Somewhere in sunny France He met a girl by chance With a naughty, naughty glance. She looked just like a kitty, kitty cat, She loved to dance and play.
Северная Валетария, шато де Валуа, за ** лет до Дня Наследия
Тонкое острие иглы показалось из-под льняной канвы и тотчас взмыло вверх, подобно маленькой серебряной рыбке. Алая нить потянулась за ней длинным шлейфом. Она описывала дугу до той поры, пока игла не увела её обратно под ткань. Стежок к стежку. Пёрышко к пёрышку. Две прелестные малиновки сидели на веточке, прижимаясь друг к другу алыми грудками. На вышивке не было ни солнца, ни ясного неба, но пара нежно-розовых цветков у края веточки указывали на весну. Такую же чудесную, что ненадолго воцарилась в Северной Валетарии. Сквозь приоткрытое окно в девичью спальню пробирался лёгкий ветерок. Будто тайный любовник, он слегка откидывал кружевную занавеску и приносил с собой невидимый букет из всех ароматов, что только ухитрился собрать в графском саду. Сладкая роза, горчащая герань, нежный ландыш, насыщенный лилейник и холодный ирис. В обмен ветер ласково касался бледных девичьих запястий, заигрывал со светло-русыми локонами, покрывал невесомыми поцелуями узкий подбородок и тонкие скулы. Но, едва успев увлечься, отступал обратно в сад. Там он умело аккомпанировал пению птиц, шелестя кронами высоких буков. То была пора юности, красоты и любви. – Лотти, взгляни, пожалуйста. Как тебе меланжевая нить? – не дожидаясь отклика, Анна протянула младшей сестре свою вышивку. Канвой ей служил белый батистовый платок, плотно зажатый между кольцами деревянных пялец. Тонкие стежки нити переходили из небесно-голубого в тёмно-синий и складываясь в пару инициалов: J.K. Оставшаяся часть платка пустовала. – Очень мило выходит. Такие... ровные завитки, – Лоретта постаралась придать голосу любезности. – Жерому точно понравится. – Я хотела добавить цветы. Розы, например, – Анна вновь подвинула пяльцы к себе и взялась за иглу. – Как ты думаешь? Жером любит розы. – Да, хорошая мысль... Все любят розы. Лоретта с нежностью взглянула на влюблённых малиновок. Самец, как и подобает кавалеру, находился слева, а его самочка – справа. Размером он был гораздо крупнее, на крыльях и хвосте носил смолисто-чёрное оперение, а на грудке – алое. Маленькой самочке была присуща скромность. Большая часть перьев у неё была светло-серой, а на грудке переходила в оттенок оранжевого. Всё для того, чтобы самец на её фоне выглядел ещё достойнее. – Мне его так не хватает, – Анна трепетно пригладила платок подушечками пальцев. – Поскорее бы он вернулся. – Уверена, он тоже по тебе скучает, – Лоретта опустила свою вышивку на колени и улыбнулась старшей сестре. Анна, подобно отражению в зеркале, переняла этот жест, и лицо её вмиг преобразилось. Оно перестало казаться сухим и угловатым. Резкие скулы и острый подбородок смягчились, кончик носа уже не казался таким длинным, а у внешних уголков глаз проступили тонкие морщинки. То было одно из тех драгоценных мгновений, когда виконтесса Анна де Клари выглядела на свои двадцать семь лет. – Я знаю, но сидеть и ждать так тяжело, – она вздохнула и повела худыми плечами. – Хотя это часть замужества. И мой долг как верной жены... Её прервал стук в дверь. Анна невольно замолкла, и обе сестры повернулись ко входу. Не прошло и четверти минуты, как резная дверь из берёзового спила отворилась. В проёме показался высокий миловидный юноша с длинными русыми волосами, рассыпанными по плечам. Его кожу покрывал лёгкий загар, что было не свойственно для северян. – О чем тут щебечут мои милые птички? – напевно спросил Лайонел и обворожительно улыбнулся. Младший сын покойного графа де Валуа был из тех, кто обласкан удачей с самого рождения. В отличие от старших брата и сестры, на мать он походил столь сильно, что превосходил в красоте даже фрейлин королевского замка. Однако вместо зависти вызывал у женщин восторг и обожание. Он всячески подчёркивал высокий рост и стройность фигуры, и потому по собственному замку разгуливал в белой кружевной рубашке, расстёгнутой на груди, коротком кожаном жилете, узких брюках и высоких сапогах. Лоретта в тот же миг спустила ноги с круглого пуфика, обитого белым бархатом, и приосанилась. Взор её голубых глаз не отпускал фигуры старшего брата, наблюдал за тем, как мягко он проходит в глубь комнаты. И чем больше она любовалась им, тем шире улыбалась. Также тепло, как удавалось только Лайонелу. – Взгляни, братик, – по-детски искренне попросила она, протягивая деревянные пяльцы. Старший брат остановился у самого стула, по правую её руку, и опустил ладонь на высокую спинку, обитую тканью. Любопытство заставило его склониться и слегка прищурить серо-голубые глаза. Спустя миг на юношеском лице отразилось искреннее умиление. – О, это мы с тобой? – спросил он, повернувшись лицом к сестре. – Нет, – мягко пояснила Лоретта. – Это пара. – Рад за них. Тонкие пальцы Лайонела без стеснения коснулись лица сестры и отвели в сторону несколько длинных светлых локонов. Сперва лишь поглаживая кожу кончиками пальцев, он принялся щекотать её за ухом, словно котёнка. Лоретта смущённо склонила голову и захихикала в ответ. – Я тоже рада тебя видеть, братец, – вмешалась Анна привычно строгим тоном. – Но мог бы ты не отвлекать нас от вышивки? – Да какая вышивка! – Лайонел повернулся к старшей сестре и всплеснул руками. – Прямо сейчас, в эту самую минуту, решается судьба моей любимой сестрицы. И речь не о тебе, Энни. Сердце Лоретты пропустило удар. Глаза широко распахнулись, я тонкие светлые брови приподнялись. Бледные руки сами собой отложили вышивку поверх широкого подоконника. Подошвы туфель примяли короткий ворс ковра, помогая ощутить надёжную опору под ногами. – Моя судьба решается? О чём ты? Лайонел проворно повернулся к ней, не утратив безупречной осанки. Всё с той же широкой улыбкой, он протянул к младшей сестре обе руки. Ладони повернул так, чтобы внутренняя их сторона оказалась сверху. Чтобы кисти прелестных ручек оказались в его руках, и хватило лишь небольшого усилия, чтобы помочь Лоретте подняться на ноги. В следующий миг девушка выпрямилась, позволив подолу пышного кремового платья скрыть из виду скруглённые носки туфель. Рост от природы её был невелик, оттого приходилось чуть запрокидывать голову, чтобы смотреть старшему брату прямо в глаза. Взором, полным нетерпения. Взором, требующим пояснений. – О, petit chat, к нам приехал мужчина, – голос Лайонела подрагивал от радости. – И он сейчас обсуждает с Виктором условия твоего возможного замужества. – Ты не обманываешь? Серьёзно? – Лоретта вскинула обе руки и принялась радостно хлопать в ладоши. – Кто он? Я могла его видеть раньше? Пяльцы с вышивкой Анны со стуком опустились на край деревянного столика. Сама же женщина не сдвинулась с места. Её сухое вытянутое тело напряглось, словно та была деревянной куклой. Тонкая линия губ скривилась, выдав обеспокоенность. Взгляд её тусклых серых глаз поочерёдно смещался то на младшего брата, то на сестру, но нигде не находил успокоения. – Ну хоть намекни, братик! – Лоретта обиженно надула губки и продолжила ещё нетерпеливее. – Какой у него титул? Насколько он богат? Он в родстве с Его Величеством? Лайонел склонился к её лицу. С каждым новым вопросом улыбка его становилась всё шире, а взгляд оживлённее. Правая его ладонь ловко подхватила светлую прядь волос сестры и принялась накручивать на указательный палец. Каждый новый виток будто отмерял счёт времени, требуемый для драматической паузы. – Ты даже представить не можешь, ma cherie, насколько крупного зверя ты привлекла, – вкрадчивый голос юноши затих до шепота. – Твою прелестную ручку просит сам герцог де Лаваль. – Ты... ты это серьезно? – напряжённо воскликнула Анна, её пальцы крепко сжали подлокотники кресла. – Лаваль? Тот вдовец, которого прозвали Синяя Борода? Повисло неловкое молчание. То самое, что красноречивее всех слов подтверждает верность сказанного. То самое, что заставляет кожу покрыться мурашками, а в самое горло загоняет ком неловкости. Воздух в девичьей спальне вмиг сделался тяжёлым и плотным, так что становилось тяжко дышать. Это ощутили все, кроме самой Лоретты. – Синяя Борода? Я слышала о нём, – отозвалась она и коснулась рукой своего подбородка. – Он герой Рубиновой войны. И очень богат. Панфруа и Колинверт – это ведь его земли? – Но он гораздо старше! И у него уже было семь жён, Лотти! – Анна порывисто вскочила со своего стула и упёрла руки в бока. – Ты знаешь, какие про него слухи ходят?! Лоретта отшатнулась от старшей сестры. Будто ощутив угрозу, она на полшага ступила вперёд, позволяя Лайонелу себя обнять. От старшего брата приятно пахло одеколоном: свежими южными травами с примесью морской соли. – И что? Не слушай её, petit chat. Опытный мужчина – лучшее, что может быть для такого нежного цветочка. Уж поверь, – Лайонел выразительно подмигнул младшей сестре. – Да в своём ли ты уме! – Анна подошла к сестре и попыталась коснуться её плеча. – Все его семь жён пропали без вести! И последняя - пару лет назад! – Несчастный случай, кончина от болезни или побег с любовником, вот и все ответы, – ловко парировал Лайонел. – Уж я-то знаю, на что женщины способы. И не думаешь ли ты, Энни, что сам Лаваль причастен к их исчезновению?! – Но об этом ходят слухи! – Никем не подтвержденные! Даже самим королём! Лоретта растерянно смещала взгляд то на строгую сестру, то на любимого брата. Каждый был убеждён в собственной правоте, каждый искренне желал ей счастья. – Я хочу сама на него посмотреть, – твёрдо заявила она и смахнула ладонь Анны со своего плеча. – Мне ведь можно? – Лотти, тебе не стоит встречаться с этим человеком, – голос Анны был пронизан тревогой, а ладони вновь отчаянно потянулись к сестре. – И уж тем более не стоит выходить за него замуж. Лайонел театрально закатил глаза. Ловко обхватив руками талию Лоретты, он вальсирующим движением передвинул её в сторону. Следом повернулся сам, отгораживая сестру от слов и предостережений Анны. Лоретта вовсе не была против и послушно встала перед его лицом. – Пойдём. Он сейчас у Виктора, – призвал он, заговорщицки улыбаясь. – И у тебя будет возможность... подсмотреть. Одним глазком. – А почему ты тогда не с братом? – Анна уже не пыталась умерить недовольства и спешно прошла вперёд. – Ты разве не должен присутствовать при сватовстве? – Я был там, – тотчас пояснил Лайонел, бросив на старшую сестру невозмутимый взор. – А когда понял, что они вот-вот договорятся, решил предупредить. – Пустое, – не унималась Анна и поспешила взять сестру под локоть. – Уверена, Виктор сам понимает, что этот... Синяя Борода не жених нашей Лотти. И никакого согласия не даст. – Энни, не переживай так. Никто еще никого замуж не выдает, – тон Лайонела сделался мягким и успокаивающим. – Лотти просто хочет посмотреть на этого Лаваля. Так ведь? – Да, Энни, я только посмотреть, – Лоретта избежала прикосновения старшей сестры. – Я должна знать, в самом ли деле у него борода такая синяя, как все говорят. Лайонел засмеялся. Слегка запрокинул голову и чуть тряхнул волосами. И с видом победителя в дуэли он галантно согнул правую руку в локте. Лоретта тотчас воспользовалась предложением и позволила неспешно повести себя к выходу из спальни. Свободной рукой она как можно изящнее приподняла край длинного тяжелого подола. – Я пойду с вами! – решительно заявила Анна и направилась следом. Лайонел замер, едва расслышав её шаги. Лишь за пару мгновений лицо его сумело отразить сразу несколько чувств: от досады, до лёгкого раздражения. Наконец собравшись, он быстро обернулся через плечо и бросил старшей сестре пару коротких фраз: – Энни, оставайся тут. Толпу у двери заметить проще. Анна уступила. Как и подобает воспитанной женщине, остановилась, едва её об этом попросили. Она разомкнула было губы, собираясь возразить, но после короткого, полного осуждения вздоха, произнесла: – Если что, я была против всего этого. Но Лайонел с присущим ему достоинством уже вывел младшую сестру в коридор. Путь от господских спален до приёмной залы представлял собой запутанную сеть длинных каменных коридоров, связанных либо узкими проходами, либо небольшими участками лестниц. Невзирая на обилие вытянутых окон, света там бывало в достатке лишь в дневное время, когда северное солнце проявляло невиданную щедрость. В пасмурную же погоду приходилось довольствоваться светильниками, но из года в год использовалось их всё меньше. Не столько потому, что они приходили в негодность, а из соображений экономии. Куда разумнее было потратиться на отопление системы каминов, особенно в разгар долгой зимы. Однако этот день выдался удачным. Как нельзя более подходящим для сватовства. Весенним, лёгким, по-настоящему девичьим. По мере пути солнечный свет преломлялся сквозь небольшие вставки стекла в окнах и отбрасывал блики на настенные украшения. Портреты предков в массивных потёртых рамах, выцветшие гобелены со сценами песьей и соколиной охоты, пришедшие в негодность орудия и элементы рыцарских доспехов. Старые слуги, сплошь северяне, по своему обыкновению избегали встреч с господами. Каждый, подобно пчеле в общем улье, был занят своей привычной работой и не тратил ни одной минуты попусту. Не должен был. Меж тем двое горничных, облачённых в строгие серые платья с белыми передниками, о чем-то шептались в дальнем конце прохода. Однако, едва заслышав шаги брата и сестры Валуа, обе девушки почти зеркально отбежали к разным стенам, опустили руки вдоль тел и застыли в глубоких реверансах. Обе оставались недвижимы вплоть до той поры, пока Лайонел и Лоретта не оказались точно напротив них. Та горничная, что находилась спиной к левой стене, так и продолжала походить на фарфоровую статуэтку. Другая же, что стояла у правой, лишь на один короткий миг подняла взгляд. Этого оказалось достаточно, чтобы Лайонел ответил ей обворожительной улыбкой. Не успело минуть и десяти минут, как перед взором Лоретты оказалась высокая двустворчатая дверь из тёмного дерева. Изогнутые латунные ручки были отлиты в форме двух охотничьих собак, что лежали на земле, поджав длинные лапы. Из глубин приёмной залы доносились отголоски двух мужских голосов, но они звучали приглушенно, словно доносились из-под толщи воды. Лайонел заблаговременно сбавил шаг, вынуждая сестру также ступать медленно и бесшумно. У самого входа он отпустил её руку и выразительно приложил к собственным губам указательный палец. Ни звука. Ни единого шороха. Ничего, что могло бы спугнуть грядущее счастье. Лоретта понимающе кивнула и столь же проворно приложила тонкий пальчик к губам. Юноша сделал лёгкий взмах кистью руки и теперь направил указательный палец в сторону левой стены коридора. Его младшая сестра удивлённо изогнула брови, но беспрекословно подчинилась. На сей раз она подхватила подол пышного платья обеими руками и направилась именно туда. Подобно паре встретившихся горничных, она оказалась у самой стены, спиной к холодной каменной кладке. Сердце Лоретты билось будто птичка, угодившая в силки, а бледность лица скрашивал лёгкий румянец. Взгляд её небесно-голубых глаз неустанно следил за тем, как Лайонел одобрительно ей подмигнул и опустил обе ладони на латунные ручки. В следующий миг, он распахнул обе створки двери, будто увесистую книгу, и ступил внутрь приёмной залы. – Что я пропустил? – спросил он оживлённо, едва переступив порог. – Мы пришли к единому мнению в вопросе о приданом, – голос Виктора прозвучал строго и невозмутимо. Лайонел ступил немного вперёд, а затем плавно развернулся и вновь потянул за латунные ручки. Дверные створки начали послушно затворяться, но вовсе не сомкнулись до конца. Тонкого зазора меж двумя полотнами тёмного дерева оказалось достаточно, чтобы уловить каждое слово, звучавшее в приёмной зале. Лоретта подняла подол платья ещё выше, чтобы избежать шелеста ткани. Затаив дыхание, она в пару осторожных шагов оказалась точно напротив входа. Пригнулась, будто играла в прятки, и попыталась хоть что-то разглядеть. – Лоретта, в случае если брак состоится, получит приданое в размере трёхсот тысяч эльдоров, а также землю Шан де Лин, – силуэт Виктора находился у растопленного камина в одном из бархатных кресел. – Его Светлость со своей стороны желает преподнести в дар землю Ривьерданс и поместье Лак де Лис. Обзор тотчас заслонила фигура Лайонела. Замерев на полпути к старшему брату, он неуклюже закашлялся, будто хватил лишнего воздуха. Сходное чувство охватило и Лоретту. Ноги отчего-то подкосились в коленях, а в голове немного зашумело. Узкая ладонь спешно прижалась к линии рта, вовремя приглушив вспышку радостного волнения. Дыхания стало не хватать так сильно, что лиф платья, обтянувший пышную грудь, вмиг сделался слишком тесным. – Очень щедро, Ваша Светлость, – в голосе Лайонела зазвучала растерянность. – И это вы еще не виделись с нашей сестрой. В чём подвох? – Мне нужен наследник. Сын. Этот голос не принадлежал никому из братьев Валуа. Ни одному из мужчин, которых Лоретте прежде доводилось слышать. Этот голос был низким и глубоким. Полным силы и мужественности, угрозы и могущества. Говоривший так не желал болтать попусту. Он привык повелевать и знал, что его воля будет немедленно исполнена, оттого изъяснялся коротко и ясно. – Согласно брачному контракту, ваша сестра должна родить мне сына в течение трёх лет после заключения брака, – герцог де Лаваль затих и повернул голову ко входу. Будто на что-то отвлёкся. – Полагаю, она чиста и способна к продолжению рода? – Разумеется! – выпалил Лайонел, прежде чем занять одно из свободных кресел. – Это последнее, в чём вы должны сомневаться. – Это может подтвердить осмотр лекаря, – сухо отрезал Виктор. – Но, так или иначе, нужно обсудить все условия с самой Лореттой. Об этом мы… Голос Виктора прервался внезапно. Почти в тот же миг раздался приглушённый скрип старого кресла. А следом послышались шаги. Тяжёлые и глухие, как удары топора по дереву. Всё громче и громче. Всё ближе и ближе. – Ваша Светлость? Постойте! – слова Лайонела наполнила тревога. – Вам не стоило самому... – Я не терплю, когда дверь оставляют открытой. Лоретта ощутила приступ холода. Ноги её подкосились, но на сей раз от ужаса. Дыхание застыло в груди, а сердце непривычно замедлило ритм. В горле запершило, а пальцы начали дрожать. Сквозь узкий зазор меж дверными полотнами она видела, как герцог Синяя Борода движется прямо к ней. Покорившись приступу паники, Лоретта, что с силой, что была в её руках, надавила на створки двери. Замок захлопнулся с привычным металлическим звуком. Точно перед лицом герцога. Лоретта попятилась назад. Отступила, совсем забыв подобрать руками пышный подол бежевого платья. Ноги её не слушались, во рту пересохло, щеки калило огнём. Коридор родового замка вмиг сделался чужим. Стены, пол, предки в тяжёлых портретных рамах корили её за излишнее любопытство. Не прошло и пары мгновений, как латунные ручки в виде двух охотничьих собак резко сдвинулись с места. Пара дверных створок из тёмного дерева расступилась в стороны. В проёме показался мужчина. Высокий, грузный и широкоплечий, облачённый в тёмно-красный дублет и чёрные штаны, заправленные в голенища кожаных сапог. На его плечах, несмотря на время года, лежал меховой плащ. Мужчина был крупнее, величественнее и статнее всякого из дворян, каких Лоретте доводилось видеть. Он застыл в проёме и смотрел так, словно ждал каких-либо объяснений. – Ваша Светлость? Не ожидала вас здесь увидеть, – нашлась Лоретта. О том, как нелепо это прозвучало, ей подумалось лишь миг спустя. Но мужчина засмеялся. Громко и раскатисто, подобно грому в разгар короткого лета. Он откинул голову и поднял повыше широкий волевой подбородок. Борода его в самом деле оказалась синей и аккуратно подстриженной. Столь же насыщенной, что и волосы на голове. Мягкие, едва вьющиеся, они были острижены на военный манер – столь коротко, что вовсе не касались плеч. Военное прошлое ощущалось и в его выправке. Читалось в его глазах. Столь же насыщенно синих, словно осколки сапфира. – Вот как? Я тебя тоже, – герцог склонился, нависнув над ней, и на миг его глаза поглотили её. Лоретта моргнула и невольно приподнялась на носках туфель, но тут герцог де Лаваль отступил на несколько шагов и подался чуть в сторону. Вытянув правую руку, он взмахнул широкой кистью и выразительно склонил голову, приглашая войти. Лоретта тотчас приосанилась и послушно ступила вперёд, придерживая одной рукой подол бежевого платья. Наконец, она отчётливо видела приёмную залу. Видела странные выражения на лицах своих старших братьев. Виктор по обыкновению хмурился, сведя к переносице густые светлые брови. Лайонел же выглядел виноватым. Он заставлял себя улыбаться, но радость на его лице отчего-то сделалась чуждой. Лишь герцог де Лаваль был в добром расположении духа. Едва Лоретта переступила порог приёмной залы, как он услужливо закрыл за ней дверь.