— Вау, Эмма.
Два слова. Она сказала всего два слова, но не так, как обычно. Что-то в ней изменилось. Голос был начисто лишён всяческих эмоций.
Пустой. Холодный. Безэмоциональный.
Тейлор перестала реагировать с января. Её ничто не беспокоило. Ни толчки. Ни оскорбления. И это неимоверно бесило Эмму.
Какое Тейлор имеет право смотреть на неё так? Смотреть разочарованно. На неё.
Она изменилась. На ней больше не было той темной одежды, что была до шкафчика. Стояла прямо. Завязала волосы на затылке. Носила линзы, а не очки. Встречала взгляд людей, когда говорила.
Тейлор и не думала останавливаться.
Это злило Эмму, потому что всё должно быть не так.
Тейлор все еще не сопротивлялась. Но она больше не морщилась и не зажималась. Она не предпринимала ответных мер. Но и не отводила взгляд.
Она не боялась — и это было неправильно.
Эмма целыми днями думала, что именно сказать. Какие слова вызовут правильную реакцию? Раскроют Тейлор, покажут, что происходит в её голове. Вернут всё как было.
Она попала в яблочко: смерть миссис Аннет, неспособность Тейлор справиться с этим, неделя слез без остановки.
На секунду она подумала, что это сработало. Только не было горя или отчаяния, как она ожидала. Тейлор выглядела взбешенной. И Эмма вдруг вспомнила, какого роста была Тейлор. Каким внушительным был мистер Эберт, когда был в плохом настроении.
Но затем ярость исчезла, не оставив ничего, кроме пустоты. Холодная апатия. Полное спокойствие. Как и в любой другой раз до этого.
Как она могла это сделать? Она просто… остановилась? Дело не в том, что она перестала злиться, а в том, что она просто перестала чувствовать. Как будто Эмма не стоила её эмоций. Она просто убрала их, положила в коробку, а потом сожгла дотла.
Эмма думала, что эскалация конфликта всё исправит. Что-то достаточно серьезное прорвется через броню Тейлор и вызовет реакцию.
Она вызвала реакцию, отлично. Тейлор впервые заговорила с ними за этот месяц. Но не этого Эмма ожидала услышать. Слышать этот пустой голос, когда она должна была разреветься, должна была убежать — это испортило всё.
Тейлор смотрела на них, словно могла видеть всё.
— Ну, по крайней мере, хуже уже быть не может. Значит, теперь от тебя абсолютно ничего не осталось, да? Я не знаю, что с тобой случилось в конце лета, но то, что сделало тебя такой с***, должно было быть чем-то серьезным.
Что?
Нет. Нет. Она… она не могла этого знать. Потому что… потому что… это изменит всё.
Нет, Тейлор просто хваталась за соломинку.
София издала звук, и Тейлор отвернулась от Эммы, чтобы посмотреть на неё. Без взгляда этих глаз, казалось, дышать стало немного легче.
— О, ты похоже имеешь к этому какое-то отношение? — Тейлор усомнилась. — Неудивительно, что Эмма прицепилась к тебе. Она всегда легко поддавалась влиянию.
Разум Эммы замер.
«Ты слабая, ты жалкая, ты жертва», — слышала Эмма в словах Тейлор.
«Нет», — прошептал разум Эммы, ощутив холодный, как моллюск страх.
Она не слабая. Она не слабая! И она доказала это! Тейлор, вот кто слабая!
Была…
— Знаешь, в средней школе я заставила её поверить, что она любит клубничное мороженое, хотя четыре года назад она его ненавидела? С тех пор это её любимый вкус, — продолжила Тейлор.
Что? Но…
Так было всегда, не так ли? Им нравился один и тот же вкус. Они всегда ели это мороженое во время ночных просмотров кино.
Она не могла…
Тейлор, должно быть, солгала. Эмма всегда любила этот вкус. Верно?
Эмма не могла вспомнить.
— Заткнись! — прокричала Эмма, пытаясь остановить Тейлор.
Но Тейлор не остановилась.
— …сделала с моей лучшей подругой, но я узнаю, что случилось. Это не та Эмма, что я знаю. Она не была бы такой, если бы с ней не случилось что-то действительно ужасное.
Со щелчком нож раскрылся. Ощущение холодной стали у её носа, губ, глаз.
— Пожалуй я выберу оба варианта.
— ХВАТИТ!
Что-то в Тейлор изменилось, когда умерла миссис Эберт. Из неё словно что-то вырвали, что-то, что нельзя вернуть или исправить. Она потеряла часть себя. И именно это так сильно напугало Эмму. Ведь, в отличие от Тейлор, Эмма не была достаточно сильна, чтобы справиться с ударами судьбы.
Потому что Эмма была слаба.
И это… это было неправильно.
Она не должна быть слабой Эммой. Она должна стать новой Эммой. Сильной Эммой. Тейлор была частью слабой Эммы. И она доказала это. Тейлор была именно той жертвой, которую она ожидала. И Эмма знала, что сделала правильный выбор, избавившись от такой слабачки.
Моменты, когда Тейлор реагировала, причиняли боль, и это имело смысл. Они доказывали, что Эмма была права. Тейлор была просто жертвой.
Но теперь… с января, после шкафчика — Тейлор изменилась. Не отреагировала. Даже ничего не сказала. Просто посмотрела на них, но ничего не сделала. Ничего.
ЭТО БЫЛО НЕПРАВИЛЬНО!
Почему она так поступила? Как она могла так поступить?
— Я не лгала тебе, Эмма. Мама называла нас сестрами. Я поверила в это, и я знаю, что ты тоже. И она всегда говорила, что семья… семья никогда не откажется друг от друга, — сказала Тейлор, но Эмма мало что услышала.
Почему? Почему, почему, почему, почему?
— Надеюсь, тебе станет лучше, ЭМС.
Эмма ничего не понимала.
Она ненавидела это.
***
Эмма попыталась снова, на следующий день, добиться реакции от Тейлор. Брюнетка даже не смотрела на неё и, казалось, не слышала. Это разозлило Эмму так сильно, что она решилась ударить Тейлор.
Даже тогда Тейлор просто кинула на неё незаинтересованный взгляд, бросив пустое «отвали».
В тот день Эмме больше не предоставилось шанса попробовать снова, хотя София сказала, что она что-то сделает после школы. Эмма предложила помощь, но София сказала, что в одиночку ей будет легче.
Когда Эмма написала ей, спрашивая о том, как всё прошло, София ответила, что всё изменилось. Она ничего не понимала.
Но на следующий день, когда она была готова использовать то, что готовила, София остановила её. У Софии были царапины и порезы на щеках и лбу, синяки на руке. Она сказала больше не связываться с Тейлор, что это того не стоит, что «статус-кво нарушен», и Тейлор больше не бесхребетный червь.
Это не имело никакого смысла. Потому что Тейлор — жертва. Она не могла быть кем-то другим.
Но София больше ничего не сказала, и Эмма могла только принять слова Софии и смотреть на Тейлор. София передумает рано или поздно, и тогда они продолжат, они смогут исправить это недоразумение.
По крайней мере, Эмма так думала, пока Тейлор не нарушила еще одно правило. Появилась у неё дома, разговаривала с мамой.
А потом… потом все пошло наперекосяк.
Потому что Тейлор знала.
Тейлор. Знала.
Она даже не злилась, просто выглядела грустной. Эмма была готова разозлиться. Тейлор не имела никакого права смотреть на неё такими глазами. Тяжелыми, осуждающими, грустными. Но всё изменилось, когда Тейлор вновь заговорила.
— Знаешь… ирония в том, что ты стала такой же, как тот человек, который причинил боль
тебе.
На мгновение всё стихло. Мир застыл, слова Тейлор звучали в её ушах снова и снова.
Такая же. Такая же. Такая же.
Страх. Ужас. Паника.
— Вы выбираете один из вариантов, и она идет домой с той драгоценной частью, которую мы отдадим.
Страх, ужас и паника настолько сильны, что вытеснили все мысли.
Но Эмма изменилась. Она не могла быть такой же. Она была сильной, а те люди… те люди нет. Но если она сделала то же самое с Тейлор…
Нет… Это неправда. То, что она и София сделали с Тейлор — это другое. Должно быть другим! Она не такая, как
они!
Она не такая…
— Забавно. Эмма, которую я знала до всего этого, протягивала руку и старалась помочь, полагалась на других людей и просила о помощи. Она была сильной.
Тейлор назвала её слабой.
Эмма пыталась отрицать это, но голос застрял у неё в горле.
— Если ты хочешь остаться такой, то просто держись от меня подальше. Так будет лучше для нас обоих. В ином случае — ты знаешь, где меня искать.
И Тейлор ушла, оставив Эмму наедине с своими мыслями. Эмма стояла статуей самой себе, а её разум вращался в кругах невозможности и неправильности.
Она поняла, о чем говорила София в тот день. Тейлор больше не была слабой.
Она слышала, как Тейлор и её мама тихо разговаривали, а потом входная дверь открылась и закрылась.
***
Эмма сидела на кровати, ее глаза смотрели на стену, где когда-то висели плакаты. Плакаты, что она сорвала в
тот день.
Отец вернулся домой. Мама разговаривала с ним. Желудок ворчал от голода, но она всё еще не могла заставить себя двигаться, слова Тейлор кружились в бесконечном повторении.
Протягивала руку и старалась помочь, полагалась на других людей и просила о помощи. Она была сильной.
Это не имело никакого смысла. Как это может сделать кого-то сильным? Эти поступки просто означают, что ты слаб, что ты не можешь сделать это сам, потому что ты недостаточно силен.
Верно?
Эмма услышала шаги у лестницы, что двинулись к её двери и остановились. Небольшая пауза и раздался стук. Голос её отца прозвучал отчетливо:
— Эмма, нам с мамой нужно поговорить с тобой.
