Слуга двух господ

      Мальчишка благополучно уснул, завернувшись в кокон из тряпок по самую макушку, а я какое-то время разглядывал пустынную темную улицу. Одинокий фонарь, невесть как затерявшийся в этом захолустье, освещал своим желтым глазом лишь часть выбитой дороги и заброшенный сад, располагавшийся неподалеку от нашего скромного жилища. Бурьяны поросли среди деревьев так высоко, что не найди мальчишка дома, мы и в них могли бы неплохо заночевать.       Тишина, окутывавшая это место, начинала давить мне на уши. И наверно, именно поэтому, поддавшись ее дурному влиянию, я находил весьма тревожным тот факт, что Мэндрейк более не пытался призвать меня снова, после того единственного раза. А учитывая его состояние, я был готов к тому, что он повторит свою попытку и не единожды. Я хорошо запомнил его взгляд, направленный на меня в тот миг, когда он решил наказать меня Раздиранием Сущности — холодный, обжигающий, тихо ненавидящий до самых глубин своей души. Воистину могу гордиться собой и проделанной работой, раз смог так сильно вывести великого Джона Мэндрейка из равновесия. Я думал, он будет измываться надо мной каждый свой свободный миг; полагал, что он будет бесконечно дергать меня, тем самым делая это для моей растревоженной сущности самой мучительной пыткой из всех.       Но он, вопреки всякой логике, оставил меня в покое. Что, как бы парадоксально это ни звучало, заставило меня беспокоиться еще сильнее. Я был знаком с мальчишкой уже четыре года. Я видел его истерики, видел его довольным, злым, сердитым, но безразличным — никогда. Джону Мэндрейку все же были присущи эмоции даже после разделения — в чем я уже успел убедиться — и вряд ли прощение входило в число его добродетелей. То, что он никак не пытался вновь вызвать меня или найти Натаниэля, и вообще никоим образом не давал понять, в чем мог заключаться его следующий шаг, делало его еще более непредсказуемым и опасным. Не сдерживаемый более ни в чем, он, пользуясь своими многочисленными талантами, наверняка сейчас продумывал какой-нибудь на редкость гадкий план мести. Наверняка простой и со вкусом, с легким оттенком жестокости, и настолько утонченный, насколько мог вообще себе позволить волшебник его положения. В том, что сам он по определению не будет марать руки, я даже не сомневался. Это, кхм, с позволения сказать, удел низших — то бишь, Натаниэля. Только вот в чем мог заключаться этот его план, я пока решил не загадывать, но даже не ставил под сомнение тот факт, что страдать мы с мальчишкой по определению будем оба.       Небо постепенно светлело. Становились отчетливее очертания улицы и домов, стоявших по другую сторону поля. Это действительно было неплохое место, но нам пора было возвращаться обратно в центр Лондона. Вряд ли, конечно, мистер Смит за ночь успел бы откопать что-нибудь полезное для мальчишки, но все же стоило держаться поближе ко всем непосредственным участникам этих событий. Даже к Мэндрейку, чтоб ему провалиться.       Растолкав мальчишку получасом спустя, мы незаметно покинули дом и, добравшись до ближайшей ветки метро, сели в предпоследний, почти пустой вагон. Ненавижу лютой ненавистью все без исключения металлические коробки, придуманные людьми, но метро возглавляет буквально первые строчки моего хит-парада самого нелюбимого общественного транспорта. Я буквально каждой частичкой своей сущности ощущал толщу земли, которая висела надо мной, когда мы в темноте мчались к намеченной цели.       Вагон был практически пуст. Помимо нас с мальчишкой на другом его конце сидела древнего вида бабулька, читавшая, судя по обложке, какой-то безвкусный бульварный роман, а неподалеку от нее, прислонившись к поручню, стоял молодой мужчина с уставшим лицом и слегка потёртым кожаным портфелем. Они оба казались абсолютно не примечательными, совершенно обычными пассажирами, едущими ранним утром по своим делам в совершенно обычный день. Разумеется, я проверил их на всех семи планах и только тогда, когда удостоверился, что это действительно были простолюдины, позволил себе немного успокоиться. Нельзя все же не стать немного параноиком, когда в твоих врагах ходит один из самых могущественнейших волшебников своего времени. И даром, что он всего лишь подросток. Мэндрейк уже доказал, что может зайти очень далеко, если потребуется. И мне совсем не хотелось проверять на собственной шкуре, насколько это «далеко» может простираться.       Состав остановился. Двери в вагон открылись, и зашло еще несколько человек: мамаша с двумя мелкими карапузами, прыщавый парнишка в наушниках и грузная дамочка с двумя огромными сумками, набитыми неизвестно каким хламом. Уж от кого, а от всей этой компании так и несло обыденностью. Но на всякий случай я проверил каждого, даже карапузов. Вы не поверите, сколь часто именно за милыми детскими мордашками скрывается чья-нибудь могущественная сущность. Однако в этом случае ноющие сопливые карапузы были лишь ноющими сопливыми карапузами. Мамаша со своим выводком устроилась напротив нас с Натаниэлем. Мальчишка сначала упорно избегал смотреть в их сторону, но я видел, что иногда его взгляд скользил по ним украдкой. — Да, все же хорошо, что ты не вернулся в этот возраст, — я кивнул головой на мальчонку, который раз за разом снимал с себя ботинок, а мамаша с тем же упрямством одевала его обратно. — Худшее задание для духа — это быть нянькой. — Думаешь? — скептически отозвался Натаниэль и хмуро уставился на меня. — А по-моему проблем было бы гораздо меньше.       Я не удержался и закатил глаза. — У тебя — может быть. Ну, а я бы окончательно застрял в руках Мэндрейка безо всякой надежды на самую малюсенькую передышку.       Он слегка стушевался после моих слов, и я сразу понял, что с этой точки зрения он о своем положении не подумал. Натаниэль, после того, как выдернул меня из рук своего двойника, вообще не спрашивал о том, каким было его альтер-эго. Я сам лишь ограничился упоминанием пытки и общими фразами, чтобы у него сложилось хоть какое-то впечатление о том, что теперь собой представляет министр информации, не отягощенный ни совестью, ни моралью, ни чувством вины. Должно быть, услышанного ему было вполне достаточно, потому что этой темы он не касался вообще. Сейчас он не нес за поступки Джона Мэндрейка никакой ответственности, но я догадывался, что этот факт мало влияет на то, что он и за его поведение себя тоже винил где-то в глубине души.       Еще одна станция и еще вошли несколько пассажиров. Бегло проверив каждого, мы с мальчишкой встали, чтобы освободить место какой-то пожилой парочке. И не потому, что такие вежливые, а потому, что второй карапуз из тех, что сидели напротив, принялся бросаться в нас козявками, пока мамаша была занята своим другим детищем и его ботинком.       Состав тянулся медленно, как черепаха. Мы с мальчишкой перешли в заднюю часть вагона. Постепенно людей становилось все больше, и проверять всех подряд у меня уже не было никакой возможности. В одном я был уверен наверняка — среди присутствующих не было волшебников, поскольку ни на одном из пассажиров не заметил и следа магической активности. Как бы там ни было, а пока мы были в безопасности.       Мальчишка оперся о поручень и хмуро смотрел в окно двери следующего вагона. Он был тих, выглядел подавленным и мрачным, и я смутно догадывался, в чем могла быть причина. Не то чтобы обычно Натаниэль был весел, и травил шутки, не переставая, но его обычная угрюмость ни в коей степени не шла в сравнение с той, в которой он пребывал сейчас.       Он не хотел снова связывать себя с Мэндрейком, и я прекрасно это видел.       Состав снова остановился. Мелодичный женский голос огласил остановку. Двери вагона распахнулись. Одна часть толпы вышла наружу, а другая наоборот — вошла. Мальчишка пробормотал: — Нам выходить через две.       Я кивнул.       Двери закрылись, и состав снова тронулся в путь.       Быстренько просмотрев новоприбывших, я слегка успокоился. Возможно, за прошедшую ночь я действительно накрутил себя больше, чем требовалось. Может, я действительно немного переоценил ненависть Мэндрейка ко мне, может, теперь ему было вообще плевать на нас обоих? По сути ведь, мы все трое почти в равной степени недолюбливали друг друга по разным причинам. Просто так случилось, что мне легче было найти общий язык с Натаниэлем, и он тоже, пребывая не в восторге от своей половины, старался держаться ближе ко мне. Но ведь от этого мы не становились друзьями-не-разлей-вода. Боже упаси. Я бы, скорее, назвал нас невольными товарищами по несчастью. Враг моего врага и все такое…       Едва я успел немного воспрянуть духом и подумать, что не все так уж плохо, как мальчишка внезапно отлепился от своего поручня и сделал шаг назад. Его темные глаза с нескрываемым ужасом по-прежнему смотрели в сторону последнего вагона. — Быть не может! — тихо пискнул он. Я поспешно взглянул следом, и уже через секунду едва слышно выругался на древнеегипетском. Очень крепко так выругался. Даже Птолемей, будь он сейчас здесь, наверняка бы укоризненно покачал головой.       В последнем вагоне мелькнула мощная фигура нашего общего старого знакомого — бородатого наемника. — Прочь от окна! — резко прошипел я и дернул мальчишку за плечо немного сильнее, чем требовалось. Натаниэль невольно вскрикнул и на нас совсем некстати устремились любопытные взгляды нескольких пассажиров. — Все в порядке, — с широкой улыбкой оповестил я людишек и, схватив все еще ошеломленного мальчишку за локоть, поспешно принялся продираться сквозь толпу. На этот раз Натаниэль даже не пикнул. — Какого черта он здесь?.. — сбивчиво пробормотал мальчишка, едва не заплетаясь о свои собственные ноги, в отчаянной попытке поспевать за мной, поскольку я все еще цепко держал его под локоть. В обычной ситуации мне бы совсем не стоило никаких усилий заставить толпу в вагоне расступиться, но сейчас толпа была нам на руку. — Очевидно, очень сильно жаждет с тобой поздороваться, — с сарказмом сказал я, пробираясь сквозь плотную стену из пассажиров исключительно собственными силами. Время от времени кто-то возмущенно кричал нам в след, когда я или мой испуганный спутник задевали кого-нибудь локтями или наступали на ноги. Мы с мальчишкой добрались до конца своего вагона и, когда я обернулся, то заметил именно в этот момент протискивающуюся в дверной проем величавую фигуру бородача. — Идем дальше, — сквозь зубы пробормотал я, прекрасно понимая, что дело — дрянь. Я и представить себе не мог, что из всех существующих на Земле людей и духов, для поимки Натаниэля Мэндрейк выберет именно чертового наемника. Я был уверен, что министр любил его не больше нашего, но раз уж он дошел до того, чтобы работать с ним, значит, он считал мальчишку неслабой угрозой своей жизни и положению. — Как он нас нашел? — Натаниэль еле успевал передвигать ноги, пока я тащил его через поток людей, и сильно смахивал на потасканное жизнью привидение. — Думаешь… Это Джон?       Я мимолетно взглянул на волшебника. Впервые произнеся его имя вслух, он будто наконец признал факт его существования отдельно от себя самого. — А ты как считаешь? — громко фыркнул я. Мы перебежали в следующий вагон, а я понятия не имел, заметил нас бородач или нет. Еще меня попутно тревожило несколько очень важных насущных мелочей. Первое, вагоны скоро закончатся, а мы наверняка успеем дойти до машиниста прежде, чем эта черепаха-состав доберется до следующей станции. Как и наемник. Второе, из-за этой толпы народа я даже не мог развернуться в полную силу и хоть немного выиграть нам времени. Натаниэль никогда в жизни не даст мне швыряться Взрывами в замкнутом пространстве, где есть люди. Да и я сам, что уж греха таить, не хотел бы ненароком задеть какую-нибудь несущую конструкцию тоннеля и стать погребенным заживо среди земли и металла, которые так плохо влияли на мою сущность (Не то чтобы мне не было жаль людей, но… Сотней больше, сотней меньше. Когда речь идет о безопасности моей шкуры, количество не имеет значения. Вот вы же, например, не скорбите по всем убитым комарам?). Ну и третье, разумеется, то, что наемник искал исключительно Натаниэля. Он, конечно, при великом желании и мне бы мог доставить уйму неприятностей, так сказать, в память о прошлом, но вряд ли это сейчас входило в его задание. Мэндрейк и так мог призвать меня в любой момент, ему совершенно незачем было растрачиваться еще и на мою поимку…       Действительно простой и прекрасный план. — Он хочет нас разделить, — озвучил мои мысли Натаниэль и я мимолетом взглянул на него. Наверняка мальчишка сейчас думал о том же, о чем и я: мы никак не сможем помешать Мэндрейку осуществить задуманное. Даже если я каким-нибудь образом сумею выиграть мальчишке время, ему не сбежать далеко. Да, иногда Натаниэль мог проявлять чудеса изобретательности, но в этот раз ему не уйти и мы оба это знали.       Впереди остался только один вагон, а мы все еще и близко не подъезжали к станции. И будто нарочно, я все еще оставался с мальчишкой. Я был почти уверен, что Мэндрейк, где-то там, наверняка поджидает какой-нибудь подходящий момент для того, чтобы вернуть меня в свой пентакль. — Думаю да, — сипло произнес я, и мы с мальчишкой вошли в первый вагон.       Бежать дальше было просто некуда. Точнее, я бы смог, но это не принесло бы ровным счетом ничего.       Натаниэль замер и взглянул в сторону двери. В проделанном ней овальном окошке периодически мелькала рослая фигура наемника, когда он проходил мимо пассажиров, определенно выискивая среди них взглядом мальчишку лет двенадцати. И самое ужасное было в том, что он прекрасно знал, как этот самый мальчишка выглядит. — Должно быть, он немало заплатил ему за твою поимку, — отметил я. — Можешь собой гордиться: твой двойник считает тебя угрозой больше, чем кого бы то ни было… — И он в этом абсолютно прав, — внезапно резко сказал Натаниэль, неожиданно бросившись к мирно посапывающему дедуле с палочкой. Я наблюдал за его действиями с неким скепсисом, пока не понял, что именно он собирается сделать. — Я его не боюсь, — бросил в мою сторону мальчишка и, под удивленные взгляды пассажиров, разбил стеклянное окошко, за которым находился стоп-кран. Кто-то в толпе что-то возмущенно крикнул, на что мой хозяин, окинув всех присутствующих повелительным взглядом могущественного волшебника, звучно объявил: — Держитесь крепче.       Никто не успел ему и слова возразить, как он со всей дури потянул кран.       Тут же раздался визг, лязг и дикий грохот, неприятно резанувший по ушам. Вагон будто на мгновение задрожал и все, включая Натаниэля, синхронно завалились на бок. Машинист что-то дико орал в свою рацию, пока состав, издавая ужасные скрипы, хрипы и скрежет, содрогался в конвульсиях, замедляя ход в тормозном пути. Замигал свет, пассажиры голосили во всю силу своих легких, пытаясь понять, что произошло. Когда состав остановился окончательно, начался тот еще хаос и наемник, за которым я пытался наблюдать все то время, что мальчишка совершал свой дикий фортель, пропал из виду.       Машинист, выбравшийся из своей кабины, с насмерть перепуганным лицом осматривал всех присутствующих в первом вагоне. — Все целы?.. — О да. Прокатились с ветерком! — я сердечно похлопал его по плечу и, не обратив внимания на ошеломленный взгляд и рассерженные крики остальных пассажиров, сграбастал в охапку мальчишку и прошмыгнул в кабину машиниста. Без проблем открыв дверь, мы с Натаниэлем выбрались наружу в темный, пронизанный насквозь спертым воздухом, тоннель. — Ну ты и выдал! — присвистнул я, с неким подобием восхищения взглянув на волшебника, громко пыхтевшего рядом. — Сколько смелости, сколько непокорности и непоколебимости! Но вряд ли эта отсрочка тебе сильно поможет, не говоря уже обо мне. — Я все же рискну, — отрезал Натаниэль с решительным видом, ну никак не вязавшимся с его высоким мальчишечьим голосом. — К тому же, наемник был без своих любимых сапогов, а значит, у меня еще есть шанс.       Я, признаться честно, взглянул на него как-то по-новому. Куда делся тот нытик, который еще вчера не мог сдержать слез из-за моих слов? Который последние два дня только и делал, что жалел себя?       Я сотворил немного света, чтобы мальчишка случайно не убился об рельсы и шпалы. Мы довольно далеко отошли от состава, уже даже не было слышно криков перепуганных случившимся пассажиров, когда я вдруг уловил тяжелые звуки чьих-то шагов, которые уж никак не могли принадлежать мне или мальчишке. — Тебе не уйти, — голос наемника, усиленный эхом, прозвучал, казалось, будто у нас за спиной.       Я обернулся, но видно его пока не было. — Это мы еще посмотрим, — с вызовом прошептал Натаниэль и бросился бежать быстрее. Я пристроился рядом. Я слышал, что наемник не отставал и даже подумал о том, что следовало бы обернуться горгульей и понести мальчишку, пока еще у меня была такая возможность. Я не сделал этого ранее, опасаясь, как бы Мэндрейк не призвал меня в тот момент, когда я буду лететь с Натаниэлем в лапах, но сейчас, похоже, выбора не было. Мальчишка решил рискнуть в вагоне и его риск выиграл нам время, возможно, удача будет и на моей стороне. — Пардон, — сказал я и, мгновенно сменив облик Птолемея на каменную горгулью, вцепился лапами в плечи волшебника. Он даже рта раскрыть не успел, когда я поднял его в воздух, лишь издал какое-то невнятное восклицание, которое было мной совершенно проигнорировано.       По моим прикидкам мы пролетели где-то с километр, когда я ощутил знакомую удавку вызова. Я уже видел свет платформы станции. По крайней мере, у мальчишки сейчас был призрачный шанс. Каким-то нелепым образом, но он все же умудрился себе его выцарапать.       Сопротивляясь до последнего, я опустил его обратно на гравий. Увидев, что меня уже немилосердно корчило во всех смыслах, он крикнул: — Я тебя вытащу! Обещаю!       В его взгляде, которым он смотрел на меня, было столько всего: отчаяние, паника, сожаление, надежда… Всего мгновение, и он останется совершенно один, с наемником на хвосте и практически без каких-либо средств к существованию. Хотелось бы мне его хоть как-то приободрить, ведь на самом-то деле он был гораздо сильнее Мэндрейка и сегодня в очередной раз напомнил мне об этом. Надеюсь, он и сам это знал. — Было бы непло…       И я больше не мог сопротивляться.