Riddle's foster-Prostitute

      Домик, который мы с Лоном арендовали почти на все лето, был милым, светлым, одноэтажным и не очень большим — всего три комнаты, кухня, одна ванная и веранда с видом на пляж. Деревушка была совсем маленькой — всего двести домов, из которых штук тридцать, стоявшие ближе всего к побережью, часто арендовали семьи, желающие отдохнуть летом у моря, но не имеющие достаточно средств на поездку в места получше.       Мебель в доме была старовата — все ставни, дверцы, кровати и шкафчики скрипели от малейшего движения. Плита на кухне выглядела еще более древней и допотопной, чем та, что стояла в моей квартире, и я стала искренне беспокоиться о том, что и вовсе не сумею приготовить на ней хоть что-то путное, и мы все подохнем с голоду.       К счастью, на следующее же утро выяснилось, что Том умеет обращаться даже с такой доисторической рухлядью, как эта плита. Он приготовил нам завтрак, шипящим шепотом сетуя на запрет на колдовство вне стен Хогвартса, и неохотно рассказал о том, что научился готовить в приюте. — Там плиты были еще хуже, — поведал он, ковыряя вилкой омлет. — Тех, кто провинился, заставляли в наказание делать уборку и помогать на кухне.        По его лицу было видно, сколь сильно он ненавидит и приют, и все свои детские воспоминания, и все, что с этим связано. Я немного удивилась и спросила: — Разве тебя это не выводит из себя? Если бы меня заставляли в наказание готовить для отбросов, которых я терпеть не могу, я бы потом всю жизнь ненавидела готовку и все это, — махнула рукой я, намекая на кухню.        Том недовольно зыркнул на меня и закатил глаза. — Готовка — всего лишь навык. Не более, не менее, — отрезал он и вернулся к трапезе, давая понять, что желает закрыть эту тему.        Я пожала плечами и, выкорчевав из яичницы кусочек скорлупы, полюбопытствовала: — Ты снова разговариваешь со мной?        Отложив вилку, Том закинул ногу на ногу, случайно едва задев носком домашних туфель мою голень, поставил локти на стол и сцепил пальцы в замок перед лицом, прямо уставившись на меня. — Хочешь обсудить это? — Хочу поговорить с Вами о Вашем поведении, молодой человек, — чопорно, лекторским тоном прогундосила я и, не выдержав, громко фыркнула. Том криво усмехнулся и попытался замаскировать смешок коротким кашлем.       Настроение было просто отличным. Сказывалась ли близость моря? А, может, мне следовало сменить обстановку и немного развеяться? Прошлой ночью, после того, как мы прибыли в этот домик, обследовали его и распаковали вещи, Том почти сразу же завалился спать, а я спустилась вниз, к пляжу, и долго сидела на холодном песке, разглядывая тихую, спокойную водную гладь. Волны едва колыхались, вода казалась почти неподвижной. Соленый ветер обдувал лицо, и все это подарило мне долгожданный душевный покой. — Я уже не ребенок, — заявил внезапно Том, и это заставило меня улыбнуться. В тринадцать я тоже считала себя совсем взрослой, все понимающей. — У меня было достаточно времени… обдумать происходящее. У тебя есть своя голова на плечах. Ты… взвалила на свои плечи никому не нужного сироту, дала мне кров, содержишь меня. Мое ребячество не вызывает доверия, твои недомолвки — тоже. Тебе решать, когда открыться, но нам нужно уметь контактировать. Я не сумею сохранить свое положение без твоих денег. Есть легенда, которую мы создали общими усилиями. Стоит мне остаться без твоего содержания — и все рухнет. Я не могу так подставляться перед слизеринцами. А ты сама даже не можешь колдовать. Три с половиной года пролетят незаметно. Уже совсем скоро я смогу использовать магию вне школьных стен, не опасаясь исключения. И мне будет что предложить тебе за то, что ты мне дала.        Какое-то время я молчала, не зная, что на это ответить. И, собравшись с силами, твердо сказала: — Я делаю это, потому что сама так решила. Это не обязывает тебя пытаться быть дружелюбным и как-то мне платить. Не выжимай из себя хорошее отношение, если его нет, Том. — Прошлым летом ты разревелась и напилась, — хмыкнул он, отбросив отросшую челку с лица. — Этот год не прошел бесследно и для меня, — отозвалась я, внезапно даже для себя поняв, что говорю чистую правду. Кажется, стресс, через который мне пришлось пройти, изменил меня сильнее, чем я сама догадывалась. — Ты дорог мне. Важнее и ближе тебя у меня в этом мире нет никого, — открыто призналась я, с нежностью глядя на этого взрослого ребенка. — Просто будь собой. Не нужно держать маски и пытаться строить хорошие отношения, если ты в этом не нуждаешься. Просто будь рядом со мной собой.        Том отвел взгляд, растерявшись. Его высокие, еще сильнее очертившиеся за год скулы едва заметно порозовели. Как и любой подросток, он был максималистом. Хотел всего и сразу. Но еще в нем с детства была нетерпимость, было желание знать и контролировать все происходящее вокруг него.        Мы оба неправильно начали, не зная, как это делать. Как уживаться и строить доверие. Я хотела тут же стать ему семьей, которую никогда не имела. Стать взрослым, на которого он мог бы положиться, не понимая, что это не только деньги и покупки. А он хотел знать обо мне все, хотел, чтобы я не имела от него тайн, потому что для него было невозможно начать верить незнакомому взрослому, о котором он не знает, по сути, ничего. — Я — лучший студент на курсе, — самодовольно ухмыльнулся Риддл и внезапно стал рассказывать мне о Хогвартсе, — На Слизерине меня никто больше не трогает. Я дал понять, что не обычный полукровка. Хоть они и не знают, из какой я семьи, пытаются вычислить и интересуются моими опекунами, никто даже не догадывается! Я помню, как ты советовала до поры держать в секрете родство с Гонтами… — Никто не догадался? — немного напряглась я. Дамблдор в каноне, раздобыв крупицы знаний о прошлом семьи Гонтов и о нем самом, сумел дать в руки Гарри величайшее оружие, в итоге погубившее Волдеморта. Ему нельзя было рисковать. — А что Дамблдор?        Лицо Тома внезапно перекосило от ярости. Он крепко стиснул вилку пальцами и процедил сквозь зубы: — Ненавижу его. Старый магглолюбец. Он часто болтает о важности взаимодействия с магглами, и при каждом конфликте с грязнокровками приводит слизеринцам в пример меня! Меня! Посмотрите, хоть юный мистер Риддл и является магглорожденным, он вполне успешно вписался в ваш факультет и стал первым на своем курсе! Весьма достойный молодой человек! — раздраженно перекривил он. — У меня были из-за этого стычки со всякими кретинами, пока до них не дошло, что я — не какой-то там грязнокровка, что бы ни думал там себе Дамблдор! — Будь осторожнее с ним, — посоветовала я, немного занервничав. — Дамблдор может в будущем доставить проблем. Что бы ты ни делал, как бы ни нарушал правила, он никогда не должен узнать об этом! Своими детскими ошибками ты дашь ему в будущем сильнейший козырь против себя самого! Он должен быть уверен, что ты — милый, общительный малыш Том, если не хочешь, чтобы его нынешние подозрения когда-нибудь погубили тебя, вынудив его копаться в твоем прошлом. — Ты говоришь так, будто что-то знаешь, — с подозрением прищурился Том. — Ты что-то знаешь о моем будущем. — Я хотела машинально возразить, но он не позволил мне этого, тут же продолжив, — Я так подумал, еще когда ты говорила о том, что меня ждут великие дела. Ты говорила, что я добьюсь небывалых высот. Говорила не так, как хвалят талантливых, перспективных детей. Ты говорила, будто зная это. Зная наверняка, — с нажимом проговорил Риддл, не сводя с меня темных, почти черных глаз, в глубине которых отражались волнение и жадная нетерпеливость. — Скажи мне, Морриган. Скажи обо всем, что тебе известно о моем будущем. Я не говорю раскрыть всех своих тайн, но я имею право знать о себе.        Я со вздохом откинулась на скрипнувшую спинку стула и потерла зачесавшийся, уставший правый глаз. Ну вот, опять. А я только обрадовалась тому, что он вновь стал со мной нормально разговаривать. — Том, — с короткой заминкой произнесла его имя я, и он тут же напрягся, недобро сверкнув глазами. — Том. Я клянусь — я скажу тебе обо всем позже. Скажу, когда придет время. Верь мне. — Прошло два года, Морриган, — встав из-за стола, высокомерно бросил он. — Я ждал два года. — Подождешь еще, — не терпящим возражений тоном отрезала я. Он был слишком юн, чтобы правильно понять и оценить правду. Раскрытие ее неизменно привело бы и к раскрытию моего рода деятельности. Да и к тому же… — Ты овладел окклюменцией? — серьезно посмотрела прямо в его темные глаза я. Он на секунду отвел взгляд, и этого было достаточно, чтобы я поняла ответ. — Дамблдор — легиллимент, — добавила я, нервно постукивая пальцами по столу. — Весьма сильный. Я бы даже сказала — один из сильнейших. — Я… догадывался, — неохотно признал Том, садясь обратно за стол. — Еще с тех пор, как ты велела не смотреть ему в глаза. Или думать о чем-нибудь хорошем и невинном. Я думал о домашних заданиях или беспокоился, набрал ли достаточно баллов за эссе по трансфигурации. Иногда прокручивал в уме болтовню ни о чем Альфарда.        Внезапно мне стало очень спокойно. Несмотря ни на что, Том все же помнил мои советы и наставления, прислушивался к ним, соблюдал рекомендации и берег себя. Подлив себе чай из чайничка, я обхватила чашку пальцами и тепло улыбнулась ему. — Я скажу тебе больше, когда овладеешь окклюменцией на уровне самых сильных магов. На уровне Дамблдора. Дело не в том, что я не доверяю тебе. Дело в том, что ты должен быть защищен, когда узнаешь правду, — покривила душой я, сказав лишь часть правды, но утаив собственный страх, что он просто отвернется от меня, когда наружу выплывет то, что его воспитывает продажная шлюха. Решив увести разговор подальше от опасной темы, я вдруг вспомнила о том, что меня беспокоило, и взволнованно спросила, — Ты стесняешься меня?       Брови Тома поползли вверх. — С чего ты взяла? — удивился он, и это выглядело настолько натурально и искренне, что не оставляло сомнений в том, что все мои переживания абсолютно пусты и беспочвенны. — Ты не хотел, чтобы твои друзья увидели меня, — пояснила я, расслабляясь. — Разве не ты яро скрываешь свое прошлое и свою личность? — презрительно фыркнул он и, нахмурившись, бросил на меня долгий, странный, нечитаемый взгляд. — Я искал о Сейрах все, что возможно. Род прервался много веков назад на Изольде. Никто не слышал о Сейрах ни-че-го. Подозреваю, что тебя и твое прошлое не так легко отследить. Думаю, ты тоже полукровка. И при рождении у тебя было другое имя. Элизабет Смит, не так ли? — я не пошевелилась, не вздрогнула, ничем не выдала своего удивления, выслушав его умозаключения. — Твое лицо видел лишь Дамблдор и пара продавцов в Косом, но сомневаюсь, что кто-то из них сумеет вспомнить какую-то ведьму с ребенком. Мои друзья узнали твое имя. Они будут копать под род Сейр, искать связи и твои корни. Я бы ни за что не назвал им твое имя, если бы не был уверен, что они ничего не найдут. Для них ты — вышедшая из тени наследница, о которой никто не слышал. Твое имя неизвестно никому. О тебе не знает ни один человек. Кто бы ни искал, будет невозможно добраться до Америки и связать Лиззи Смит с Морриган Сейр, тем более — никто не знает, где именно искать.        Я внезапно похолодела и прикусила губу, размышляя об услышанном. Напрягшись, выдохнула: — Олливандер… запомнил. Пока что это не имеет значения, но в будущем… — В будущем решим проблему, когда наступит необходимость, — оборвал меня Том, внезапно показавшись мне совсем другим. Не тем ребенком, которого я помнила, когда-то забирала из приюта. Совсем, совсем другим. Взрослым и решительным, хоть и остающимся импульсивным ребенком. — Старуха знает, — неохотно скривилась я, вспомнив… как ее? Брунгильд? — Та ведьма, которая нашла меня и провела тот ритуал. — И ты оставила ее в живых? — удивленно спросил Том.        Лицо Тома расплывалось перед глазами. Уставший мозг вновь истерзала черно-бело-цветная картинка, и я со стоном закрыла правый глаз. Подождав недолго, пока ослабнет головокружение, все же ответила Риддлу: — Она решила, что возродила Слизерина, — наткнувшись на недоуменный взгляд Тома, со смешком пояснила, — Я тогда очнулась и впервые заговорила на парселтанге.        Тихо фыркнув себе под нос и пробормотав что-то нелицеприятное о чьих-то умственных способностях, Том свел брови и произнес с укором: — Ты не говорила, что ритуал не только запечатал твою магию, но и пробудил способности. Есть что-то еще? — Глаз, — тут же выпалила я. — Правый глаз посветлел. А сейчас перестал различать цвета. От этого голова вечно болит и кружится… — Сейчас? Почему именно сейчас? И почему раньше не сказала, что твоя гетерохромия не врожденная? — рассердился Том, хлопнув кулаком по столу. — Забыла, — с неохотой выдавила я и отвернулась, не желая ни говорить, ни вспоминать причину, по которой глаз стал видеть хуже именно сейчас. Слишком свежи и неприятны были эти воспоминания.        Том открыл, было, рот, чтобы высказать мне все, что думает о моей забывчивости, как мы внезапно услышали звук мотора и скрип колес по гравию. Выглянув в окно, я заметила знакомую машину и, удивившись, поспешила выйти на улицу. Разве Йен мог приехать так быстро? Ведь путь до Китая занимает… Ох! Я хлопнула себя по лбу, вспомнив, что Йен, вообще-то, волшебник, и мог вполне добраться до Лондона портключом. Оставался вопрос, как он планирует объяснять такое быстрое прибытие Лону, ничего не знающему о магии, но, думаю, Йен продумал легенду и позаботился об этом.        Стоило ему выйти из машины и увидеть меня, как Фэй тут же бросился ко мне, подхватил меня под талию и, счастливо смеясь, закружил меня вокруг себя. Господи, как же он вырос за эти два года! Перерос меня на голову! Сколько ему сейчас? Почти шестнадцать? — Сяодзе! — воскликнул он, ставя меня на землю и крепко-крепко обнимая. — Я так скучал! Ты совсем не изменилась! Такая же красавица!        Его поведение ввело меня в ступор. Мягко оттолкнув его от себя, я дружелюбно улыбнулась и немного растерянно проговорила: — Я тоже рада, Йен, то есть, я тоже скучала… Но держи-ка руки при себе, надорвешь спину, — попыталась перевести все в шутку я. — Не следует хватать и кружить таких старых, взрослых теток. — Ерунда, — отмахнулся он, не сводя с меня сияющих, черных глаз. — Ты весишь, как пушинка, Морриган, — с придыханием произнес мое имя Йен и, посмотрев через мое плечо, радостно махнул рукой. — О, Том! Давно не виделись! Как дела, братишка?        Оглянувшись через плечо, я обожглась о полный злости взгляд застывшего на пороге Тома и поняла, что он, кажется, приезду Йена совсем не рад. Справившись с собой, Риддл дружелюбно улыбнулся и шагнул навстречу Йену, протягивая ладонь для рукопожатия. — Совсем не изменился, Фэй. Все такой же импульсивный дурак, — надменно хмыкнул он и ядовито добавил, — Все еще не умеешь держать руки при себе. Не боишься, что их оторвут?        Йен рассмеялся и похлопал Тома по плечу, а потом и вовсе обнял его. — А ты такой же ревнивый собственник, не дай Бог кто коснется твоей сяодзе. Люблю бесить тебя. Стоит не так посмотреть — и ты уже кипишь.       Наклонившись, он что-то прошептал Тому на ухо, и тот, яростно скинув руку Фэя со своей шеи, резко развернувшись, быстрым шагом вошел в дом. Проследив за ним довольным взглядом, Йен кивнул доставшему его сумки из багажника Лину, обернулся ко мне. — Что ты ему сказал? Зачем ты злишь его? — со вздохом спросила я. — Не волнуйся. Ему иногда необходима встряска. Я это еще тогда понял — с Тома нужно временами сбивать спесь. А ты это делать не умеешь, — обворожительно улыбнувшись, Йен мило попросил, — Я очень голоден! Покормишь меня, сяодзе?        Покачав головой, я поманила его за собой на кухню. Разобраться с их выходками можно и потом. Может, Йен прав, и Тому нужен такой старший друг-соперник, который бесит его, выводит из себя, строит умного старшего брата, но… все равно заботится о нем, учит, помогает и поддерживает?