Master of Puppet

~ Масато POV~ Когда я впервые увидел Таканори, он был в библиотеке нашей школы, внимательно читая странную, темную книгу. Я все больше и больше думал о том, где он находится с того дня, видя его идущим по коридору между занятиями с хмурым лицом и социальным плащом-невидимкой вокруг него. Он был интересен и возбуждал мои желания: его маленькое, но нервное тело, его злые глаза и его язвительные ответы всем, кто не был его другом. Я полностью влюбился в него, но когда я присоединился к команде Сакая, я должен был играть в его игру и следовать за ним каждый раз, когда он хотел запугать Таканори. От пихания книг из рук к классическому трюку с головой в унитазе, пока Сакай не захотел большего и не начал шлепать, пинать, бить. У меня не было сил остановить его, вся моя школьная карьера была основана на том, как хорошо я играл, и если я не был в команде, я был в жопе. Но мне действительно было жаль Таканори… и, наконец, когда я увидел его в углу моей кухни с кружкой пива в руке совсем одного — я подумал, что вот оно! У меня наконец-то появился шанс поговорить с ним более мирно… пытаясь стать друзьями, а потом и больше, чем друзьями. Мне очень, очень нравилось его милое круглое лицо, его пухлые губы, всегда надутые, его темные глаза, изучающие все вокруг. Потом я полюбил его маленькую задорную попку, которую он всегда носил в обтягивающих джинсах. Я залпом выпил пятую чашку пива и улыбнулся про себя: может быть, этим вечером я собираюсь к нему подкатить. Обещаю, если я выиграю у Таки, я сделаю статую Акире! Если бы не этот парень, Таканори никогда бы не оказался здесь в моем присутствии. Кстати, я нигде не видел Акиру, так что, возможно, я был прав, когда думал, что он поцеловал Мацумото в кафетерии, чтобы разозлить Сакая. Акира принадлежал к тому типу парней, которые способны на это, в конце концов, он был силен, как Сакай, если не больше, и его позвоночник был сделан из железа — по крайней мере, в социальном плане. Я часто смотрел на него снизу вверх, особенно когда видел, как много времени он проводит с Таканори и его друзьями. «Эй…» — позвал я Таканори, пытаясь улыбнуться. Я так нервничаю, какого хрена…! Я не девственник, так почему же я чувствовал бабочек в животе? Его быстрый кивок дал мне надежду. Я попытался заигрывать с ним, не совсем понимая, что делаю, но когда он поднял на меня глаза, я услышал пение ангелов: его мягкое лицо было взволновано пивом, брови слегка изогнуты, а светло-карие глаза дрожали. Его волосы в беспорядке вокруг него, и я так сильно хотел поцеловать его, поцеловать эти губы и прижать его к стене. Чувствую, как его крошечное тельце дрожит рядом со мной, и прошу увести его подальше от толпы, чтобы мы могли лучше узнать друг друга. Я почти учуял его тонкий аромат, бергамот и жасмин, когда почувствовал, как чья-то рука больно сжала мое плечо. «Эй, парень! Спасибо, что нашел моего малыша, у меня были проблемы найти его в этой толпе!» — Акира усмехнулся мне, и когда я обернулся, то увидел его широкую улыбку. Его… малыш? Я поднял бровь, глядя на него с любопытством, но он подошел к Таканори, схватив его за руку. «П-Эй, я с ним разговаривал, Аки!» — я шутил с ним, пытаясь проследить за ними, но глаза Акиры метались по мне, как кинжалы, даже если его губы все еще улыбались. «Я хочу пригласить свою милую подружку на танцпол, извини,» — сказал он с нарочитой медлительностью, и я увидел, как его плечи слегка приподнялись. Акира потащил Таканори за собой, и когда они достигли импровизированного танцпола, то исчезли за стеной пьяных подростков. Подружка? Я нахмурился и почувствовал себя ограбленным: я был в этой школе до него, и мне нравился Таканори с первого года…! Как он мог появиться из ниоткуда и украсть его у меня? Все шло так хорошо, Така-тян почти сдался, я почувствовал, как его тело вздрогнуло и дыхание остановилось, как у милой застенчивой девочки. Не обращая внимания на болтающих со мной друзей, я подумал, что мог бы последовать за Акирой и Таканори на танцпол, может быть, мне повезет и я заработаю несколько интимных моментов с моим любимым мальчиком. Войдя в гостиную, я огляделся в полной темноте в поисках Таканори. «Йо, Маса! Какого хрена, я с тобой разговаривал!» — Сакай отругал меня, когда я остановился, не сводя глаз с самого эротичного зрелища, которое я когда-либо видел в своей жизни. Забудь, блядь, порно, это было дерьмо, и это сделало меня твердым в самый последний момент. Таканори танцевал в этой путанице рук, ног и задниц, двигаясь так чувственно с этими дьявольскими бедрами и этими пухлыми губами, эротически улыбающимися. Руки Акиры обхватили его тело, прижав к бедрам, чтобы почувствовать его движения, и я проследил за мягкими пальцами Таканори вверх по его груди, видя, как они хватают другого за плечи, шею, предплечье. Ладонь дрожала, пока его оцепеневшее лицо двигалось из стороны в сторону, то глядя на Акиру, то теряя зрение в абсолютной темноте танцпола. У меня пересохло во рту, как в пустыне, когда я увидел, как он двигает бедрами, прижимается задницей к Акире и кусает свою губу, прежде чем открыть эти грешные губы с самым плотским выражением, которое я когда-либо видел на его лице. Голос Сакая был все еще далеко, и я перевел взгляд с потного и красного лица Таканори на лицо Акиры, чуть выше покачивающегося плеча Таки. В этот момент мое сердце остановилось в груди, и весь огонь в паху погас, оставив после себя только самую пустую холодность, которую я мог чувствовать: его глаза были устремлены на меня, пока он мучил шею Таканори, покусывая эту белую кожу и целуя ее со страстью и заботой. Я проглотил слюну во рту, когда Акира склонил одну бровь в мою сторону, с большой улыбкой на губах. Он казался совершенно другим, почти безумным, и его яркие глаза были единственным неподвижным светом во всем этом море тьмы. На меня. Через меня они наблюдали. Я почувствовал, что моя душа раздавлена, и на долю секунды мне показалось, что я вижу черный дым, поднимающийся от его фигуры. Затем, после того, как он намеренно медленно лизнул шею Таканори, чтобы показать мне, как он наслаждается этим, Акира пошевелил губами, не теряя своей жуткой усмешки. М О Й Его зубы, Казалось, удлинились, когда он снова укусил Таканори, но теперь его глаза смотрели на меньшего парня в его руках. «Масато! Твою мать! Я сказал… я говорил с тобой!» — резкий голос Сакая вырвал меня из состояния нефильтрованного страха. Я повернул голову и увидел, что ко мне идет Дайчи, с отвращением улыбаясь Таканори и Акире, танцующим в нескольких шагах от нас. «Фу… чертов педик и его телохранитель,» — пробормотал он, издевательски фыркнув, прежде чем посмотреть на меня. Мое лицо было бледным, я почти чувствовал, как пересыхают все вены на моей коже, и я видел проблеск беспокойства в глазах Сакая. Не в его поведении было беспокойство о ком-то, я, должно быть, выглядел дерьмово. «Я знаю, это отвратительно, но если тебя сейчас вырвет, просто отвернись», — фыркнул Сакай, и я покачал головой. «Я в порядке, правда… просто…» — мой голос замер в горле, когда я снова выглянул из-за Таканори, видя, как он обмяк в руках Акиры. Пиво, должно быть, наконец-то подействовало на него. «Я знаю, что ты еще один отвратительный педик, Маса,» — рявкнул Сакай, прерывая свою речь легким смешком, — «Но я также знаю, что ты верный друг». Он… что-то планировал, я это точно знал. «Знаешь что? Сузуки — заноза в заднице,» — нервно хмыкнул Дайчи, глядя, как Акира помогает Таканори подняться на ноги и ведет его к выходу. «И раз уж ты такой хороший мальчик, я хочу помочь тебе залезть в штаны к этому педику, ” — он разговаривал с медово-придушенным тоном. Я бросил на него взгляд, полный надежды. «Р-Реально? Дайчи, спасибо, я… " — мой голос был убит его резким смехом, всего за несколько секунд до того, как он смог задушить меня своим ответом, — «Моя помощь имеет свою цену… мне нужно сделать небольшой трюк, и ты сделаешь это для меня». Все мое тело дрожало, но мысль о том, что Таканори будет моим, заставила меня с застенчивой улыбкой кивнуть Сакаю. ~Рейта POV~ Ночной воздух клубился в моих легких, и мне удалось очистить разум от тумана эмоций, в который я был завернут всего пару минут назад. На моих плечах лежала сладкая тяжесть хозяина Руки, и даже если сейчас он спал у меня на спине, образы и чувства нашего маленького танца все еще горели в моих мышцах. Тело хозяина прижималось ко мне, его руки ласкали мои плечи, а иногда и лицо, его круглый зад, требовавший такого внимания. Я не мог остановиться, мне пришлось прижаться к его круглым ягодицам, впиться зубами в плоть, почувствовать солоноватый вкус его пота. Удовольствие было настолько велико, что я испугался, как бы не упереться ему в спину, прежде чем смогу блокировать себя: Хозяин Руки был совсем другим человеком, когда вел себя так, как Примадонна на сцене. Потом я увидел, что Масато смотрит на нас такими похотливыми глазами, что мне захотелось оторвать ему голову. Вместо этого я усилил свои движения на моем хозяине, не прерывая зрительного контакта: я снова доказывал, я показывал ему — хозяин Руки мой. Благодаря тихим стонам и тяжелому дыханию моего хозяина, я едва сохранил свой человеческий вид, но мне удалось увидеть, как лицо Масато вытянулось, сломленное страхом, который я посылал ему. Дотронься до него — и ты труп.… Легкое движение у моей лопатки отвлекло меня от моих мыслей, и, повернув голову так сильно, как я мог, я слегка улыбнулся моему хозяину, видя, что его глаза закрыты и устало смотрят на меня. «Рей… где…?» — спросил он хриплым голосом, двигая ногами в воздухе, и я усмехнулся, откинув голову назад так, что мой затылок мягко обнял его макушку. Похоже, он вернулся к нормальной жизни. «Я отведу тебя домой, скажу, что ты заснул, потому что мы пели и играли на гитаре,» — прошептал я ему, слыша, как его смех заставляет мое сердце сжиматься. Хозяин такой милый, когда хочет спать, как рассерженный котенок. «МММ… почему…» — пробормотал он почти про себя, закрыв глаза и уткнувшись лицом мне в шею. «Я… пил фууун…» — хозяин пыхтел, обдавая мою кожу горячим дыханием, и говорил неразборчиво. Я мягко киваю и фыркаю. «Мне нужно вернуть мачту в его дом, если наступит Новый День,» — пошутил я себе под нос, не получив ответа. Его тело все еще прижималось к моему. «Значит, ты будешь отдыхать в лучшем месте, чем спина демона…» — прошептал я, заставляя его запрыгнуть мне на плечи, чтобы он не свалился с меня. Луна ярко светила над нами, освещая каждый мой шаг своим бледным молочным светом, и хозяин Руки, казалось, очнулся ото сна, обвив руками мою шею, держась за меня. «…все в порядке,» — пробормотал он почти неразборчиво, — «Я хочу домой…ненавижу своих родителей,» — добавил хозяин, обнимая меня так крепко, как только мог. Я молчал, не зная, говорит он во сне, осознает ли, что говорит. Очевидно, он достаточно проснулся, чтобы понять. «Я устал, — произнес хозяин Руки с той же решимостью измученного ребенка. «Тогда спи,» — просто ответил я, сдерживая смех. Он заскулил низким хриплым голосом. «М-м-м… нет, ты… тупой… я устал», — повторил он, крепче обнимая меня за шею. Я приподнял бровь, немного смущенный, и, обернувшись, увидел, что его лицо смягчилось печалью. «Я так устал». Устал от чего, хозяин? «Церковные дни… молитвы перед едой… оскорбительные слова… чтобы спрятаться.…» Что скрывать, хозяин? «Я… что я делаю, что мне нравится, кого я люблю… ради того, чтобы меня не ненавидели» Эти слова заставили меня остановиться, всего в квартале от дома моего хозяина, и я снова посмотрел на него, чувствуя, как сжимается моя грудь. Я точно знал, что это не мое ощущение, а того маленького мальчика на моей спине. «Я скучаю по папе…» — хозяин Руки беззвучно шмыгал носом, прижимаясь к моим плечам. «Он знал, кто я… он никогда не говорил об этом с моей мамой… он никогда не ненавидел меня,» — он продолжал говорить, и я был уверен, что это пиво силой открыло те закрытые двери в его душе. Я снова зашагал, стараясь говорить с ним как можно мягче: «Я уверен, что твоя мама не возненавидит тебя за то, кого ты любишь,» — но из горла хозяина вырвался усталый смешок. Циничный, от которого мое сердце ушло в пятки. «Гомосексуалисты-дети сатаны. Они отклонились от нашего Господа, они плюют ему в лицо своей содомией, они должны гореть на Земле и гнить в аду вечно. Никогда не говори с ними, Таканори, никогда не смотри на них, Таканори, никогда не чувствуй жалости к их греховным деяниям, потому что они потеряли право на жизнь», — маленький хозяин давил на меня, его голос произносил эту фразу как в трансе. «Они — грязь нашего обездоленного общества, плод постоянного искушения Дьявола, отвратительные бессовестные заблуждения». Это были не его слова, но то, что он слышал так много раз, что они врезались в его мозг, выжгли его мозг, как на старом Диком Западе. «Священная Библия говорит, что никто не должен спать с другими мужчинами в постели, Таканори, и как человек Божий, я лично забил бы их всех камнями до смерти, если бы мог!..» — напряженный голос хозяина долетел до моих ушей, как слезы по щекам. Мои зубы сжались, когда я напряг мышцы челюсти, чувствуя, как нарастает ярость. Люди были хуже нас, демонов, иногда… по крайней мере, мы убивали и пытали ради этого, не говоря, что это было для большего блага. Мы жестоки и кровожадны… но мы верны себе, как хищники, которые убивают, чтобы утолить свой голод. «Хозяин Руки,» — позвал я его, крепче сжимая, и почувствовал, как его тело тянется ко мне. «Ты будешь в порядке, клянусь тебе, мой господин».