— Ты уверен, что все нормально?
Абуто выдохнул клубок дыма и посмотрел на сидящего на диване Камуи. В ответ тот с невозмутимым видом закинул ноги на кофейный столик.
— Если ты о том мужчине, которого зовешь моим отцом, то да.
Абуто снова затянулся, игнорируя племянника. Камуи заявился к нему без каких-либо оправданий и предисловий, буквально из ниоткуда, и уже больше часа компостировал несчастному хозяину квартиры мозги. Абуто думал, что, приехав домой после длительной командировки, наконец отоспится не сидя, как в самолете, а лежа, в теплой и мягкой кровати, о которой он грезил не первую неделю. Но вот уже пять утра, и он дома, но никак не в постели. Абуто просто не знал, что этой ночью Камуи тоже не спал и вместо того, чтобы вернуться домой, почти до самого утра скитался по городу. А когда устал, то все-таки сдался и пришел к дому Абуто, двоюродного брата отца, единственного родственника, которому все еще доверял. Который не учил его жизни, не пытался воспитывать и, что еще хуже, контролировать. Но, возможно, это только потому, что Абуто ни разу не обременял себя хоть какими-то отношениями, кроме деловых, и в свои почти тридцать два оставался стопроцентным холостяком. И Камуи это вечно удивляло, ведь Абуто довольно хорош собой, особенно когда его побрить, причесать и впихнуть в так ненавистный ему смокинг. Однажды младшая сестра Абуто, Муцу, так и сделала, на пару с Кагурой попытавшись выдворить несчастного бизнесмена из его четырех стен зоны комфорта в бесстеночную зону свиданий. Избежать сей ужасной участи помог ему Камуи, и с тех пор Абуто начал к нему относиться еще лояльнее. Особенно после того, как в один из вечеров они сошлись во мнении, что младшие сестры — это исчадия ада. И все женщины в целом. В особенности его «прекраснейшая» босс. На последние два пункта Камуи кивал уже по инерции, думая в тот момент о противной Кагуре и ее доставучей подружке Сое.
— Запомни, Камуи, — говорил ему как-то Абуто, будучи в стельку пьяным, — из всех женщин полностью верить можно лишь матери. И то не всегда. Но твоя мать была хорошей женщиной, ты можешь гордиться ей.
Камуи понимал, почему у Абуто о противоположном поле сложилось именно такое мнение. В детстве они с Муцу были брошены матерью и воспитывались отцом, оттого и характер у обоих, должно быть, ни к черту. Муцу выросла слишком уж боевой для девушки, а Абуто…
Камуи вновь посмотрел на дядю. Он никогда не искал в этом человеке изъянов, ведь знал их все, но даже со всеми этими изъянами Камуи очень любил его и в какой-то степени уважал. А еще Камуи был благодарен. Благодарен хотя бы за то, что за все эти годы Абуто ни разу не выставил его вон. Что даже сейчас он просто предложил ему выпить кофе вместо того, чтобы гнать в шею домой.
Абуто больше ничего не спрашивал и продолжал выкуривать свое здоровье в форточку, глядя куда-то в окно, на начинающие просыпаться дома. Камуи перевел взгляд с мужчины на кружку и в который раз подумал, как же все-таки сильно отличаются двоюродные братья.
В школу Камуи впервые шел с неохотой. Одна только мысль о том, что вновь придется наткнуться на Кагуру с ее подружкой или, к примеру, увидеть Кондо-сана, перед которым было все еще стыдно за вчерашнее, заставляла замедлить шаг. Но совесть перед Абуто, которому он пообещал сегодня не портачить, и девятнадцать замечаний в ведомости без лишних доводов ускоряли его обратно. Первый урок у Такасуги, так что лучше не опаздывать. А громогласное «Камуи!» от сестры намекнуло, что лучше бы вовсе прийти пораньше.
— Этот гаденыш сегодня не ночевал дома, ты представляешь? — возмутилась Кагура, едва братец с абсолютным похерфейсом исчез в дверях школы. — Ну, я ему устрою, когда явится! Пусть только еще раз попадется!
Сое не стала что-либо спрашивать или уточнять и просто вдумчиво посмотрела вслед старшему брату подруги. «Ято Камуи… — закусила губу она. — Братик говорил, что его могут исключить из школы и что с ним лучше не общаться. Но мне он не кажется таким уж плохим… К тому же, вчера он…»
— О чем задумалась, Сое? — Кагура встала перед ней, заслонив весь обзор, и на миг юной Токугаве стало совестно перед ней за свои мысли.
— Да ни о чем особенном, — улыбнулась она. А после все же спросила: — Какой человек твой брат?
— Ужасный, — выпалила Кагура, не раздумывая и тут же передергивая плечами, как если бы сейчас взяла и представила себе известный ей и только ей привычный образ Ято Камуи. Наблюдая за ней, Сое тоже решила представить, но почему-то в голову приходил лишь силуэт некого жуткого демона. «Сомневаюсь, что ее брат такой», — вздохнула Сое и снова посмотрела на Кагуру.
С младшей Ято они подружились совсем внезапно и сперва, если честно, совершенно не ладили. Ято считала Токугаву зазнавшейся богатенькой принцесской, ходячим нарциссом. Токугава считала Ято грубой нищей хулиганкой, ходячей проблемой. И если Кагура насчет Сое ошибалась, то Сое, как оказалось, попала почти в самую точку. С той лишь разницей, что грубость Кагуры никогда не была необоснованной и направлялась только на тех, кто ей не нравился. Токугава поняла это, когда Ято в обычной для себя манере нахамила ее обидчикам, хотя всего-то проходила мимо.
— Они сами виноваты, — заявила тогда Ято, — нечего было так кричать.
С тех пор Сое и Кагура при встрече всегда здоровались. А после того, как Кагура однажды забыла свое бенто, они начали и обедать вместе. Когда именно девочки переступили границу от «всего лишь знакомые» к «всего лишь друзья», не знали даже они сами, но теперь их дружба была реальна так же, как снег зимой и зной летом. Пусть в Японии снег выпадал и не очень часто, да и лето обычно начиналось с сезона дождей.
Думая обо всем этом, Сое вздохнула. В свое время она плохо думала о Кагуре и, к счастью, на ее счет ошиблась. Может, Камуи такой же? В конце концов, должно же у этих двоих быть хоть что-то общее, кроме родителей, взаимной антипатии (в чем, впрочем, Сое сомневалась) и умения находить себе проблемы даже там, где их быть в принципе не могло?
— Почему ты вообще о нем заговорила? — опомнилась Кагура, уже успевшая словесно полить братишку грязью по самую макушку. О том, какой он эгоист и как не любит их отца, но любит влипать в неприятности, Кагура могла говорить сколько угодно.
— Мне просто стало интересно, — сказала Сое, — какой он, старший брат моей подруги. У меня ведь тоже есть старший брат.
— Ты о директоре? — с пониманием протянула Кагура. Она была из тех немногих, кто знал, какие именно узы связывали этих двоих. Токугавы не особо распространялись, кто, кем и кому у них приходится. — Ну, твой брат хотя бы не запирает тебя в комнате, потому что «мешаешь, мелкая». И не сбегает из дома среди ночи, и уроки не прогуливает, и в драки не лезет, и...
Сое, начавшая слышать повторы, вздохнула. Похоже, Кагура никогда не поменяется.
— Но знаешь, — пробормотала вдруг Ято, когда они вошли в школу и свернули к своему кабинету, — раньше Камуи был лучше. Надеюсь, он просто прячет эту свою хорошую сторону, — проговорила она уже более веселым голосом. И уж совсем бодро заявила: — Ладно, айда грызть гранит науки!
Сое могла в очередной раз поразиться своеобразности этой девчонки, но вместо этого улыбнулась и тихонько сказала:
— Ага.
Шинпачи, наблюдавший за ними со стороны, обреченно вздохнул.
— Ну, и о чем ты думаешь? — поучала его Отаэ после уроков, за чашкой горячего домашнего чая, искренне недоумевая, за что Ками-сама послал ей такого упертого младшего брата. — Просто возьми и признайся ей, — в раз, наверное, тысячный повторяла она. — Я же вижу, как ты сохнешь по Кагуре.
— Не хочу, — в раз, наверное, миллионный отвечал ей Шинпачи. Шинпачи почти всегда так отвечал, и не только ей. Потому что он был из тех людей, что не верили в исполнение своей мечты. — И вообще, — фыркнул Шимура, — почему сама не признаешься? Я же вижу, как ты сохнешь по Кондо-сану, — сымитировал он тон сестры.
— Вот же противный, — возмущенно выдохнула Таэ. Таэ была из тех людей, что в исполнение своей мечты верят, но в данном случае никакая бы вера не спасла. В конце концов, во что, черт возьми, должна верить школьница, влюбленная в собственного учителя? Таэ прекрасно понимала, что взаимности добиться сможет вряд ли. Ну, если только летом не выпадет снег, а зимой — дождь, причем из метеоритов. Или если Земля там не подумает и решит, что неправы эти ваши ученые и она все же плоская. Отаэ сомневалась, что сможет быть рядом с любимым человеком, поэтому надеялась, что это сможет хотя бы ее глупый брат. Который, чтоб его, имеет все шансы, но совершенно, ну совершенно ничего не делает.
Пассию брата, Ято Кагуру, Шимура знала давно. Лет так десять назад жизнь как будто специально поселила их семьи по соседству. Кого-то из них на это вынудили обстоятельства, а кто-то просто захотел уехать от проблемного прошлого, — честно, Шимура уже не помнила причин. Зато помнила, как встретились Шинпачи и Кагура. О, что это была за встреча!
В тот день Шинпачи как раз догонял какого-то мужика на скутере, случайно перепутавшего в кафе их с Шин-чаном куртки, как вдруг им навстречу, под тот же самый скутер, выскочила она. Будущая причина бессонных ночей младшего Шимуры, сперва его буквально на дух не переносившая. О том же, что на скутере был их будущий учитель в старших классах, Саката Гинтоки, тогда никто из них не знал. Разве что Таэ, спустя год окончившая среднюю школу и изрядно удивившаяся, увидев этого странного типа вместо своего классного руководителя. А когда она узнала, что старший брат Кагуры — Камуи, кажется? — будет учиться с ней в одном классе, Таэ подумала, что либо мир и впрямь настолько тесен, либо судьбе просто стало слишком скучно. И Таэ все чаще казалось, что второе. Особенно теперь, когда Шинпачи умудрился влюбиться в хулиганистую стерву, два года назад чуть не затаскавшую его по судам, да и вообще невзлюбивившую его с первой же встречи. Еще бы, это ведь из-за него Саката тогда отвлекся и не смотрел на дорогу. Во всяком случае, Кагура верила именно в это.
— Хорошо, — наконец изрекла Таэ, вспоминая, что их с братом разговор еще не окончен. Даже если сам брат давно считал по-другому, — давай тогда так. Мы оба признаемся. Как тебе?
— Что? — Шинпачи ожидаемо рассмеялся. — Нет, нет и еще раз нет, — и столь же ожидаемо отказался.
— До конца следующей недели, — продолжала рыть себе же могилу Таэ. Она и понятия не имела, как будет признаваться Кондо-сану и что вообще ему скажет, но ради брата…
Таэ уверенно подняла голову и протянула руку для заключения пари. Шинпачи, немного похмурившись и взвесив все «за» и «против», сказал:
— Тот, кто за это время не признается, выполняет любое желание победившего, — и крепко пожал ее ладонь, заглянув прямо в глаза.
Таэ хотела бы сказать, что в этом споре не могло быть проигравших и победителей, но промолчала. Ведь если проигравший все же появится, то это точно она.
***
— Домашнее задание на доске, урок окончен, хороших выходных, бойтесь светофоров, — дежурно бормотал Гинтоки, неуверенный даже, что его вообще слушают. — О, Кагура, — заметил он знакомые рыжие гульки, — задержись-ка на минутку.
— Опять Камуи? — ни на миг не усомнившись в своем ответе, протянула Ято и остановилась у учительского стола. Токугава, семенившая за ней хвостиком, также замерла рядом.
— В каком-то смысле, — Гинтоки неопределенно почесал затылок. — Его могут исключить за еще одно замечание, но я сейчас не об этом, — прекратив терзать несчастные волосы, он внимательно посмотрел на Кагуру. — Ваш отец завтра дома?
— Какого черта? — возмутилась младшая Ято, буквально вылетевшая из здания школы. Вечер этой пятницы ей виделся определенно не так. Завтрашняя суббота — тем более. — В каком смысле я должна завтра выманить Камуи из дома и не пускать его туда несколько часов? Почему вообще я?
— Тебе же все объяснили, — вздыхала еле поспевавшая за подругой Токугава. — Гинтоки-сенсей хочет поговорить с вашим отцом наедине, а твой брат этого не допустит. Не тебе ли знать его характер?
— Да понимаю я, — капризно промычала Ято, — но у меня были свои планы. У меня завтра свидание с Сого!
— Вы еще не расстались? — скептично изогнула бровь Сое. Кагура обиженно взвыла и зашагала к школьным воротам еще быстрее. Сое терпеливо пошла за ней, но лишь затем, чтобы возобновить свою небольшую воспитательную беседу и донести наконец до этой дурочки ту истину, что заметили уже все в округе. Все, но никак не Кагура.
— Да пойми же ты! — крикнула Сое, едва поравнявшись с ней. — Он тебя просто использует! Или ты и впрямь не видишь, как он тебе открыто изменяет?
— Не важно, — Кагура, как всегда, отмахнулась, — ты просто завидуешь.
Сое казалось, она сейчас подавится воздухом.
— Чему? — честно поразилась она. Токугава в самом деле не знала, чему тут можно завидовать. У нее, конечно, пока не было отношений, но она все равно понимала, что измена — это плохо. Так почему этого не понимала Кагура? Или правду говорят, что любовь слепа? Но не настолько же…
— Знаю! — осенило вдруг Кагуру. — Завтра ты побудешь с Камуи вместо меня!
— Что… — Токугава не успела и мысли толком во что-то дельное собрать, как ее добили весьма весомым, по мнению Кагуры, аргументом:
— Ты же как раз хотела узнать, что он за человек! Отлично, вот и решили, — Ято звонко засмеялась, довольная своим решением, а Токугава продолжала пребывать в полной растерянности. Да ей даже возразить не дали: у ворот Кагуру уже ждал ее обожаемый Окита, и все, что оставалось бедной Сое, это смириться и с ужасом ожидать субботы.
Сое молча наблюдала за приветственным поцелуем Сого и Кагуры и понимала, что, видя это, ощущала что-то неправильное. Но лезть в чужие отношения она не будет.
— До завтра! — крикнула ей Кагура, вырывая из мыслей, и в голову Сое вновь пришел силуэт некого жуткого демона.
— До завтра, — вяло отозвалась она.
Сое впервые не хотела выходных.
***
Тем временем жизнь в школе, уже заметно утихающая, даже к концу дня не стояла на месте. А вот Шимура Таэ, по привычке пришедшая к кабинету Кондо-сана, стояла. И сходить, по крайней мере, ближайших минут пять, определенно не планировала. Вот и дернул ее черт заключить с Шинпачи это дурацкое пари? Теперь она настолько стеснялась увидеться с Кондо-саном, что не могла себя заставить сделать еще хоть шаг по направлению к его кабинету. «А вдруг случится чудо, и его там сейчас нет?» — почти молилась она, уже сама не зная, чего хочет. Уж точно не отказа. А именно он ей и грозил. Пока она в таком состоянии — точно. Таком непривычном для нее и… жалком. Слишком жалком для Шимуры Таэ.
«Я должна это сделать», — напомнила себе девушка и все же толкнула заветную дверь, впервые в жизни показавшуюся тяжелой. Порог, который она с предвкушением переступала каждый день, сегодня чудился страшнейшей пыткой, но Шимура переступила его. Вместе со своей гордостью и противным желанием сейчас же убежать прочь.
В кабинете Кондо-сана было непривычно тихо. Настежь открытое окно щедро впускало в свои створки осень, шуршавшую первыми намеками дождя. Октябрь в этом году действительно выдался богатым на дожди. Общую природную композицию нарушал разве что мягкий шорох разложенных на столе документов, все еще не разлетевшихся лишь потому, что были прижаты к поверхности. Хозяин кабинета обнаружился лежащим на этих самых документах лицом вниз, удобно устроившись на сложенных перед собой руках. Шимура позвала его несколько раз, но Кондо Исао спал крепко. Похоже, за этот день и неделю в целом он так утомился, что уснул прямо здесь, возможно, даже сам того не заметив.
«Оно и к лучшему», — подумала Таэ, закрывая окно, чтобы мужчину не продуло, и развернулась к выходу. Будет лучше, если он выспится… Верно ведь? Или все же стоит разбудить его? Тогда ей выпадет прекрасный шанс признаться и покончить со всем этим наконец. Или же…
Прежде чем Таэ осознала это, она уже стояла возле Исао. «Всего один раз», — пообещала она то ли своим мыслям, то ли своим чувствам, то ли еще чему. И, отринув последние сомнения вкупе с трусостью, осторожно, почти невесомо коснулась губами чужого виска.
Коснуться его губ она бы не посмела.
Осень все также долбилась в стекла, уже без возможности попасть внутрь, и сетовала на это проливным дождем. Кондо проснулся в совершенно пустом кабинете, непонимающе глядя на закрытую форточку.
