***
Налеты немецких бомбардировщиков продолжились и на следующий день, и на следующий, и еще на следующий. Казалось, этому не будет ни конца, ни края. Ублюдки бомбили Лондон в течении пятидесяти семи ночей подряд, и единственное, что занимало мои мысли все это время — как мне выжить. Все ночи напролет я, как и все вокруг, отсиживалась в одном из бомбоубежищ, а наутро с замиранием сердца возвращалась в свою квартиру, страшась представить, что буду делать дальше, если окажется, что мой дом разрушен. Я виделась с Лоном только один раз через две недели после начала бомбежек, когда он прислал за мной Лина. Бомбардировки сильно ударили по его бизнесу, застопорили все дела, и последнее, что беспокоило Лона — я и моя жизнь. Он велел мне самой о себе заботиться, временно не рассчитывать на его финансовую помощь. Лон — к моему гневу — отбросил все планы касаемо Ннано в долгий ящик за ненадобностью, и я возненавидела его еще сильнее. Все было напрасно. Он напрасно вынудил меня пройти через Ад, подложил меня под эту свинью, а сейчас спокойно доносил до моего сведения — в этом не было ни смысла, ни нужды. Я ненавидела его и искренне желала, чтобы на его узкоглазую бошку прилетела одна из фашистских бомб, но ублюдок жил, цвел и пах, плюнув на меня, по оговоркам Лина, планируя постепенно сворачивать дела в Британии и возвращаться в свой занюханный Китай к концу весны. Единственное, что сделал для меня Лон — присылал продукты с Лином, и это неожиданно стало для меня даже важнее денег, которые он перестал мне платить. Потому что у меня были деньги. Но в магазинах практически не было еды, или же цены на нее взлетели буквально до небес. Лон по своим каналам доставал еду, скупал для своей китайской общины и щедро делился со мной раз в неделю-две, и я хотя бы не голодала. После первой же бомбардировки мне пришло письмо от Тома, в котором он взволнованно выспрашивал, пережила ли я эту страшную ночь и что планирую делать дальше. Он просил меня вернуться в Косой Переулок, снять комнату и жить там вплоть до окончания бомбежек. Том требовал наплевать на деньги, наплевать на то, что я успела скопить на будущее и без зазрений совести потратить все на съем жилья в Магической части Лондона, и я бы с удовольствием последовала его совету, если бы не одна проблема. Я обошла весь Косой Переулок, все гостиницы, все лавки, узнавая у хозяев магазинов и прочих заведений о любом, даже самом захудалом спальном уголке. Я обошла и весь Лютный Переулок. Но мест просто не было. Волшебники, проживавшие в маггловской части страны, спешили обезопасить себя и родных, арендовав все, что только можно было. Это был чертов тупик. В Магическом Мире мне было некуда идти. Том кипел от ярости. Его письма с каждым днем становились все злее и злее. Он плевался ядом и уговаривал меня сделать хоть что-то, придумать способ обезопасить себя. Том паниковал, не желал остаться в одиночестве из-за каких-то маггловских войн и проклинал магглов. Том, как и я, ничего с этим поделать не мог. У него не было решения, и он постепенно сходил с ума от снедающего его беспокойства. Все, что Том мог сделать для меня полезного — это выслать мне с совой свою сумку с Чарами Расширения Пространства и Облегчения Веса, которую я купила ему когда-то для школы. Он просил в сопроводительном письме собрать в нее все самое необходимое, собрать все сбережения и всегда носить ее с собой, чтобы в случае чего не остаться без крыши над головой, гроша в кармане и документов. И я носила ее. Носила утром, днем и вечером. Я даже спать ложилась с этой сумкой, не расставаясь с ней ни на миг. Я собрала в нее большую часть своего гардероба, сняла все накопленные деньги со счета в банке, сложила в нее все имеющиеся у меня документы… и в этот самый момент меня озарило. Помимо бумаг, удостоверяющих мою личность, которые по своим каналам когда-то сделал для меня Лон на оба моих имени, среди них были и бумаги на… недвижимость и пару лоновских счетов в разных банках, которые он оформлял на меня. У меня на руках в моей собственности было три его склада, два дома на окраинах Доклендса, которые его люди якобы «арендовали» под публичные дома. На меня была записана лишь капля в море его недвижимости. Я никогда не задумывалась об этом раньше, когда Лон оформлял это все и просил меня подписать что-то. Я никогда не думала, что смогу воспользоваться этим, потому что Лон, несмотря ни на что, исправно содержал меня, за Лоном стояла вся китайская мафия, а я была у него на коротком поводке. Теперь же… я могла продать это все. Могла сбагрить за рыночный бесценок и исчезнуть, затеряться так, чтобы он меня никогда не нашел. И все, что мне нужно было сделать — выжить. Дождаться конца этого бесконечного Ада с ежедневными бомбардировками и выжить.***
Ближе к середине октября, когда я вновь пытала счастье в Косом Переулке в поисках освободившейся каморки, но, так и не найдя ни одной свободной комнаты, была вынуждена возвращаться в Доклендс на общественном транспорте, очередная бомбардировка застала меня абсолютно врасплох чуть ли не на другом конце от Доклендса. Это была катастрофа. Я не знала этой части города, не знала ни единого бомбоубежища. Оказавшись в толпе разбегающихся в разные стороны людей, я застыла истуканом, потерянная и полностью опустошенная. Я устала от этого. Устала от беготни. Устала от бомбежек. Мне хотелось свернуться калачиком, закрыть глаза и смиренно ждать своей участи. А потом кто-то грубо толкнул меня в плечо, и толпа потащила меня вниз по улице. С трудом сумев выплыть из толпы, прижавшись к витрине кондитерской, я в ужасе заозиралась, пытаясь решить, в какую сторону податься. И, наконец, заметила что-то странное. У всех тех, кто бежал влево от меня, на лбу загоралось черное пятно, расползаясь на все лицо, что напомнило мне о чем-то похожем, что я видела уже на Клируотер. Пятна вспыхивали, пылали искажающей тьмой, превращались в кошмарные посмертные маски, и я поняла, что, чем бы это ни было, это не сулило ничего хорошего. Оторвав себя от стены, я со всех ног помчалась вправо, расталкивая всех, кто попадался на моем пути. Я неслась вслед за толпой к очередной станции метро, молясь успеть. И со страхом следила за серыми пятнышками, постепенно появлявшимися на лбах тех, кто, как и я, бежал к метро. Это подстегнуло меня. Я ускорилась, чувствуя, что смерть подкралась слишком близко. Зная, что такое же пятнышко есть и на моем лбу. Осознавая, что, стоит ему стать черным пятном, непроглядным искажением, и мне уже не спастись. Я влетела в бомбоубежище с потоком таких же перепуганных, задыхающихся от пробежки людей. Я вбежала в плотную толпу и тут же принялась оглядываться, с облегчением видя — серых пятен больше нет. Вокруг меня люди с чистыми лицами. Я выжила. А, как выяснилось позже, больше сотни тех, кто помчался в другом направлении к соседнему бомбоубежищу — нет. Война помогла мне раскрыть дар, который подарили мне ритуал и проклятая гетерохромия. Я видела печать смерти на лицах людей. И благодаря этому могла избежать собственной гибели. Спасти свою жизнь.***
Бомбардировки длились вплоть до тринадцатого ноября, немцы бомбили Лондон ежедневно, обрушивая на него сотни и сотни бомб. А потом все внезапно прекратилось, и наступило жуткое затишье, неустанно напоминавшее о том, что после него вполне может грянуть буря невиданной доселе силы. У меня не было времени страдать, волноваться или же жалеть себя. В моих руках были бумаги Лона, была часть его недвижимости, и я планировала сбагрить ее за бесценок, пока он не вспомнил о своих складах и не продал их сам. По его поведению, по намекам Лина я знала, что Лон вовсю ведет подготовку к возвращению в Шанхай. Отсылает часть своих людей и шлюх с кораблями, толкает наркоту практически даром и вытрясает с должников все, что они имеют. Хоть я и не знала практически ничего о всех сферах его деятельности, подозревала, что у него хватает темных делишек, приносивших ему хороший доход, даже того, что я видела, было достаточно, чтобы понять — Лон выжимает из Лондона все, что только может, прежде чем покинуть эту страну раз и навсегда. Лон практически забыл обо мне, плюнул на свою любимую шлюшку, разве что продолжая передавать мне продукты с Лином. Вернее, так я думала и даже была немного благодарна ему, пока не услышала от смущенного Лина новость о том, что Лон продает квартиру, в которой я живу. Требует принести ему все бумаги на свою паршивую недвижимость. Тогда же я узнала и то, что все продукты, поставляемые мне «заботливым» Лоном, были инициативой Лина, о которой китаец просил меня смолчать. Лин приносил мне еду тайком от Лона в благодарность о заботе об их «юном господине», скомканно, взволнованно шептал о том, что пытался выразить признательность за присмотр за Йеном. Лин же просил прощения за Лона и за то, что они лишают меня единственного жилья. Я пообещала ему прийти к Лону, как тот и требовал, на следующее утро. И, проводив встревоженного китайца, поехала прямиком в дом господина Ннано с предложением, от которого тот не смог отказаться. Как выяснилось, Ндерим обо мне не забыл. В отличие от Лона, спешно сматывающего удочки, Ндерим планировал остаться в Лондоне и после войны, собираясь неплохо на ней навариться. Не забыл он и о своем страстном желании поставить Лона на колени и отомстить за смерть своего племянника, вот только, к своей досаде, никак не мог подступиться к нему и негодовал, что ненавистный ему Фей сбежит из Англии, избежав наказания. И мое предложение было для Ндерима той самой манной небесной, которую он так ждал. Он с удовольствием согласился выкупить у меня оба здания с лоновскими борделями за цену ниже рыночной, а также обещал свести меня с контрабандистами, по дешевке скупавшими склады в доках под свои нужды. Ндерим лучше других понимал мое желание превратить сладкую жизнь китайца в дерьмо и уже с удовольствием предвидел реакцию Лона, когда тот узнает, что его драгоценные бордели, приносившие ему хороший доход, отошли врагу, которого Лон успел списать со счетов. Те три недели, что у нас заняли на поиск покупателей на склады и оформление всех документов, я спокойно прожила в особняке албанского синдиката, не планируя вновь когда-либо пересекаться с Лоном и его китайской шайкой. А денег, которые я выручила с продажи лоновской недвижимости, вполне хватило бы на десять-пятнадцать лет безбедного существования на довольно широкую ногу и съем апартаментов в центре Лондона. Или же на покупку своего жилья где-нибудь в пригороде. Бумаги о купле-продаже собственности были подписаны. И Ндерим с удовольствием расписывал мне ярость, в которую впал Лон, когда албанцы, заручившись для численности поддержкой нескольких местных мелких кланов, предъявили свои права на доклендские бордели. В Доклендсе разверзлась албанско-китайская война, и я поняла, что больше медлить нельзя. Распрощавшись с Ндеримом, я направилась в Косой Переулок, планируя расспросить Тома о прочих Магических Кварталах и деревнях и выбрать одну, в которой могла бы переждать окончание войны. Вот только до Косого Переулка я так и не дошла. Хоть бомбардировок и не было несколько последних недель, я по заведенной привычке всегда внимательно всматривалась в лица окружающих меня людей, чтобы, при малейшем намеке на серые пятна, тут же искать себе самое безопасное убежище. Именно это и привлекло мое внимание. Мозг царапнуло черное пятнышко на лбу какого-то паренька. Испугавшись очередных бомбардировок, я тут же принялась судорожно оглядываться в поисках самого безопасного направления, но лица всех людей все еще были чисты. Это вынудило меня вернуть взгляд к тому самому пареньку, на лице которого я обнаружила печать смерти. Я пристально вгляделась в него и с удивлением поняла, что… его лицо знакомо мне. Это был Мариус Блэк. Кузен того самого Регулуса, который беспардонно вломился в мою жизнь и перетряхнул все мое грязное белье четыре месяца назад. Это был Мариус-сквиб-Блэк, и он вот-вот должен был умереть. Мне хватило пары секунд, чтобы решить для себя, нужно ли мне в это ввязываться. Буквально пара секунд, за которые я успела припомнить любовь Регулуса к этому сквибу и его навязчивое беспокойство за дражайшего кузенчика, выжженного с Родового герба семейства Блэк. Пара секунд, за которые я оценила все выгоды благодарности проклятого Блэка за помощь этому нервному ублюдку. И уже в следующее мгновение я стала продираться сквозь спешащую толпу, пытаясь понять, что именно послужит гибели этого неудачника, и как именно мне его спасти. До него оставалось всего несколько шагов, когда я, наконец, разглядела за его спиной фигуру в темной мантии, нацелившую палочку ровнехонько в его ничего не подозревающий затылок. Этот идиот стоял посреди маггловской улицы и растерянно осматривался, не замечая, что его явно хотят… убить. Мне хватило одного рывка, чтобы толкнуть на сквиба какую-то магглу и сбить его с ног, подставляя под зеленый луч смертельного проклятья невинную девушку. А в следующий миг одновременно произошло сразу несколько вещей: Мариус, потрясенный, с ужасом смотрел на мертвую магглу, погибшую вместо него, а потом перевел на меня пораженный, испуганный взгляд; Регулус с громким хлопком аппарировал прямо перед незнакомым мне магом в темной мантии, вставая между ним и своим кузеном-сквибом; поняв, что потерпел поражение и промахнулся, маг аппарировал, спеша скрыться с места преступления; Регулус бросился к кузену, проверяя его на наличие повреждений, тот что-то сумбурно, лихорадочно зашептал, указывая на меня, и Регулус поднял на меня ошарашенный взгляд, наконец, замечая мое присутствие. Разумеется, мои губы тут же озарила ликующая усмешка. Я не сводила с него глаз, не обращая никакого внимания на перепуганно воющих магглов, образовавших вокруг нас пустое пространство, эдакое мертвое кольцо. Они кричали, расталкивали друг друга, спеша оказаться как можно дальше от «сатаны и чертовщины», а мне было на них абсолютно плевать. Я только что сделала должником жизни любимого кузена-сквиба Регулуса Блэка, и я торжествовала. Вот только торжество мое длилось недолго. Блэк внезапно изумленно посмотрел на что-то за моей спиной, и его глаза шокированно распахнулись, вынудив меня напрячься и резко обернуться назад. Как раз вовремя, чтобы успеть увидеть тех китайцев, выследивших меня и подкравшихся ко мне со спины. Поняв, что их заметили, они скрутили меня и потащили к машине на обочине. У меня не было ни шанса защититься и сбежать, и я с надеждой обернулась к Регулусу, мысленно моля его о спасении. Вот только Блэков окружили какие-то волшебники в красных мантиях, и я поняла, что помощи мне ждать неоткуда. Меня вырубили ударом по затылку, и я лишь мысленно прокляла Блэков, из-за которых не успела скрыться в Косом Переулке, в котором меня не сумел бы найти и достать ни один маггл, даже если этот маггл — глава китайского синдиката.