Не такая как все

      Одиноко, очень одиноко госпоже, несмотря на обилие народа в замке. Никто из них не осмелится заговорить с ней, потревожить покой её. Часто её можно найти одну в собственной комнате, путающуюся в мрачных мыслях. О чем они, не знает никто, кроме самой госпожи. Но она предпочитает молчать, лишь сидит у окна, вздыхая, смотрит на темное небо то украшенное алмазами звезд, то лазурью утра, мечтая вырваться за стен замка. Но разве будет на то у неё позволение? Разве отпустит король свою единственную ценность? Сколько раз она своими уговорами пыталась добыть разрешение хотя бы на выход в сад. Но каждодневный отказ недавно взошедшего на престол правителя эхом отлетал от мраморных стен. Неужели брат успел позабыть, кто помог ему? Разве король настолько глуп, чтобы саморучно отдать в руки мятежников единственное оружие, что способно его победить? Чтобы вновь вернуться к нищете и голоду, преследующим их с рождения?       В народе её не любили. Поговаривали, что госпожа эта чаровница и что проложила она своими чарами путь к трону короля, что все, кто посмеют волю её брата оспорить, умрут в страшных муках. Девушка на это лишь грустно усмехается. Во многом они не правы. Правда лишь та, что госпожа носит на себе проклятую метку, прикрывая знак из переплетенных на груди змеях кружевом алого платья. Не по своей воли научилась она искусству чародейства. Разве готова она была сама поменять вольные просторы на умение вплетать в слова дурман? Разве смогла она невинность свою отдать за умение приносить другим боль? Брат её называет это бесценным даром, а она проклятьем величает.       А во дворце, тем временем, шумно. Все готовятся к балу в честь новой королевской семьи. Девушке он противен. Не для нее эти роскошные платья, расшитые золотом и украшенные дорогими камнями. Ей больше хотелось надеть лёгкие кружева — то самое платье, наследство матери — расплести тугую косу да пустится в поле и никогда больше об времени этом не вспоминать.       Шумно на балу, и людей много. Не по нраву это чаровнице. И почти каждый мужчина старается ей прельстить. Мол, как вы прекрасны сегодня, ах, эти кудри, эти бездонные глаза прекраснее любых сапфиров. Госпоже хочется уйти, чтобы не слышать столь откровенного вранья, но только обычай не позволяет ей раньше срока покидать столь пышное празднование. И стоит она одна, молчалива и холодна, мечтая быстрее оказаться в покоях своих. Пожаловавшись на плохое самочувствие, девушка спешным шагом покидает наскучившее ей празднование, совсем не заметив тень, шмыгнувшую следом. Госпожа чувствует дыханье смерти за своей спиной, но молчит, продолжая идти.       Идёт она до тех пор, пока не почувствует кожей шеи холод клинка. Мужчина шепчет: «Ничего личного, моя госпожа, это лишь кровавый расчет», и девушка закрывает глаза, безвольной куклой отдаваясь в руки убийцы своего. Тот медлить не желает, хотя и очень удивлен покорностью жертвы. Не догадывается он, что подобное госпоже лишь в радость. Одним движением руки он отправляет он девушку во тьму на суд к всевышнему отвечать за грехи свои.