Оля, Виола и Дьявол.

       — Якорь вам в ноздрю, через ютовый клюз! Какого черта здесь происходит?! — Крикнул Семён, указывая на страшную находку. Пионер слегка поменялся в лице и пересел на другой край старого диванчика. Поближе к входной двери, блокируя Семену путь отхода.        — Э-э-э… Семён, о чём это ты?       Персунов сделал шаг в сторону и, придерживая одной рукой дверь монументального холодильника, указал на полку.        — А! Так это — бутафория! Не волнуйся.       Семён снова недоверчиво покосился на тарелку с сердцем. Бутафория? Кому придёт в голову держать такое у себя в холодильнике? Впрочем, о вкусах не спорят. Он снял с полки три бутылки Миллера, предположив, что Сергей, выйдя из ванной, присоединится к распитию.       Сэм поставил пиво на старый, покрытый трещинами и какими-то подпалинами стол, открыл свою бутылку и устроился на стуле так, чтобы стол отделял его от нового знакомого.        — Так, значит, бутафория? Очень правдоподобно смотрится!        — А то! — ухмыльнулся собеседник. — Вместе делали. Вычитали статью в одном журнале… Сейчас покажу!       Он принялся перебирать лежавшую на столе печатную продукцию. Уже у третьего было вдохновляющее название «Ежедневый некрофил». Пионер покраснел и прикрыл журнал рукой.        — Упал, наверное… Сейчас, момент… — пробормотал он и полез под стол. Вылез почти сразу, без журнала, но зато с огромным топором в руках. Инструмент лёг на стол рядом с журналами, и продолжать поиски Пионер явно не спешил. Пальцы его легонько поглаживали рукоять. Семён отодвинулся.        — Наверное, Серега куда-то утащил. Спрошу, когда выйдет из санузла. Если выйдет…       Семен нервно сглотнул.        — Слушай… — задумчиво произнес Пионер, — Передай, пожалуйста, влажные салфетки. Тут лезвие чем-то заляпано…       Медленно, будто во сне, Семён встал и, пятясь, двинулся к дальнему углу стола, где виднелась зелёная упаковка. Шаг, другой… Пионер не отрывал от него взгляда, продолжая держать топор в руках. Подходить к нему на дистанцию удара топором? Увольте. Салфетки Сэм просто кинул ему в руки.        — Спасибо! — Пионер ухватил пачку неуловимо быстрым движением и, вскрыв её, принялся протирать лезвие. И разглядывать при этом Семёна. «Сколько же жутких историй начиналось именно так?» — подумал парень, пытась прикинуть оптимальный способ бегства. От волнения становилось сложно дышать, пот заливал глаза.        — А вот скажи, приятель… — вкрадчиво спросил собеседник, поднимаясь на ноги и делая шаг в сторону Семёна, — Как тебе Хьюи Льюис и группа Ньюс?       В глазах у Семёна резко потемнело. И, прежде чем он упал на пол, затухающее сознание успело уловить приближающиеся шаги.

***

      Семён снова видел сон. Такой, что запоминается надолго, резко выделяясь из ряда обычных кошмаров. Всё тот же лагерь… Нет. Не совсем. Здесь лагерь был моложе, также как и его обитатели. Будто бы каждый откатился лет до 16-17. А Ольга и Виола сбросили лет по двадцать, если не больше. Чудеса… А ещё, каждый играет отведенную ему роль: Ольга Дмитриевна — ленивая вожатая, Славя — её помощница. Да и остальные не отставали. Но кое-что осталось неизменным…       Вдруг в лагере стало резко темнеть, а Семён обнаружил, что стоит на залитой чем-то липким площади. Воздух наполняется запахом крови. Персунов и не может сдвинуться с места, хотя знает, что должен до заката добраться до пустого постамента в центре площади, где его ожидает Человек Без Лица. Пионер с топором. Тот самый, кто не изменился. И Ульяна, отсчитывающая последние минуты своей жизни и ждущая помощи от Семёна. А он не может сдвинуться с места. Только стоит и смотрит, как палач заносит топор над тонкой шеей девочки. Осознание собственного бессилия нестерпимо жжёт изнутри…       И в последнее мгновение перед ударом Семён наконец сумел разглядеть и узнать лицо Пионера. Трудно не узнать своё лицо.

***

       — Семён, очнись! Сэм!       За словами последовала пощечина. Темнота рассеялась, явив пациенту незнакомый потолок. «Ах, нет же… Это берлога Сыроежкина. Что случилось?» Семён сел и помотал головой, пытаясь собраться с мыслями. Черепушка отозвалась глухой болью.        — Ну, снова с нами? — Виола стояла рядом, но её голос доносился будто бы издалека.       Персунов кивнул и принялся ощупывать голову.        — Как доктор, лишенный лицензии, скажу тебе, что будет шишка. Завязывал бы ты уже твист танцевать на банановых шкурках… И, особенно, на граблях.        — На граблях?! Твист?! — от удивления он даже забыл о боли: танцевать Семён не умел от слова «совсем».        — Ага, — вмешалась Ольга и кивнула в сторону Серёги и Пионера. — Парни тут такого нарассказывали… Жжёшь, Сэм!       Парень поднялся на ноги, и мир снова утратил четкость. Захотелось упасть, заползти под шкаф и не вылезать на свет пару дней, посылая всех посетителей магической формулой «вы кто такие? я вас не звал! идите…»        — Ну-ка… — Ольга подхватила Семёна под локоть и повела куда-то, — Вот, давай на кресло.       Под задницей скрипнула кожаная обивка, и он почувствовал, как ему в зубы вставили самокрутку. Щелкнула Зиппо, парень машинально затянулся, отрава потянулась в лёгкие.        — Говорят, неплохо боль снимает? — за спиной раздался неуверенный голос Сыроежкина.        — Заодно и проверим. — Виолетта кивнула и положила на стол маленький пакетик с таблетками. — Вот. Сегодня принимать вот это. Запивать пивом, строго холодным!       Потом повернулась к Пионеру, вручила ему маленькую коробочку:        — Будет отказываться — лечить этим! Всё, чао, Буратины.       И выпорхнула на улицу, утянув за собой Ольгу Дмитриевну. Пионер поднёс упаковку к настольной лампе и вслух прочитал:        — Фенолфталеин. (1)

***

      Таблетки из пакетика, запитые пивом, действительно помогли: боль отступила. Электроник и Пионер, разделившие с товарищем лечение, сидели напротив и вели светскую беседу. В данный момент слово держал Сыроежкин, развалившийся на старом раскладном стуле.        — Вот что значит профессионал! Только увидела больного и сразу диагноз поставила: «Мы его теряем! Тащите мошоночные клеммы! Розетки работают?» Мигом очнулся! А она и лечение тут же выписала. Всё-таки крутая специальность «Врач-Оккультист»!       Пионер запил «Миллером» очередную таблетку и поправил Сергея:        — Окулист. Врач-окулист. Да и лицензию у неё отобрали, сам же слышал.        — А с этого места — поподробнее, если можно… — Семён отвлекся от созерцания переполненной пепельницы.        — Почему отобрали? Знаешь, чем врачам нельзя заниматься с пациентами? Особенно на рабочем месте.       Персунов и Электроник синхронно кивнули.        — Так вот, она занялась. Когда подрабатывала в ветеринарии…       В повисшей тишине было слышно, как рухнула на пол муха, задохнувшаяся в никотиновом смоге под потолком.