Вычеркнутая ночь

Безумный смех Зараки эхом разносится по окраине, спугивая птиц, которые незамедлительно и быстро покидают свои гнезда, улетая как можно дальше от этого места. Глаза Ячиру сияют дьявольским огоньком и кажутся совсем сумасшедшими в свете луны. Ее черные волосы разметались на ветру сетью, оплетающей небо, а тонкая кожа, обтягивающая хрупкие кости, будто пылает. Она смотрит, как он смеется, так ненормально и искренне, будто бы пьян. Но Ячиру знает, что является причиной. Зараки упивается не алкоголем, а своими чувствами. Счастье. Ликование. Эйфория. Ощущение триумфа течет по его венам сладким ядом, заставляет кровь кипеть и словно взрываться фейерверками. Опутывает разум сладким дурманом, оставляющим лишь этот безумный смех и дикий восторг. Он говорит с коварной улыбкой, так похожей на ее собственную. - Ты знаешь, у меня не меньше шансов,- произносит Зараки, наклоняясь к ней. Он слышит стук ее сердца, будто зашедшегося в сумасшедшей пляске, переполненного ликованием, чувствует жар ее кожи и сбившееся от битвы дыхание. Ячиру улыбается, впивается взглядом в каждую царапинку, в каждый порез на теле Кенпачи и сильнее сжимает окровавленную гарду в руке, готовясь к очередному удару. - Я все равно выиграю это пари! - Даже не надейся! Катаны со свистом взмывают вверх, переполненные жаждой крови, желающие уничтожить друг друга любой ценой, но вновь со звоном, эхом разносящимся по местности, скрещиваются, оставляя новый рубец на лезвие. Зараки отстраняется и с новой силой ударяет по Ячиру, чувствуя, что дарит ей с каждым ударом свою эйфорию и ликование, зная, что ее сердце неистово бьется в одном ритме с его - ритме безумия, огня и ликования, заставляющем тело гореть, а смех срываться с губ. Ячиру судорожно вздыхает, и в этот момент ее накрывает болезненное наслаждение. Лезвие Зараки вонзается ей в живот и ему кажется, что, если руку дернуть вверх, повести за собой окровавленное, теплое лезвие, то можно увидеть сердце Ячиру, как оно бешено стучит за кожей, мясом и костями. Разодрать, вывернуть наружу все ненужные органы, чтобы только была она, со вспоротым брюхом, и сквозь ребра проглядывало зашедшееся в бешеной лихорадке сердце. Но он понимает, что если поддаться мыслям ненормального психопата, то Ячиру – умрет, а если это случится... Поэтому лезвие послушно скользит назад, а за ним следуют горячие, густые, обжигающие кожу капли крови. И все это происходит за каких-то две секунды, хотя Зараки кажется, что прошла целая вечность. А Ячиру нравится это чувство, оно дарит ей новый прилив сил, адреналина и ощущение, что она все-таки существует. И, конечно же, ей абсолютно плевать на такую царапину. Судорожный вдох и удар. Выдох: удар и парирование. Еще вдох, взмах. Не расплескать бы воздух. Хорошо настолько, что Зараки не хватает воздуха, сердце колотится так, что вот-вот вырвется, заставляя дышать чаще, то задыхаясь от избытка кислорода, то чуть ли не умирать от его нехватки. Очередной взмах, и на него удар ответный. У Зараки – движенья резкие, грубые, наполненные силой, но ловкие. У Ячиру – плавные, легкие, но нисколько не уступающие в силе. Лезвие, со свистом раздирающее воздух, проносится перед самым лицом Зараки, но он легко уклоняется от него и смотрит прямо в ее глаза – огромные, темно-синие, с безумными огоньками, как ночное небо, усеянное звездами. В его взгляде - огонь затопивших чувств, море горячих желаний, ураган разметавшихся мыслей. И Кенпачи понимают, что мир уже не станет таким, каким был. - Слишком… слабо,- говорит Ячиру, оказываясь позади Зараки. - Слишком медленно!– подмечает он, голой рукой обхватив лезвие занпакто, которое вот-вот было готово либо разрубить его напополам, либо проткнуть насквозь. - Чувствуешь?– спрашивает Зараки, отпуская катану Уноханы. - Всего лишь кучка жалких слабаков,- улыбаясь ему, отвечает женщина. На фоне появляется чужая, искрящаяся жадным любопытством реацу, которую Кенпачи воспринимают… ах, нет, они ее вообще не воспринимают. Всего лишь помеха. Маленькая помеха, которая должна понести наказание за то, что посмела отвлечь их от битвы. На поляне проявляется кучка простых Руконгайских душ, не только не обладающая достойной силой, чтобы лезть в эту битву, но и, по-видимому, еще и умом обделенная, раз сунулась сюда, раз пошла по следам этой реацу. - Что тут?!.. - Кто это? - Да это же шинигами! - Они забрались на нашу территорию! - Ребят, может не стоит? - Заткнись. Вперед, парни! Покажем, кто тут главный! Крики из толпы звучат настолько по-идиотски самоуверенно, что Зараки не может сдержать ухмылки. Один из толпы, видимо, самый безмозгло-самоуверенный, бежит прямо на Зараки, занося катану над своей головой, а сам Кенпачи смотрит на него, как на надоедливую муху, которая по своей сути вреда не наносит, так, только очень раздражает. - Получай!– победно кричит тот мужик, пытаясь ударить Зараки, вкладывает всю свою силу и… и не получает ничего желаемого. Шинигами стоит по-прежнему, даже не шелохнувшись, только тонкая темно-багровая струйка стекает по его груди, оставленная этим ударом. - И это все? Да ты шутишь,- Зараки смахивает лезвие и смотрит в эти наполненные ужасом глаза. В ту же секунду Кенпачи замахивается на него, желание удалить помеху со своего пути усиливается, и он бьет, резко и быстро. Катана с удивительной легкостью пронзает жертву и разрезает на две части. С глухим чавканьем верхняя часть туловища валится на землю, а за ним - вторая. Органы стремятся вывалиться наружу, но все не выходит, а вот кишки распластались на запачканной кровью траве. Зараки только морщится и сплевывает на труп, в чьих глазах навсегда застыл страх непонимания. - Ну, я так не играю,- хрипит Кенпачи, поднимая голову. - Давай разберемся с ними. Может, кто окажется посильнее,- голос у Ячиру безмятежный, но властный, и Зараки готов перебить их, только бы быстрее продолжить прервавшуюся битву. *** Когда телом овладевает горячее липкое чувство страха, кожа холодная, а ветер безучастно колышет ветви деревьев, очередная душа пытается сбежать оттуда, но вновь брызги крови на фоне звездного неба, клок мяса летит в сторону, и тело валится на землю, пропитывая её своей кровью. Зараки увлекается этим, крики, чавканье и его собственный рев звучат теперь как музыка. Новое, еле уловимое эхо в его голове – и ритмичная музыка сменяется совершенно другими звуками: размеренными, тягучими, соблазняющими. Мелодия сама подхватывает его тело и, закрыв глаза, он начинает двигаться после минутной передышки. Чужая кровь попадает ему на лицо, когда занпакто вонзается кому-то в глотку. Делает шаг и чувствует под ногой что-то явно омерзительное. Опустив голову, видит чью-то руку, обрубленную по локоть, но ему, по большому счету, плевать. - Жалкие слабаки,- фыркает Зараки и сплевывает в сторону трупов, вернее, того, что от них осталось. – Но теперь-то…- рука взмывает вверх, заносит катану, и глаза его блестят так, что Ячиру не может сдержать улыбки.– Никто не помешает!– словно собачий лай. Низкий, грубый голос бьет по ее перепонкам. Сейчас все становится другим, сила кипит в них с новой мощью, неизведанной, влекущей. Она рвется наружу, хочет подчинить себе, выводит на искренние разговоры и чувства. Сливаясь с сиянием луны, она обволакивает, обладает их душами, заставляет делать то, чего желает безумное сердце. Битва становится все жарче, затяжнее, влечет их к себе, не хочет отпускать. Они сражаются пол-ночи и сражались бы до тех пор, пока в воздухе не закончился весь кислород, пока сердце не перестало биться так сильно, но вот, все хорошее когда-нибудь кончается. - Ты все еще слаб,- ее занпакто вонзается ему в район солнечного сплетения. Зараки замирает, вдруг чувствуя резкую боль во всем теле. - Но я не проиграю! - Не в этот раз… Пронзительный крик закладывает уши. Боль, скручивающая тело спиралью, и белые круги перед глазами. Он точно не помнит, куда вошла катана. Темнеет… вокруг становится тише, еще чуть-чуть и голос становится глухим, далеким, чужим. Был ли он? Зараки вслушивается и различает лишь тихий шепот, нежный, успокаивающий, но плохо различает слова. - Я все же выиграла,- говорит Ячиру, тепло улыбаясь. - Следующий раунд за мной,- усмехаясь, выплевывает Зараки, еще не догадываясь, насколько он прав. Тела он своего уже не чувствует и все, что в силах сделать - это из последних сил удерживать сознание. - Ты наконец-то счастлив? - вокруг становится тихо. Ками, какая ирония. Ветер прекращает увлекать за собой опавшие от летней жары листья, и они плавно опускаются на траву, покрытую росой и чей-то кровью. Остается лишь запах свежего мертвяка. Резкий аромат, становившийся все сильнее, тошнотворнее и удушливее. В глазах Ячиру уже нет того сумасшедшего запала, нет почти ничего от нее прежней, ведь теперь все кончилось, теперь она снова Унохана. Тихая, безобидная, до тошноты сдержанная Рецу. Зараки поднимает тяжелые веки и смотрит на небо. Некогда темно-синее, пронизанное множеством звезд небо, становится блеклым. И вновь появляется сравнение с ней и вновь ирония. Но Зараки счастлив, и с губ срывается хриплое, довольно громкое: - Да. Когда ты вернешься, я не проиграю. Я стану сильнее, только чтобы еще раз насладится этой битвой,- Ячиру кладет руку на его грудь, и ее совсем не волнует, что она полностью испачкана кровью. - Я буду ждать. Жаль, что ты забудешь эту ночь, мне очень жаль,- на ее лице мелькает сожаление. Зараки ухмыляется, дыхание его становится все еле уловимым, и он закрывает глаза. Она подставляет лицо холодному ветру, треплющему ее длинные волосы, однако неспособному остудить ее горячую кожу. Казалось, сами мысли жгут ее изнутри. Ночь возвращения. Ночь возрождения. Ночь обретения свободы. Одна эта ночь вернула им все их прежние надежды и подарила все те, которых они были лишены в своем заточении. Ночь свободы и ветра, ночь разрушения и падения оков. Но у Ячиру есть долг, который взвалили на нее, а теперь он лежит на плечах мертвым грузом, придавливая к земле. Ты должна. Но с каждым разом все тяжелее это выносить. Из-за этого она чувствует себя предательницей. И сейчас, он ведь все забудет, забудет напрочь происходившее этой ночью, ведь так надо. И несколько часов вслушиваясь в ровное дыхание спящего Зараки, чьи раны были успешно залечены, она, стараясь слиться с тенями, осторожно выскальзывает из бараков одиннадцатого отряда прочь, чтобы так же бесшумно пройтись по скрипучему полу своей комнаты, а после, снова, ощутить вкус оков с дыханием ночного ветра. Усевшись на крыльце, она расслабляется. Ветер приносит ей ту самую легкость, по которой она так скучала. Теперь ночные прогулки, бесцельные, случайные, будут заполнять ее легкие ветром свободы, заставляя вспоминать вкус былых сражений. А Зараки проснется утром у себя в отряде, с чувством, что он забыл нечто важное, очень важное для него и его существования в целом. Останется только чувство пустоты и неполности, будто из памяти вырвали кусок чего-то нужного. Ячиру безумно жаль, что так получается, но она знает, точно знает, что когда-нибудь, это повторится, эта вычеркнутая ночь станет явью и Зараки станет сильнее. Нужно только подождать.