Клеймо

Второй. То же самое, что и последний. Для Феликса эти слова имели абсолютно идентичное значение. Более того, для него они были хуже всякого оскорбления. Потому что брат у Ли был только один. И их извечная конкуренция, в которой доминирует, увы, не Феликс, границ вовсе не знает. Второй. Собственное клеймо, как у домашнего скота. Только выжженное не на коже, а глубоко в подсознании. Словно Феликс и не заслуживал быть человеком. Конечно, в случае с братом все было совершенно наоборот. Минхо был первым во всем. Первый в учебе, достижениях, абсолютно везде. Просто первый, и никак по-другому. Старший автоматически перекрывал Феликсу кислород, заставляя младшего барахтаться в огромном болоте, состоящем из ощущения собственной никчемности и желания сдаться. Но почему-то Феликс тонуть и не думал. И это, честно, приносило ему еще больше проблем. Феликс ненавидел прогибаться под кого-то или подчиняться чему-либо. Это было за пределами его понимания. У Ли не было абсолютной власти под боком, зато было чувство собственного достоинства. И это не играло ему на руку. В любом обществе существовала своя иерархия, разрушить которую практически невозможно. Мир все еще жил по правилам и моральным устоям «века минувшего», пусть и немного искаженным и адаптированным под двадцать первое столетие. Феликс, как второй возможный наследник отцовской компании, прекрасно понимал, что к чему. Но осознание вовсе ситуации не означало согласие с ней. Ли жутко не нравилось происходящее вокруг. Фальшивые улыбки, маски, действия. Каждый светский прием, который посещал Феликс с отцом и братом, был буквально пропитан ложью. И было до ужаса противно смотреть на то, как отец улыбался людям, смотря им прямо в глаза, а потом с той же игривой улыбкой на губах стирал их предприятия с лица земли. По стопам предка шёл и Минхо. Одна кровь, а гены пальцем не раздавишь. Феликс не был похож на отца. Вернее, всячески отрицал любую схожесть с ним. Ли, несомненно, уважал того, но одновременно с этим не поддерживал его решений. Несмотря ни на что, Феликс не мог обвинять отца в излишней жестокости. В мире большого бизнеса маленькой глупой рыбке не выжить среди разнокалиберных зубастых акул. Господин Ли, честно, не был плохим человеком. Просто есть качества, без которых крупному предпринимателю не обойтись. И, по иронии судьбы, все эти качества достались старшему, обойдя Феликса стороной. Минхо умел располагать к себе и никогда не терял контроль над собой, в противовес вспыльчивому младшему. Отец уверял Феликса, что тот еще приобретет нужные характеристики. Но вместе с этим был жутко требователен к младшему сыну. Миллионы разногласий, естественно, не приводили ни к чему хорошему. Феликс и отец не понимали друг друга, просто потому что не хотели слышать никого, кроме себя. Непохожи, правда? Единственным человеком, перед которым Феликс мог вывернуть душу, была его двоюродная сестра. Младшая дочь родного брата господина Ли. Отчужденная, нелюдимая. Соён и Феликс были в одной лодке. Родственные души, отнюдь не по крови. Ли был согласен с ней практически во всем. Кроме двух понятий. А те вещи, где их мнения не сходились, Феликс считал ложными. Соён была убеждена, что есть некая прелесть в том, чтобы быть вторым. Также она утверждала, что истинная любовь проявляется именно к тому, кого любить категорически нельзя. И если над первым Феликс ещё как-то мог поразмышлять, то второе казалось ему полнейшим бредом. И когда он говорил об этом Соён, она называла его чёрствым сухарём. Но разве Феликс был виноват в том, что она начиталась любовных романов и теперь вздыхала по запретной любви вампира и смертной? Глупости, да и только. В любви к чему-то не могло быть запретов, только если это что-то не нарушало закон и не было совершенно аморальным. Вопреки словам Соён, Феликс умел чувствовать и даже любить. Другое дело, что Ли не давал делать это в полную меру обожаемый старший братец. Как только Феликс проявлял интерес к чему-либо, Минхо сразу же объявлял это своей любимой вещью, будь то конфета или музыкальный инструмент. И у младшего не оставалось выбора, кроме как лихорадочно менять свои интересы, дабы его не назвали копией брата. Потому что людям было плевать, что именно Феликс открыл что-либо первый. Феликс — второй, и всегда им будет. Соответственно, младший не являлся отдельной личностью, а был лишь жалким подражанием старшего. Глупо до тошноты. Но почему-то люди хотели думать именно так. А Минхо просто нравилось наблюдать, как младший ломался изнутри. Это бы не было так критично, если бы Минхо не перешел границу дозволенного. Феликс мог простить брату любимую конфету, но было то, с чем играть категорически нельзя. Юци. Для Феликса — первая любовь. Для Минхо — очередная игрушка, которую он обязан отобрать у брата. Ли безумно жалел, что ненароком показал свой интерес к Юци при отце и старшем брате, когда Минхо рассказывал о новой ученице, прибывшей по обмену из Китая месяц назад. Старший не забыл поведать отцу о том, что Сон часто проводила свободное время с младшим Ли. Феликс, потеряв всякую бдительность, невзначай упомянул, что Юци довольно милая, и они успели познакомиться, когда девушка по ошибке перепутала кабинеты, а дальнейшее общение завязалось как-то само. Господин Ли заметно удивился, когда узнал, что Феликс не оттолкнул от себя человека. Он посмел предположить, что младший сын начал меняться в лучшую сторону, формируя в себе задатки будущего предпринимателя. Отец Феликса проявил явный интерес к новой ученице и её семье, потому что престижная академия, в которой обучались его сыновья, обычно не принимала иностранцев. Старший брат вызвался помочь в этом деле, бросая хитрые взгляды на младшего, который уже давно потерял интерес к разговору. И зря. Минхо ведь времени зря не терял. А Феликс вновь упустил нечто очень важное. Потому что уже через неделю Господин Ли встретился с одним из самых властных и обеспеченных предпринимателей Китая, отцом Юци. А через две Господин Ли и Господин Сон заключили договор о том, что их старшие дети обручатся в ближайшие два года. Нет, Феликс не почувствовал жгучей боли и смертельной обиды. Просто почему-то вспомнились слова Соён про истинную любовь. Да и в области сердца щемило совсем чуть-чуть. В этой бесконечной гонке Минхо зашёл слишком далеко. Конченый садист. Только вот Феликс в мазохисты не записывался. Успокаивало лишь то, что старший брат сильно сглупил. В попытке уничтожить младшего, он сам загнал себя в ловушку. Феликс прекрасно знал, как Минхо относился к женитьбе. Скорее всего, по истечению этих двух лет братец попытается ускользнуть от ответственности. Но Господин Ли, конечно, не позволит старшему юлить. А Феликс женится позже, по любви. А если не по любви, то по правильному расчету, и вовсе не из желания испортить жизнь родному брату. Оставалось лишь принять действительное. Теперь чувства к Юци — табу. Очередной запрет. Феликсу не привыкать.

****

Ли не оставалось ничего, кроме как пытаться погасить в себе сильные чувства. Он негодовал, как за такой короткий промежуток времени его угораздило влюбиться по-настоящему. Парень совершенно не понимал, как избавиться от собственных эмоций и желаний. Куда проще быть советчиком в отношениях, а не находиться в эпицентре событий. Неизвестно откуда взявшаяся покорность буквально выводила парня из себя. Феликс максимально избегал Юци, но образ растерянной и грустной девушки постоянно воспроизводился у него в голове. Сон догадывалась, что к чему, но старалась максимально сгладить ситуацию, продолжая улыбаться неизвестности. А Феликсу просто хотелось вырвать собственное сердце из грудной клетки и растоптать ко всем чертям. Так было бы легче, пусть и не на особо длительный промежуток времени. Феликс задавался бесконечными вопросами на тему того, что все-таки влекло его к Юци с неведомой силой, однако не мог дать точный ответ. Просто тянуло, засасывало, не давая и шанса на спасение. Ли искал разные предлоги, которые могли бы остудить его, словно ушат ледяной воды на голову. Поводы всплывали разные, но совершенно несуразные. Плюс ко всему, подсознание Феликса твердило о том, что именно эти маленькие аспекты делают из Юци Юци. Сон старше его? Всего на несколько месяцев. У девушки слишком глубокий голос? Бархатная тональность, которую хочется слушать вечно. И еще тысяча и один пункт, которые заставляли Феликса думать о Юци все больше и больше. Юци. Просто Юци, вошедшая в его поле зрения однажды и прочно засевшая в самой середине. Феликс не мог избегать Сон вечно. Как назло, их кабинеты часто оказывались рядом. В течение целого месяца ему удавалось проходить мимо, не оборачиваясь, хотя он буквально чувствовал, как Юци прожигает его спину взглядом. Но сегодня сам чёрт дернул его остановиться у дверного проема. И у Ли дыхание буквально перехватило, когда он увидел, как Юци заливисто смеется, сидя в окружении подруг, прикрывая глаза и жестикулируя свободной рукой. От такой картины парень сам улыбнулся, впервые за долгое время. Но одернув себя, Ли вернул прежнее выражение лица. Феликс не успел удалиться. Юци заметила его и изо всех сил замахала руками, выкрикивая имя парня. Сон улыбалась, надеясь на ответную улыбку от Ли. Но Феликс поспешил уйти оставляя девушку в полном смятении. И это, конечно, не укрылось от глаз вездесущего Минхо. Братья практически не пересекались в школе, просто потому что не хотели признавать родство на нейтральной территории. Негласное правило неприкосновенности, которое старший установил еще три года назад. А тут Минхо сам остановил Феликса, нагнав того у выхода из здания и перекрывая младшему путь. Старший, по всей видимости, был настроен на диалог, хотя, опять же, разговаривали они очень редко. — Остановись, Феликс. Ничего не хочешь сказать? — Что тебе от меня нужно? Феликс точно знал, что его брату не понравилось поведение Юци. Но Сон не являлась его собственностью, и Минхо не мог распоряжаться ей, как вещью. — Ты прекрасно знаешь, что меня не устраивает. — И что же? — Не смей подходить к ней, Феликс. Она принадлежит не тебе. — Но и не тебе. Юци — отдельный человек. Ты не имеешь права указывать ей что делать. На лице Минхо появилась улыбка. Такая же, как и у их отца. Оскал хищника, который вот-вот разорвет свою жертву. — Не смеши меня. Я могу все, и ты это знаешь. — Нет, ты всего лишь самоуверенный придурок. Разговор шел на повышенных тонах. Из окон показывались любопытные головы учеников. — Глупая рыбка. Отец никогда не сделает тебя наследником компании. — И к чему ты это сказал, хён? — Не притворяйся. Ты делаешь все, ради того, чтоб унаследовать банковские счета отца. — Не смей сравнивать меня с собой. — И не подумаю. Нет смысла сравнивать оригинал и его жалкую копию. Минхо произнес то, чего Феликс всегда боялся услышать. И гораздо страшнее, когда эти слова произносит тот, от кого они действительно могут исходить. — Над чем задумался, братец? — Не твое дело. Феликс сбросил руку брата со своего плеча и направился к выходу. Тем временем, Минхо брезгливо вытер ладонь о свой пиджак. — Куда ты идёшь, Феликс? Я не закончил. — Мне не о чем говорить с тобой. — Зато мне есть о чем. Феликс оглянулся. В глазах старшего брата читалось одно сплошное презрение. Младший перевел взгляд на окна. В одном из них, что было на первом этаже, он увидел Юци, которая застыла, будто вкопанная. Минхо проследил за Феликсом. На его лице вновь появился уже знакомый оскал. — Феликс, уж не думаешь ли ты, что Юци встанет на твою сторону? Минхо произносил каждое слово четко, дабы сама Сон отчетливо слышала, как старший сейчас попросту раздавит младшего морально. Феликс молчал в ответ, но это лишь раззадоривало Минхо еще сильнее. Старший цокнул языком и приложил палец к губам. — Как наивно. Юци — моя невеста. И плевать, что ты по уши влюблен в нее. Всем плевать, понимаешь? Феликс не видел выражения лица Юци, но был уверен, что ее глаза сейчас расширились от шока, как два блюдца из чайного сервиза, а челюсть встретилась с полом. К слову, не только у Юци. Для всей школы стало новостью, что Феликс, не подпускавший к себе никого, вообще мог полюбить кого-то. — Феликс, ты не можешь забрать у меня то, что принадлежит мне. Так было, есть и будет. Со своими игрушками могу играть только я. Феликс сжал кулаки. Он не собирался оправдываться, либо же слушать этот бред и дальше. Парень развернулся и пошел прочь от людских глаз. Это и означало очередное поражение, но Ли не мог потерять самообладание сейчас, когда Минхо специально провоцировал его на конфликт. — И все же, Феликс, она — мой самый ценный трофей. Минхо сказал это громче, чем нужно. Этого хватило, чтоб Феликс развернулся и изо всех сил бросился на старшего брата. — Больной ублюдок. Минхо был сильнее физически и крепче по телосложению. У Феликса не было шансов выиграть целый бой, но одну из “ битв" — вполне возможно. Да и сейчас не это было самым главным. Феликсу хотелось научить братца состраданию и чувству солидарности. Увы, Минхо и эти вещи никак не пересекались. Крик заполнил все пространство вокруг. Девушки в ужасе отворачивались, зовя учителей на помощь. Феликсу было безумно стыдно перед Юци. Вероятно, он вообще не оправдал её надежд. Идеально выглаженная рубашка Феликса теперь больше походила на тряпку. Пятна крови растекались по ткани, создавая резкий контраст с белоснежным фоном. К каждым новым ударом сил становилось меньше, и Ли жалел, что вообще полез в драку. Минхо никогда не выходил проигравшим. И сейчас об этом узнают все вокруг. Абсолютно случайным ударом Феликс попал по лицу брата, прямо по носу. Переносица съехала влево, кровь запачкала лицо и ворот пиджака. От неожиданности младший Ли опустил руки и отступил на несколько шагов. Минхо всегда бережливо относился к своей внешности. И Феликс затронул то, что не следовало бы. Брови Минхо сдвинулись к центру, а на лбу начала пульсировать жилка. Старшего словно подменили. Если все доколе происходящее Минхо воспринимал как ребяческую игру, то сейчас разозлился не на шутку. Феликс никогда не видел брата таким. И это не могло не пугать. Тело Ли ужасно болело от точных ударов, исходящих от старшего. На лицо Феликса было больно смотреть. Оно представляло из себя буквально одно целое кровавое месиво. Минхо совершенно не контролировал себя. Ноги Феликса больше не могли держать тело. Парень упал на холодный асфальт, выплевывая подступившую кровь. — Как же ты жалок, Феликс. Минхо наступил на позвоночник младшего, занося кулак для последнего удара. И он бы точно сделал это, если бы его руку не перехватили у самого лица Феликса, а тело младшего Юци не прикрыла бы собой. Феликс был шокирован не меньше Минхо. Что говорить, если сама Сон не понимала, что сделала сейчас. Учителя, наконец, прибежали на место происшествия и начали оттаскивать братьев друг от друга. Минхо слабо, но все же мог держаться на ногах. Феликс же не стоял вообще. — Юци, отведи Минхо к школьной медсестре. Я отнесу Феликса. Обращаясь к Юци, учитель Чхве подставил свое плечо под тело младшего Ли. — Нет. Я возьму Феликса, а вы проводите Минхо. — Юци, делай, что говорят. Это не та ситуация, где можно выбирать. — Я сказала, что я отведу Феликса. Не беспокойтесь об этом. Юци подхватила под локоть младшего брата, заставляя того опираться на себя. Минхо лишь с отвращением посмотрел на них. — Глупая маленькая рыбка выбрала глупую маленькую рыбку. Ничего удивительного. Вы оба и моего мизинца не стоите. Минхо, гордо подняв голову, зашел обратно в здание. Феликс не смог сдержать усмешки. Хоть где-то его старший братец не вышел победителем. И речь шла вовсе не о драке.

*****

— Феликс, тебе нужно научиться контролировать себя. И сделать это нужно в срочном порядке. Младший Ли вместе с Юци находились в медпункте и ждали прихода медсестры. Пока та бинтовала Минхо в соседнем кабинете, Сон самостоятельно накладывала повязки и компрессы на синяки парня. — Он нарвался. — Все равно, ты был зачинщиком драки. Не переводи стрелки на других, если виновен сам. — Ну и зачем тогда ты заступилась за меня, виновника? Как вспомню, так стыдно становится. — А ты, по всей видимости, хотел, чтоб от тебя живого места не осталось. В следующий раз помощи не жди. Юци, закончив с промывкой ран, подошла к раковине, над которой висело большое зеркало. В нем, помимо самой Сон, отражался и тихо сидевший на кушетке Феликс. Девушка, заметив его взгляд на себе, перевела глаза на собственное отражение, но все-таки успела уловить едва читаемое по губам парня «спасибо». — Феликс, пожалуйста, не делай так больше. У меня сердце чуть не остановилось. — Да? В один момент Ли сократил расстояние между ними. Встав прямо за Юци, он ткнул себе в грудную клетку так, чтоб девушка могла видеть его действия в зеркале. — А мое сердце останавливается каждый раз, когда я вижу тебя. Юци замолкла. Замолк и Феликс. А нужны ли здесь слова? — Юци, могу я задать тебе один вопрос? — Да, наверное. — Что для тебя есть настоящая любовь? Сон развернулась на сто восемьдесят градусов и посмотрела прямо в глаза Феликсу. — Странный вопрос. — Пожалуйста, просто ответь. Юци прижала руки к щекам и будто задумалась на мгновение. — Наверное, истинная любовь — любовь к тому, кого любить нельзя. Феликс не смог сдержать подступающий смех. Что Соён, что Юци. Тонкие девчачьи натуры, что с них взять. — Вы, вероятно, все сговорились. Юци не понимала причину смеха Феликса. И ей было даже обидно. Ли вызвал ее на откровенный разговор, а теперь смеялся над ответом. — Тебе смешно. А мне любить тебя никак нельзя. До Ли не сразу дошел смысл слов Юци. А потом он словно почувствовал очередной удар под дых. Так вот к чему она. — Вот оно как. — Да. И мне кажется, что в этом отношении ты со мной согласен. — Не угадала. Не согласен совсем. Юци приподняла уголки губ. Ее карие глаза вновь загорелись. — И это нормально. Сколько людей, столько и мнений. После некоторого молчания Феликс посмотрел на девушку. Сон смотрела в окно, из которого можно было увидеть место, где недавно сошлись два брата. — Юци, знаешь, на мне всегда висело клеймо «второго». Я никогда не обходил брата, что бы то ни было. Общество не хотело признавать во мне самостоятельную личность. А потом появилась ты. Феликс подошёл на шаг ближе, надеясь на ответ от Юци. Но вдруг девушка отпрянула в бок. — А тебе не кажется, что ты сам повесил на себя это клеймо? — О чём ты? Ли удивленно вскинул брови и отошел ближе к дверному проему, стараясь не накалять обстановку еще больше. Юци не двигалась с места, застыв в одной точке и уйдя в собственные мысли. — Феликс, только мы можем управлять собственной жизнью. И сами вешаем на себя ненужные ярлыки. Тебя стоит научиться жить для себя, а не для общества. Потому что тебя будут осуждать в любом случае. И меня. И твоего брата. И так до бесконечности. Но правда в том, что нет чего-то абсолютно правильного, красивого, совершенного. Разногласия у двух отдельных особей будут всегда. И это нормально. Мы можем не понимать друг друга, но нам следует научиться не просто слушать, а слышать других. Иначе, люди бы никогда не пришли к какому-то одному решению. А иногда это просто жизненно необходимо. Юци говорила абсолютно серьезно. Феликс не думал о чем-то подобном ранее. Ли был слишком зациклен на том, что практически никто не способен понять его. — Более того, мне кажется, что Минхо не такой плохой человек, как ты о нем думаешь. — Нет, Юци, он совершенно безнадежен. — Он думает про тебя таким же образом. Но ведь это не так. Услышьте друг друга, пожалуйста. Принять точку зрения брата? Упрямый Феликс навряд ли сможет сделать это сейчас, как бы того не желала Юци. Младший Ли слишком горд для этого. Да и ярлык, повешенный на шею, словно булыжник, слишком трудно сбросить в один момент. Он — второй. И всегда будет вторым. Это его личное клеймо. Но вся соль в том, захочет ли Феликс принять его, или же выбросит навстречу вольному ветру. Сегодня Ли понял кое-что действительно важное. Не обязательно выставлять свое клеймо на всеобщее обозрение. Поверх него можно нанести новое, то, которое ты захочешь сам. И в итоге это перестанет быть клеймом. Больно, титанически тяжело. Но кто сказал, что будет легко? Кроме того, нет чего-то абсолютно правильного, красивого, совершенного. И у людей всегда будут появляться разногласия, чем бы предмет спора не являлся. Даже на тему истинной любви. Одни согласятся с Соён и Юци, другие встанут на сторону Феликса, третьи же выдвинут свою гипотезу. И это нормально, абсолютно нормально. На вкус и цвет даже фломастеры разные. Ли помнил это с малых лет, но осознавать в полную меру начал только сейчас. И, честно, теперь слова Соён не казались ему совсем уж абсурдными. Да, Феликсу все еще не стоило любить Юци. Нельзя. Но рука девушки, мягко сжимающая ладонь парня, говорила совершенно об обратном. В конце концов, нет в этом мире чего-то совсем правильного. К тому же, законы Феликс вовсе не нарушает. ***** Спасибо, Юци.