Абидонская жизнь

И вот после того, как канцлер выпил яду и упал замертво, поняв, что ничего исправить он не сможет, Оттилия от неожиданности и от шока кинулась к Теодору, сидящему на полу. Тот, шокированный, как и все остальные, обнял свояченицу за плечи. Она заплакала прямо в рубашку, вспоминая последние слова канцлера: — Ах… Джордж… зачем… почему ты был таким… Марселла же в то время лежала пластом на кровати и медленно умирала. — Марселла! Марселла! — грустил Патрик. Всхлипывал незаметно Жак. Рыдала открыто Марта. Была заплаканной и Альбина. Потом вбежал Пенапью с известием об уезде врача в Пенагонию. Но роза, в общем-то, помогла Марселле выжить. И она осталась жить во дворце с юным королём Патриком и принцессой Альбиной. А Теодор, утешая вцепившуюся в него, как в спасательный круг, Оттилию, погладил её по темненькой голове: — Ну-ну, свояченица… ты же никогда не теряла самообладания… Но она всхлипнула и выбежала из зала, побежав к покоям королевы Флоры (ну, уже можно сказать, что бывшей королевы). — Флора! Флора! Сестра… — всхлипывала графиня, стоя на пороге покоев сестры. — Что случилось, Тилли? — спросила Флора, смотрящая в окно. Но, когда она обернулась, она увидела зареванный вид сестры. В глазах графини стояли слёзы, причёска растрепалась, но Оттилии, графине Давиль, вернее, уже вдове Давиль, стало абсолютно все равно на прическу, себя и мир. Она плакала после смерти мужа и его последних слов. — Да что произошло-то, Тилли? — все ещё не понимала графиня Флора. Та же вместо ответа только провсхлипывала: — Джордж… Джордж… ну зачем? — М? — Флора не поняла абсолютно ничего, но в покои сестру всё же затащила. Не хватало ещё, чтоб жену канцлера в таком состоянии видели слуги. Потому что, если что-то знают либо видят слуги, это видит и знает весь замок, а следом - все королевство. Вот, например, в данный момент всё королевство знало о том, что Патрик — принц. В покоях она протянула сестре успокоительные капли и хотела было начать расспрашивать её о случившемся, как к ней в покои вошла бледная Альбина, которая вся тряслась и не отпускала рук Патрика, ведь тот шел рядом с ней. А за ними неотступно по пятам следовала Марселла, выжившая после и с помощью розы. — Альбина? — посмотрела мать на дочь, выглядевшую как смерть. — Да что, наконец, произошло после того, как я сняла корону и бросила её на пол? — Мама, канцлер… он… — проговорила Альбина и задрожала, а Оттилия, только-только успокоившаяся, залилась слезами громче. — Не понимаю, — покачала головой Флора. Патрик взял на себя смелость рассказать тёте о случившемся. Он переглянулся с Альбиной, которая крепко стиснула его руку, ободряя, и открыл рот. — Тётя Флора, — он закусил губы, чтоб не вспоминать этот ужас и не расплакаться при девушках и женщинах. — Понимаете… канцлер выпил яд и умер. — Ах! — ахнула Флора и прижала ручку к сердцу. — Теперь-то я поняла, что с Тилли. Она переключила взгляд на сестру: — Тилли, милая, не плачь, пожалуйста. Но сестрёнка её не слышала. Она ревела всё громче и громче. Сквозь рёв только и были слышны слова: — Джордж… Джордж… ну почему? Зачем? За что? Флора протянула ей успокоительные капли, но сестра оттолкнула её руку, отвернулась к стене и залилась слезами ещё громче. На этот рёв пришёл и Теодор. Графиня Флора заметила мужа и, тихо улыбнувшись, шёпотом спросила: — Тео… это правда? Канцлера нет? Теодор незаметно для всех кивнул. Флора же сказала: — Бедная Тилли… как она это переживёт? — Ой, переживёт, — отмахнулся Теодор. — Свояченица такая, она-то переживёт. Но сестрёнка Флоры не могла пережить такой потери. Она две недели не вставала с кровати, отказывалась есть и разговаривать со всеми. Особенно почему-то она отталкивала племянников и родную сестру. И тогда Флора решила посылать к ней в комнату Теодора. Естественно, муж не мог отказать, хотя терпеть не мог общаться со свояченицей. Но вот Флора отправляла к ней мужа, отправляла и в итоге доотправлялась. Её сестрёнка, пусть не так быстро, но опомнилась от потери мужа, и начала влюбляться в собственного свояка. Причём этого никто не видел, кроме самой Тилли. Но это поначалу. Потом розовеющую с каждым днём графиню заметила Альбина. Сначала принцесса не придавала этому ни малейшего значения, но потом она заметила, что её тетя всё время улыбается, видя Теодора рядом. Тогда-то Альбина подошла к ней и спросила напрямую: — Тётя Тилечка, мне кажется, или ты полюбила папу? — Ах, Альбина, — мечтательно ответила Оттилия. — Тебе не понять… — А как же мама? — удивилась принцесса. — Отобьёшь мужа у сестры? — Ну, знаешь ли, — разозлилась графиня. — Тео сам мне рассказал, что Флора ему до ужаса надоела. Тебя он любит, пусть и по-своему, а её уже нет. Так что, прошу тебя, не говори ничего Флоре. — Хорошо, — пообещала Альбина, которая, разумеется, не стала выполнять обещание. Она помчалась прямиком в покои мамы Флоры. Та в это время сидела себе спокойно и разглядывала иллюстрации в книге. Читать она умела, но не любила. А сестрёнка её, Оттилия, часто издевалась по этому поводу. И вот Альбина, забежав к ней, выкрикнула: — Мам, ты знаешь, что тётя Тилли любит папу? Он — не знаю, а она — точно! — Да? — сделала вид, что удивилась, Флора, прекрасно это знавшая. Она понимала, что за двадцать лет брака совсем наскучила мужу, поэтому мысленно дала сестре и ему благословение. — Ты знала? — раскусила дочь графиню. — Да, но только я. Пусть делают, что хотят, я не буду им мешать. — А если дело дойдет до свадьбы? — Пусть, — вздохнула Флора. — Пусть. Лишь бы Тилечка была счастлива. Потом это узнал и Патрик, и Марселла. Но они ничего и никому не сказали, в отличие от Альбины. А у Теодора с Оттилией дело действительно дошло до свадьбы. И в тот самый день свадьбы Принцесса Альбина отказалась идти на церемонию. Она считала неважным это. Она думала, что, женясь на тёте, её отец предаёт её мать. Флора же, вздохнув, тоже отказалась идти, но пообещала, что устроит им во дворце свадебный ужин. Но Патрик хотел было пойти, а Альбина ему не дала это сделать. Получилось так, что никого из их знакомых и родственников на скромной свадебке и не было. Ну, стали они жить нормально. Теодор подшучивал по-доброму над Оттилией, та обижалась, если это было при людях. Он мог её порой обнять за плечи, но она выворачивалась и исчезала, потому что ещё не могла к этому привыкнуть. Но, когда Тилька от чего-нибудь падала в обморок, Теодор переживал за неё и ловил её, чтоб она не успела коснуться пола и удариться. А в начале осени, ближе к концу августа, были страшные дни. Именно в те дни были убиты королева Эмма и король Анри Второй, родители Патрика. В эти дни Оттилия часто замирала, уставившись в одну точку и вспоминала, что не уберегла любимую сестру Эмму. Ведь они с канцлером хотели убить только Анри, а Эмму сделать регентом при маленьком Патрике, но получилось всё иначе. Она часто плакала, вспоминая это, звала Эмму, и болела после воспоминаний. Флора и Теодор сидели с ней, но сестра часто бегала туда-сюда по комнатам, то к ней, то к Патрику. Потому что юный принц тоже вспоминал родителей и замирал, как и тётя Оттилия. Естественно, Альбина и Марселла пытались его расшевелить, но бесполезно. После воспоминаний заболевал и Патрик. Флора бегала туда-сюда, туда-сюда. Но однажды она всё же осталась у Патрика подольше. И, видя внимание любимой тёти, а так же кузины и Марселлы, Патрик стал выздоравливать. Зато Тилли заболевала сильнее. Флора прибежала к ней и ахнула. — Тилли, да на тебе лица нет! Ты вся бледна! Теодор, ну куда ты смотришь? Муж (вернее, бывший) пожал плечами. Сестрёнка слабо вздохнула: — Флора… не надо… он и так исполняет все мои просьбы… — Хорошо, хорошо, Тилли, — замахала руками Флора. — Поменьше разговаривай, ты ещё слаба. Оттилия легонько поморщилась. — Всё будет хорошо, — улыбнулась Флора. — Всё пройдёт, и это тоже. И тут Тилли снова всхлипнула: — Если бы всё прошло… Эмму ведь не вернуть… — Не плачь, Тилли, — растерялась Флора. — Да, сестрёнку не вернуть, но ведь у нас есть её милый сыночек, мой любимый племянник. Патрик. — Ты её не любила, — всхлипнула сестра. — Ты всегда завидовала Эмме. Ты завидовала тому, что она — королева, а ты замужем за обычным полковником. Ты завидовала тому, что у неё прелестный мальчик, а твоя Аля — хулиганка, вся в Тео. Ты была рада, узнав о смерти Эммы вместе с Анри. Мы ведь не хотели… получилось случайно… а ты радовалась, надевая корону Эммы… Да, Оттилия была права. Флора действительно всю жизнь завидовала средней сестре, ведь ее, старшую, взял в жены обыкновенный полковник, а на средней женился аж сам абидонский король Анри Второй. Конечно, младшая тоже легонько завидовала сестре, но по-доброму, а вот старшая очень сильно злилась, видя радостную Эмму, а потом и все королевское семейство. Флора фыркнула и выбежала из покоев сестры. Она добежала до самой верхней комнаты, где раньше жил Патрик, закрылась, начала бить руками и ногами стену и громко плакать. Потом, спустя год, Оттилия неожиданно для всех и самой себя родила двойняшек от Теодора, девочку и мальчика. Девчушку назвали Эмма, в честь покойной королевы, сестры Тильки. А мальчика решили назвать Джорджем, потому что Тилли не смогла до конца забыть своего бывшего мужа. Теодор не был против. Напротив, он обнимал и жену, и детей. И Альбина, и Патрик удивились, узнав об этом, но с кузенами всё же познакомились. И все были счастливы, кроме бывшей королевы Флоры, сейчас являвшейся графиней. Они жили весело. И ничего плохого у них не случалось.