Симбиа

      Отмечать восемнадцатый день рождения было... странно. В основном потому, что довольно долгое время эти дни для Кевина никак не выделялись из вереницы прочих. Да и календаря в его апартаментах тогда не было, о течении времени юный мутант мог лишь догадываться по обмолвкам экспериментаторов. Мать, казалось, просто однажды захотела и забыла о дне, когда родила его, а Банши было все равно, наверное... Можно было узнать подробности, вселившись, но смысл? Если человек ни словом не осуждает то, до чего опустилась его, так сказать, супруга, и не пытается ей мешать, то неважно уже, почему.       Кевин очень смутно помнил самое раннее детство, когда еще можно было надеяться на торт и подарки, а не на бесконечную череду экспериментов и серых одиноких дней в серой камере. Может быть, один или два торта со свечками в его жизни и правда были. А может, просто приснились, потому что в книгах и фильмах персонажи именно так отмечали годы прожитой жизни. И те люди, в которых он вселялся, тоже что-то подобное в памяти держали.       Что ж, на сей раз торт вполне настоящий. Большой, прямоугольный и залитый сверху апельсиновым желе, под которым на слое творожного крема красиво разложены ломтики манго и клубники. И свечки настоящие, маленькие такие, разноцветные, очень легко задуваются и потом ломаются, если неаккуратно достать из своего куска. Кевин даже не загадывал ничего, и сейчас, когда сломанная свеча лежит на краю испачканной тарелки, в голове немножко пусто. Самый дорогой подарок он уже получил. Свободу. Свободу от матери, от болезненных опытов, от невозможности контролировать свои силы.       Вместо всей этой мерзости пришли знания, пришло право самому экспериментировать со своими силами, пришли люди, которые если его и боятся, то все равно вреда не причинят. Тот же Алистер, который с утра первым поздравил, когда зашел за кроссовками. Кэт очень хотела выспаться, так что от котов закрылась, в итоге закапывать обувь Трюфель решил под одеялом у Протея. Однажды Кевин решил узнать, что движет котом, когда он это делает, но так и не понял. Впрочем, Алистеру на самом деле было не так уж и неприятно каждое утро начинать с поиска обуви – иначе он давно бы уже заказал еще несколько пар, ну или хотя бы тапочки, а не ходил по коридорам в одних носках, наслаждаясь подсознательно прикосновением ступней к напольному покрытию. Это Кевин как раз понимал. Для того, кто много лет прожил без ощущений ниже пояса, любая приятная мелочь в строку. Как для него самого – возможность включить телевизор, прочесть книгу, послушать музыку. Поколдовать, наконец, в свое удовольствие...       А еще у него наконец есть те, кто не очень-то и боится. Кэт, и Рей, и Ванда, и умный саркастичный наставник. Он, правда, сегодня не придет, но это не страшно. Все остальные же здесь. И пусть Кэт в некоторой прострации после столкновения с сильным противником, который еще и, сволочь, живым ушел. Это не проблема, это задача, которую они обязательно решат. В конце концов, можно рискнуть и попробовать «повторить» все десять маклуанских камней, параметры-то есть. Раз три штуки сработали приемлемо... Все равно надо на чем-то набивать руку, чтобы потом получился правдоподобный рабочий макет Камня Реальности.       Кевин рассеянно погладил себя по груди, где болтался под майкой на цепочке последний образец. Он должен был имитировать нужные параметры пропорционально времени, проведенному рядом с оригиналом. В теории. Единомоментно вложить достаточно энергии пока не получалось, только постепенно, иначе маленькие кристаллы попросту взрывались. Шагом вперед было уже то, что теперь он может делать их небольшими в своем теле, не занимая чужую оболочку. Контроль растет. А контроль, как считает Кэт, в его случае главное. Возможно, однажды он сумеет изменить параметры целой планеты – и сохранить это изменение. Было бы неплохо научиться до того, как на Земле не останется мелочей, требующих коррекции, конечно. Но Кевин теперь умеет мыслить здраво и знает – какие-нибудь мелочи, которые окажутся не по силам Кэт, на его долю обязательно останутся. А может, и не мелочи. Может, что-то крупное даже для него.       «В этом мире много зла, которое я мог бы исправить. Так много хороших вещей, которые я мог бы испытать на себе. Мне всего-то восемнадцать. Я могу даже попытаться получить обычное образование, почему нет, Кэт же учится... ну, собирается доучиться. Правда, владеть магией важнее. Ну, университет точно никуда не убежит. Мы же не на родине Кэт и армия мне не грозит, – он невольно улыбнулся. – Я могу жить для себя. Так, как сам хочу. Просто жить, а не медленно умирать, сгорая от нерастраченной мощи, которую не понимал... Просто любить кого-нибудь, если захочу».       Этой ночью ему приснился сон, так грубо прерванный бесцеремонным котом. Сон о женщине, не похожей ни на одну из его знакомых. Было... интересно. Он думал о ней все утро, включив для фона музыку, и сейчас в голове периодически прокручивались воспоминания, смешавшись со строчками песен. Почему-то больше всего к женщине из сна подходила Mother Earth с последнего альбома Seigmen, и почему-то Кевину очень хотелось бы, чтобы сон повторился. Или продолжился. Так ведь бывает.       Он встряхнулся и заставил себя вернуться в реальность. Прислушаться хотя бы к разговорам гостей. Может, они не обращаются к нему, но ведь пришли отмечать именно его день рождения. Значит, их слова могут быть важны. Особенно если разговор его касается. И если говорит Кэт.       –Странно, что ты об этом подумала, – обращается она к Наташе. Ее присутствие здесь совсем не обязательно, на взгляд Кевина, но раз пришла, пусть будет. Правда, из-за нее не пришла Майя, хотя нет – у Майи сегодня свидание или что-то вроде того. Все нормально. – Я никогда не потребовала бы от тебя ничего подобного.       –Ты пострадала в схватке с одним из тех, у кого хотела забрать машину времени для меня, – Наташа криво улыбается. – Ты называла имена. У меня отличная память.       –Если бы мне удалось ее отнять... Чувствую, до этого еще далеко. Проще попытаться скомбинировать два кристалла, я знаю, что они должны работать. И сначала выяснить все детали гибели человека, которого мы планируем изъять из временной линии. Чтобы не получился непредумышленный эффект бабочки. Как это связано с тем, о чем ты говорила? – Кэт почему-то смотрит на него. И думает о том, слышал он начало беседы или нет. «Не слышал», – думает в ответ Кевин и наливает себе шипучки. – Если я попрошу какую-нибудь услугу кроме того, что ты уже делаешь, это будет что-то по другому профилю, – Кэт неожиданно хлопает, затем раскрывает ладони и салфеткой стирает с них останки моли. – Что-то вроде этого. А не сексуальное образование в практической плоскости. Он уже раз бывал в твоем теле и больше желания не изъявлял. Ни в какой форме.       Кевин кивает, он правда не хочет ничего подобного. С женщиной из сна – да, но не с Романовой. Не с почти обычным человеком. Это будет... не то, чего он не пробовал. Голографический имитатор со специфическими настройками и то разнообразнее, наверное. Надо распаковать и попробовать, не зря же Рей его подарила. И потом, Кевин твердо убежден, что живая партнерша должна его хотеть сама. Не пытаться сделать доброе дело для Кэт, не бояться, что одолжение выльется во что-то плохое. Не надеяться, что Камень сделает из испорченного бесплодного тела нормальное.       Он без сожаления покидает поверхностные мысли Наташи, усаживается в кресло и отпивает из стакана, наслаждаясь химической имитацией вкуса винограда, малины и смородины. Настоящие он тоже ел, так что может сравнить. И еще может наложить на все это воспоминания из прошлой жизни Кэт. О том, как посреди ночи кто-то приносит вскрытую банку и будит ребенка, чтобы дать попробовать непривычный, недоступный ранее вкус, пока напиток не выдохся. Неудивительно, что именно эта шипучка для Кэт так важна, что она притащила целый ящик. Кевину, правда, тоже нравится вкус. Что-то такое он пил, когда у него еще было детство. Кажется. Может быть, он все-таки вписал в свое прошлое воспоминания Кэт, потому что от них не так больно, как от своих собственных.       «Если что, мне не противно, – на всякий случай хочет сказать он, – я просто ни с кем не хочу вот так, и я не верю в то, что у тебя от этого «не убудет» ничего». Но все же не говорит, потому что беседа уже свернула на другие рельсы. Кэт показывает Наташе фотографию с обложки модного журнала и что-то спрашивает. Что-то о том, знает ли Романова эту девушку. И про особенный танцкласс.       –Алю я помню, конечно. Она была из последнего набора, который я видела. И из нее ничего не вышло, отсеяли после первого посвящения, так жива и осталась, наверное, и не помнит ничего... А почему тебя интересует она?       –Потому что меня кое-что царапало в той истории, которую я слышала от ее мужа, – Кэт задумчиво комкает в руках пустую банку, превращая в шарик. – Почему Крагов зациклился из всех баб – на обычной балерине? Сначала я подумала, что она была агентом, и Гидра хотела ее заполучить так же, как в свое время тебя. Но раз ее из программы, по твоим словам, исключили, значит, дело в другом. Кто ж ты такая, Алана Яковлевна Юланова?       –Я могу узнать, – нет, и все-таки Наташе слишком хочется быть полезной. Доказать свою нужность чем-то еще, кроме фальшивых докладов для Шмидта и того давнего дела с сектой. Или Ванда что-то напорола у нее в голове, или просто Романова такой человек, что без дела сидеть не может.       –Нет, мало ли кого заденет этот интерес... Попробуем рассуждать логически. Сыворотку ей вводили?       –А ведь и правда странно, – вслух размышляет Наташа, – она была не из контрольной группы. И по параметрам соответствовала тем, кто получил дозу. Но...       –Тогда мне, кажется, понятно, – Кэт бросает журнал на стопку таких же, и балерина-манекенщица накрывает собой портрет Сьюзан Сторм. – Разводим суперсолдат, разводим сверхлюдей... Очень советский подход к делу. Импорт производителей называется. Неважно. Забудь.       Забывать Романова, похоже, не настроена, и Кевин уже тянется было к ее разуму, чтобы помочь, когда раздается сигнал тревоги, и Алистер достает что-то с экраном из кармана. Кэт почти выпрыгивает из кресла, бросив раздавленный жестяной шарик.       –Какого хрена они смеют портить тебе день рождения? – шипит она, вглядываясь в экранчик, а затем жестом выводит изображение на стену.       –В единственном экземпляре, – поправляет Рей, тоже отвлекшаяся, только от разговора с Вандой. – Там не все Люди-крестик, а только одна Шельма. Может, поздравить решила?       –Или что-то прояснить... Вот знала же, что Маккой язык за клыками не удержит, – вздыхает Кэт. – Но ей вироиды не помогут, это я сразу проверила, ей бы что-то неживое, так Майи среди нас нет, как назло... Ладно, Алистер, впускай ее. Пойду забалтывать. А то девушка явно настроена серьезно, потом ползать по обшивке и ровнять повреждения я совсем не хочу.