***
Сколько себя помнит полковник, нормальный кофе Хоукай готовить так и не научилась. Тёмная непросветная жижа, всегда оставляющая терпкий и горький вкус, она раздражала вкусовые рецепторы и проникал глубоко внутрь, медленно обволакивая желудок словно ядом, оставляя весьма неприятное послевкусие. Будто в противоположность этому, чай был ему антидотом. Его едва уловимый аромат и привычный насыщенный фруктово-цветочный вкус легко переливался по стенкам чашки, открыто предавая взору её дно, бликующее, от падающих на него лучей света, исходящих от висящей на потолке лампы. Мустанг не знал, почему так повелось, но чай в исполнении Ризы он любил больше всего. Удивительно то, как точно два напитка отражали её внутреннее состояние. С некоторых пор он стал замечать, что кофе Хоукай пила всегда после тяжёлой работы, усталости или когда её что-то тревожило, а чай был глотком свободы и лёгкости, освобождая женщину от накопившихся будничных токсинов. Как Инь и Янь, они уживались в этом человеке, вечно воюя друг с другом. — Полковник, у Вас чай остынет, — произнесла Риза, поймав на себе его пристальный взгляд. Придя к лейтенанту домой, они расположились в маленькой кухне. Рой сидел за небольшим столиком из светлого дерева и неподвижно следил за движениями Ризы. — Даа… — Мустанг не спеша сделал глоток, наблюдая за тем, как женщина вынимает пистолет и кладёт его на столешницу, садится напротив него за стол, вешая сари на спинку стула и держа в руках чашку с горячим кофе. — Слышала, нас хотят отозвать обратно в Централ, — сказала Хоукай. — Да, — повторил Рой, опустив глаза на чашку с чаем перед собой, покручивая её в руках. — Не думала, что они решатся на это сейчас, когда у нас здесь всё так хорошо складывается, — продолжила женщина, отхлебнув кофе, предварительно на него подув, — это может оказаться нецелесообразным, всё-таки наши позиции здесь ещё довольно шаткие. Если мы уйдём сейчас, кто знает, чем это обернется… — А тебе не кажется, что это было бы нам на пользу… — задумчиво произнёс мужчина. Риза подняла на него непонимающий взгляд. — Думаю, смена обстановки, как нельзя кстати, — пояснил Рой. — Этот год был сложный для всех нас, мы выкладывались на полную, плюс, некоторые оставили свои семьи в городе и наверняка соскучились за всё то время, что провели в Ишваре… Тебе бы тоже не мешало сменить обстановку, — посоветовал он, слегка улыбнувшись. — Не вижу в этом смысла, — отрезала Риза. — Мы так близки к Вашей цели по восстановлению города, проделана колоссальная работа, и вы хотите вот так всё бросить, не доведя до конца! — Не бросить, а сделать перерыв, — поправил её Рой. — Как ответственный за всё здесь происходящее, я должен руководствоваться не только своими интересами, но интересами людей, которые находятся в моём подчинении. Я всегда добивался поставленной цели любым способом, но, оглядываясь назад, осознаю, что оно того не стоило, уж ты то, должна это понимать. — Значит, вы твердо намерены вернуться, — отрешённо произнесла Хоукай, поставив кружку на стол, после очередного сделанного глотка. — Да, и это приказ, — полушутя полусерьёзно ответил мужчина. В комнате повисло молчание. Хаятэ удобно устроился возле ног Ризы, свернувшись колечком, и мирно посапывал. В открытое окно изредка залетал прохладный ветерок. Над их головами мотыльки и разные виды мошек бились об раскалённую лампочку. Повинуясь инстинктам, они тянулись к свету, как к спасению, но откуда им было знать об его коварстве… «…Мотылёк, порхающий в кромешной тьме, стремиться к чему-то, страшась он ищет свет. Однажды найдя его, мотылек следует за ним, однако… Свет не всегда означает надежду на спасение, он безжалостен к безрассудству и слабости. Как и огонь, он признает только силу духа и крепость принимаемых тобой решений.» Вот о чем думал Рой, глядя на беспомощных насекомых, глупо кружащих вокруг того, что принесёт им лишь погибель. «…Я тот, кто, в своё время, обжег свои крылья… Но я покорил пламя, стал Огненным алхимиком, именно для того, чтобы вывести заблудшие души из тьмы, став для них надёжным щитом, оградив их от ошибки, ценой в их собственные жизни… я стану для них новым светом… Риза, я стану им для тебя…» — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — серьёзно спросил Мустанг, первым нарушив молчание. Женщина отпила из чашки, не поднимая глаз. — …Мне незачем возвращаться… — наконец, шёпотом произнесла лейтенант. — У меня нет семьи, что ждёт меня по ту сторону пустыни… Ризин взгляд тонул в тени её челки, а руки лишь сильнее сжали чашку. Глаза Роя расширились. «Молчи!…» — …Но я поклялась следовать за Вами, быть вашим щитом, и я последую… «…Не говори об этом так беспечно…» — Дура! — крикнул Мустанг, вскакивая и хлопая ладонями по столу. — Хочешь быть моим щитом? Только вот в этом щите полно трещин и я сомневаюсь, что он справится со своей задачей! Руки лейтенанта дрогнули. — Простите, мне нет оправдания… — произнесла женщина дрожащим голосом. — Говоришь, незачем возвращаться, — повысил голос Рой. — Нет семьи?! А как же ребята из штаба, балбес Хавок, исполнительный Фьюри, весельчак Фарман, и серьёзный Ватто! Этих ребят по праву можно назвать твоими братьями, потому что они встанут за тебя горой и поддержат в трудную минуту! В конце концов, Я! В чашку с ризиным кофе, отражая серебристый свет что-то упало, оставляя равномерную рябь на жидкой поверхности. — Неужели ты думаешь, что я позволю тебе увязнуть в той тьме, где ты сама же роешь себе могилу! Теперь капало не только в чашку, но и на стол, и на руки. Её плечи дрожали от беззвучных рыданий. «…Черт… Когда всё зашло так далеко?…» Рой глубоко вздохнул, приводя в порядок свои мысли и успокаиваясь. Он выпрямился. — Риза… — ласково произнёс мужчина, подходя к ней и опускаясь на колени, чтобы быть наравне с ее лицом. — Ты всегда защищала меня и прикрывала мою спину, за что я безгранично тебе благодарен… Полковник коснулся её намокшей руки, неподвижно лежавшей на столе. — Но позволь теперь мне, хоть немного, побыть твоим щитом, позволь согреть своим светом и вывести тебя из тьмы… Мне больно видеть, как ты сама себя убиваешь, замкнувшись в себе… — Прости… — сквозь слёзы шепотом произнесла Риза. — Прости… Её руки обвили его шею. Женщина сползла со стула, отдаваясь в крепкие объятия Мустанга. Прижимаясь к его груди, от рыданий, слёзы лились нескончаемым потоком. Он не произнёс ни слова, лишь молча поглаживал её по спине или по волосам. Волшебным образом, весь стресс, накопившийся за долгое время, утекал вместе с солёными каплями и таял от тёплых прикосновений больших рук, что прижимали её к себе. На душе становилось легче и спокойней, как если бы буря наконец прошла и выглянуло долгожданное солнце. Когда Риза немного пришла в себя, они продолжали сидеть на полу маленькой кухни. Лейтенант всё ещё прижималась щекой к его мокрой от её слез груди, а Полковник нежно обнимал её со спины, опустив подбородок ей на голову. Хаятэ, проснувшись от громкого шума, склонил голову, не понимая, что происходит вокруг. Посмотрев на своих хозяев и убедившись, что шум был из нечего, положил свою пушистую чёрно-белую мордочку на лапы и снова заснул. — Может, всё-таки, расскажешь мне, что с тобой происходит? — осторожно спросил Мустанг, опустив глаза на светлую макушку Ризы. Он почувствовал, как её тело напряглось под тонкой тканью одежды. — Ладно, не говори, если не хочешь, я не буду настаивать… — отступился мужчина, ослабляя объятия, делая вид, будто хочет подняться. — Нет… — произнесла Риза, неуверенно сжав футболку на груди Роя. — Я… Она болезненно зажмурилась, собираясь с мыслями. — …Поначалу всё было нормально и, казалось, что всё давно позабыто, но как бы я ни старалась не вспоминать, мне везде мерещились выстрелы, детские крики. Сначала тихо-тихо, будто шёпотом на ветру, но потом они становились всё отчетливее! — Хоукай начала бить мелкая дрожь, возвращая её в события прошедших дней, заставляя переживать их вновь. — Засыпая, меня мучали кошмары: всё было, как наяву, словно я снова оказывалась на передовой! — женщину начинала охватывать паника. — Всюду взрывы, и крики людей, в воздухе витает запах пороха, смешавшегося с запахом запекшейся крови. Поэтому, я подумала, что если я не буду спать, то и туда, я больше возвращаться не буду… — Риза… — Рой с болью наблюдал за лейтенантом, ведь он ничего не мог сделать. Он понимал всё, что она ему говорила, ведь в глубине души переживал те же моменты. Все, кто прошел Ишвар, никогда не избавятся от тех ужасных воспоминаний, что врезались глубоко в память. — …но я ошибалась, наивно полагая, что это решит проблему… — женщина печально улыбнулась садясь. Отстранившись от него, Риза старательно вытерла оставшиеся капельки слёз с ресниц тыльной стороной ладони. Она боялась поднять на него взгляд, руки уперлись в пол. — Прости… — тихо произнёс Мустанг, виновато опустив голову, пряча свои глаза в тени темноволосой челки. Лейтенант неуверенно подняла голову, не расслышав его слов. — Прости, — повторил он, — только что я самонадеянно говорил, что стану твоим щитом, но за всё то время, что мы провели в Ишваре, я так и не решился прийти к тебе на помощь, когда ты больше всего в ней нуждалась. Не смог разглядеть того, что ты чувствовала! Я никудышный лидер, да и защитник, оказывается, ещё тот! Теперь пришла очередь Мустанга печально улыбаться Ризе, глядя в её расширенные от удивления, слегка покрасневшие, глаза. Хоукай была потрясена и не смогла ничего ответить. Вновь нахлынувшие слезы застыли у неё в глазах. Почему-то с ним наедине она не боялась показывать свои слабые стороны. Полковник нежно продолжал улыбаться ей, его рука коснулась её лица. — Разреши мне, хоть немного, но остаться рядом с тобой, потому что без тебя я…. я не знаю как жить, — пальцем он смахнул вновь покатившуюся по её щеке слезу. — И я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы постепенно стереть всё плохое из твоей памяти и наполню её другими, более радостными и приятными воспоминаниями… Так ты позволишь мне остаться, Риза? Взгляд Ризы был затуманен, в глазах отражалось множество играющих на свету бликов. Никогда ещё он не видел её столь милой и беззащитной. Он приблизился вплотную к лицу Ризы и аккуратно коснулся её губ. На вкус они были сухими и солеными. Рой не настаивал, он просто ожидал её реакции. Несколько секунд спустя Мустанг почувствовал, как её рука осторожно коснулась его локтя, неуверенно сжимая его. Не медля ни минуты, полковник стал нежно касаться этих любимых губ, облизывая и посасывая их, растворяясь в удовольствии. Риза дрожала и нерешительно отвечала на его прикосновения, но не отталкивала. Она слегка расслабила губы, чтобы его язык проник внутрь неё. Продолжая сидеть на холодном кухонном полу, Рой крепко притянул Ризу к себе, так, что она полулежала на нём. Его язык проникал глубоко в её рот, сплетаясь с её мягким язычком. Руки, что прижимали её тело, медленно, едва касаясь кожи, скользили по спине женщины, оставляя после себя приятную дрожь, находящую волнующий отклик визу её живота. Сбивчивое дыхание Ризы касалось его лица, когда она приоткрывала рот, чтобы сделать вдох. Ей не хватало воздуха, но она не хотела разрывать поцелуй. Её ладони плавно проскользили по груди Мустанга к ключицам, затем её руки, крепко обвив шею, ещё сильнее прижали её губы к своим. Струйка слюны скатывалась с уголка губ Ризы от столь страстного поцелуя. Пальцы Мустанга, тем временем, не спеша проникли под шелковую ткань бежевого топа, наткнувшись на грубый рубец от ожога. Хоукай вздрогнула, но Рой не остановился, продолжая стягивать топ. И когда он собрал ткань почти до плеч, скользнув губами по её языку еще раз, оставляя за собой тонкую ниточку слюны, связывающую их, стянул топ с её головы. Золотистые пряди беспорядочно легли на её обнаженные плечи. Женщина смущенно опустила глаза, обхватив руками свои плечи, прикрывая обнажившуюся часть тела. Рой блаженно улыбнулся. — Смущаешься, даже после того, как я уже много раз видел тебя такой? — Не издевайся! — тихо упрекнула его Риза. Мустанг хмыкнул. — Ничего, мне даже нравится… Риза… — чувственно прошептал мужчина, касаясь руками мягкой, женской груди, нежно ощупывая её. Склонив голову, его губы сомкнулись на уже затвердевших от возбуждения сосках лейтенанта, освобождая приглушённый стон. Её руки крепко обхватили его голову. — Пожалуйста, перестань…а-а-а-х, — просила Риза, прикусив нижнюю губу сдерживая предательские звуки, когда язык Роя скользил вокруг соска и жадно его посасывал. — И не подумаю… — ехидно промурлыкал Рой, продолжая зарываться лицом в загоревшую обнаженную грудь, нежно поглаживая её руками, вдыхая приятный, сладковатый аромат кожи. — …Ай! — вздрогнула женщина, когда Мустанг игриво укусил Ризу за чувствительный розоватый участок её тела. — …Перестань… — Почему? Ты не хочешь продолжать? — Мужчина поднял взгляд полный наивности, на секунду оторвав губы от предмета своего обожания. — Тебе же нравится! Пальцы Роя сильнее сжались на набухших сосках, слегка вдавливая и оттягивая их. — …А-а-а-х, — женщину трясло от возбуждения, её пальцы, зарывшиеся в шелковистых прядях чёрных волос полковника, обессиленно опустились ему на плечи. — …Не здесь… — дрожащим голосом произнесла лейтенант, опуская голову на плечо Мустанга. — …Давай продолжим в другом месте… Последние слова, сказанные едва уловимым шёпотом, эхом отдавались в голове полковника. Почему-то стало невыносимо жарко, на минуту он даже опешил. Он посмотрел на Ризу, её уши горели алым. Улыбка коснулась его лица. — Как прикажете, мадемуазель! Полковник, одной рукой крепко приобнял лейтенанта за талию, другой подхватил под колени и резким движением, напрягая каждый свой мускул на натренированном теле, поднялся на ноги. Выйдя из кухни, он свернул налево в небольшой коридор. Сзади послышался звонкий цокот когтей о деревянное покрытие пола. — Прости приятель, — произнёс Рой, оборачиваясь к чёрно-белому Хаятэ. — Но сегодня третий лишний! Подмигнув, недоумевающе склонившему голову псу, мужчина закрыл перед ним дверь.***
В душной комнате, в кромешной тьме бушевало пламя. Двое тел сплелись подобно лепесткам пламени. Отдавая всё тепло без остатка друг другу, они страстно желали оставить хоть какое-то напоминание о себе в сердцах друг друга. Доказать, что мужчину и женщину могут связывать не только болезненные ожоги, оставленные в далёком прошлом, и терзающее их до сих пор чувство вины. Но то, что некогда возникшая из белоснежной перчатки маленькая искорка выжгла в их сердцах чувство настолько сильное, что способно сжигать прошлое, оставляя за собой лишь пепел, и освещать будущее, не отбрасывая тени. Однако та искорка не сразу обладает такими свойствами. При рождении она весьма нестабильна и может погибнуть от холодного прикосновения, её следует беречь, словно сокровище неожиданно попавшее к вам в руки, огородить теплотой и заботой, дать свободно дышать не перекрывая кислорода, поддерживать его стремление, всё это требует смиренного терпения и сил, и не много времени, но не одного человека — двух. Лишь двоим, преодолев все препятствия, под силу удержать и сохранить разгоревшееся прекрасное пламя, пламя, имя которому — Любовь… Да, это слово слетало с их губ бесчисленное количество раз. Признания в любви обжигало слух, рождая в их телах всё больше новых желаний. Тела тонули в новых захватывающих ощущениях. Они чувствовали тепло внутри друг друга, эти волнующие прикосновения, что способны сводить с ума. Этой ночью, достигнув апогея своей любви, эхо страсти вырвалось наружу пронзая холодную, звёздную ночь над Ишварой.***
Проснувшись утром от яркого солнца, Риза приоткрыла глаза. За окном пели птицы, был уже полдень. Ещё ни разу в своей жизни она не просыпалась с такой лёгкостью на душе, как будто разъедавший её изнутри яд, чудесным образом испарился. Это был глубокий, крепкий сон без тревог и переживаний за долгое время, и она знала, что послужило причиной, и кто подарил ей это хорошее утреннее настроение. Она осторожно перевернулась на другой бок. Перед ней оказалось лицо безмятежно спящего Роя. Лейтенант молча вглядывалась в его лицо, прислушивалась к его ровному дыханию. Она могла бы наблюдать за ним вот так вечно. «Прибывая в темноте Ишварской войны так долго», — вспоминала Риза, задумчиво положив подбородок на скрещенные перед собой предплечья, — «мне казалось, что даже крошечный луч света, стал видим для меня. Я уже и забыла, когда осознала, что этот свет был принесён мне одним человеком… Подобно фейерверку когда человек умирал от моего выстрела, на миг расцветали прекрасные бутоны. Их сияние было непостоянно, агрессивно и повергало в отчаянье. Умышленно или по воле случая люди, привлечённые этим светом, объединялись, подобно мотылькам кружащим вокруг огня. Даже я не смогла вернуться во тьму, увидя этот свет, это пугало меня. Я была таким же мотыльком, боящимся потерять найденный огонь, мотыльком, отчаянно пытающимся изо всех сил избежать пламени, мотыльком, летающим вокруг. Направляемая пламенем, я была окружена мотыльками, однако был один чудной среди нас и он не был мотыльком, он испускал тонкий луч света…» Рядом зашевелилась простыня. Риза моргнула, выходя из глубокой задумчивости. На нее смотрели пара любящих тёмных глаз. — Доброе утро, — произнесла она нежно улыбаясь и с наслаждением растворяясь в теплых солнечных объятиях нового дня.