагах, которые ему принесла Макото, но сил работать под давление чужой силы у него совершенно не было. Пятнадцатый отряд полностью отстранили от приготовлений к ближайшей битве, поэтому им доверили самую скучную работу, и силами двух они пытались ей заниматься. И если Макото привыкла к такому, то Ичиго это только утомляло и совершенно мешало. В то же время внутри росло беспокойство. Стоило ли ему развеять накатывающее волнение или оставить все, как есть? Взгляд скользнул на духовный телефон, который лежал недалеко от правой руки. Он нерешительно мял пальцы, стараясь отговорить себя от этой затеи. Но вот минута, две. Сердце стало стучать быстрее, все бумаги под рукой уже были нещадно скомканы. Была — не была. Он взял телефон в руки, но не стал открывать. Облокотился и протяжно произнес: — Надеюсь, я могу позвонить? Возле него что-то зашуршало. Ичиго на это смог лишь хмыкнуть. Если бы звонки были ему запрещены, уже бы последовало наказание. Но раз они молчали, значит, давали добро. Он открыл трубку, стал набирать нужные цифры. Гудки быстро сменились знакомым голосом. И хоть тот вновь ворчал, Ичиго было все равно. Он легко вывел их к нужному руслу. — Были ли погибшие?.. — задумались на той стороне. — Ннойтора расправился с одним парнем, и этот придурок Аарониро… кажется, они убили друг друга. — С кем они сражались? — стараясь сохранить спокойный тон, спросил Ичиго, но сам чувствовал, как все внутри перевернулось. Он понимал, что информация не точна. Они лишь потерялись след реацу. Но никто в отправленной группе не был столь ловок, чтобы скрыться и действовать незаметно. Если только… Ичиго решил для начала услышать ответ, а потом уже делать выводы. Он давно был готов к такому исходу. Он давно свыкся со смертью. Осталось только остановить нерадивое сердце, позволяющее ему все еще чувствовать боль. — Хм… Ннойтора со здоровяком. Да, точно, Ямми повредил ему руку когда-то. А Аарониро с девкой-шинигами, — голос собеседника выдавал лишь скуку. Слабаки ему были не особо интересны, Куросаки даже не сомневался в этом. Но сейчас его волновало другое. Он опустил руку с трубкой, почувствовал, как часть его стала медленно отмирать. Чад… Рукия… — Эй, ты там на связи вообще? Какого хрена я обязан слушать твое молчание? Ичиго тяжело вздохнул, но лишь на мгновение. Нужное чувство наконец-то отыскалось в груди, и он почувствовал облегчение и сразу же вернул трубку к уху, прижал посильнее. — Я лишь хотел убедиться, — на его лице скользнула теплая улыбка, и он отключил звонок, отложил телефон в сторону. — Теперь я убедился, что все в порядке. Ваши враги могут думать все, что угодно, но я верю в то, что вы справитесь, ребята. Да и он прекрасно знал, что помощь уже в пути.